Мой современник
Михаил Шур - известный режиссер и продюсер, музыкант и композитор, видеооператор и фотограф. Ранее мы знакомы не были - каждый двигался по жизни своим путем, но по прихоти судьбы даже параллели могут пересекаться, и при встрече оказалось, что мы оба "родом из детства" и у нас очень много общего. Мы беседуем в публичной библиотеке чикагского пригорода, вспоминая дни минувшие, а из-за книжных стеллажей на нас уже шикает разгневанный читатель, и пристыженные, как юнцы, мы переходим на полушепот. Михаил родился в Риге, после окончания техникума был призван и 3,5 года отслужил в армии. Там проявил своё первое "непослушание". За самовольные отлучки, а главное за то, что прогулял торжественное построение в честь 50-летия Октября, последовал арест и "мрака черней перспектива" дисциплинарного батальона сроком до двух лет. В ответ Михаил объявил бессрочную голодовку. Неизвестно, чем бы закончилась эта воинская эпопея, если бы на девятые сутки голодания на его пути не встретился добрый еврейский доктор, заведующий отделением в чине полковника, который уложил его в свой госпиталь и тем фактически спас. Вернувшись на гражданку, Михаил окончил Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии. Работал в театре города Тирасполь, где поставил спектакль "Валентин и Валентина". В театре Балтийского флота, в г. Лиепая, к своему спектаклю "Сутки на размышление" написал музыку и даже занял I место на конкурсе прибалтийских театров, после чего был приглашён на киностудию "Ленфильм". Михаил работал первым ассистентом режиссера у Владимира Мотыля на картине о декабристах "Звезда пленительного счастья". С огромным воодушевлением сняли уже треть фильма с рядом сложных натурных съёмок на Сенатской и Дворцовой площадях, когда актёру Игорю Костолевскому, исполнявшему роль кавалергарда Анненкова, пришла повестка из военкомата. Что делать?.. И режиссер отправляет Михаила в Москву отмазывать парня от армии - Мишаня, надо! И Михаил идет на приём к главному военкому города Москва. Тот предлагает чаю и оказывается большим любителем русской словесности. Вместе посмеялись над последними киношными байками. В конце беседы военком спросил расслабленным голосом: - Ну, выкладывай, чем помочь? - Фильм срывается! Военком вызывает помощника: - Что там с Костолевским? - Три года уклоняется от службы в армии, товарищ военком. - Оставь его в покое. - Дак он, товарищ военком... - Это приказ! - заключил военком сурово. Фильм получился замечательным, а Игорь Костолевский стал голубой мечтой для миллионов советских женщин. От него на 75-летний юбилей Михаилу пришла эсэмэска: "Мишаня, спасибо, что у нас еще горит наша звезда пленительного счастья". Тогда же по совету прославленного американского музыканта Дюка Эллингтона, который с гастролями приезжал в Ленинград, Михаил снял для американского и советского телевидения свой первый фильм "Город. Осень. Ритм" - о лучших отечественных джазовых коллективах, который вызвал большой зрительский интерес в США. В те счастливые дни Михаилу довелось играть на пианино с саксофонистом оркестра Дюка Эллингтона - Джо Гонзалесом - в знаменитом кафе джазового мультиинструменталиста Давида Голощёкина "Белые ночи". На прощание Дюк подарил Михаилу альбом своих композиций с автографом. На волне разрядки международной напряженности Михаил принял участие в съёмках фильма "Синяя птица" советско-американского производства, в котором снимались известные звёзды Джейн Фонда и Элизабет Тейлор. Обе оказались очень общительными и демократичными: участвовали в тусовках, пили наравне со всеми, а на следующий день в ленфильмовской столовке послушно брали подносы и становились в очередь за весьма скромным обедом. Фильм большого признания не получил. Но с него начались для Михаила все мыслимые и немыслимые неприятности. На съёмочной площадке всё время присутствовала группа соглядателей из КГБ, которая требовала от всех без исключения отчета за каждый день работы. А тут еще директор фильма решил уехать из страны и скрывал это. За общение с ним Михаила уволили; но когда за него вступились Алексей Герман и Олег Басилашвили, его вернули, правда, с запретом снимать фильмы. Михаил начал работать режиссером дубляжа иностранных фильмов и... подал документы на отъезд. За ним тут же пошел КГБ. - Моё политико-литературное образование началось на студенческой практике в Омске. Ради заработка я играл на рояле в ресторане. И каждый вечер туда заходил постоянный посетитель, заказывал стакан водки (помните, были такие "стаканчики гранёные"?), выкуривал папиросу и уходил. Как-то я подсел к нему, мы разговорились. От него я узнал о Шаламове и Солженицыне, о репрессиях, лагерях, расстрелах из пулемётов тифозных бараков. Сам он в начале войны попал в плен, вернулся через четыре года и отсидел еще десять лет на Родине. Каждый вечер он пил и поминал каждого, кто не дожил до этого дня. Под утро мы разошлись, но впечатления остались на всю жизнь. Моего дядю в 37-м расстреляли. Отец всю жизнь боялся за семью и требовал, чтобы я стал Шуровым. Я хотел быть евреем и сопротивлялся, но когда он, человек спокойный и уравновешенный, так стукнул кулаком по столу, что упала и разбилась люстра, - я уступил. Характер я все-таки проявил, не вступив в партию. А приехав в 1990 году в Америку, первым делом вернул фамилию Шур. Михаил попал в отказ. По приглашению уехал на съёмки в Одессу - режиссёром фильма "Подвиг Одессы" о героической обороне города во время Второй мировой войны. Мысль об отъезде не отпускала. - Уехать я хотел еще в 61 году, вернее, бежать в Финляндию через Выборг и пограничные леса. Мы с другом сушили сухари, изучали карту и занимались парусным спортом в яхт-клубе. Но когда вышли в море, сначала нас зацепила подводная лодка, а потом мы вообще заблудились. Спасли хорошие люди, однако пришлось отсидеть 32 часа в камере предварительного заключения. Тогда и решили, что лучше идти официальным путём. Правда, при этом со своей коллекцией картин на таможне пришлось распрощаться. Перед отъездом приехал на Таганку к Юрию Любимову, с которым дружил с давних пор, и под коньячок попросил совета куда ехать. Мэтр ответил: "Я бы посоветовал начать с США. В Израиле Вам будет труднее с профессией". И он был прав. - Америка встретила потрясением. Зная по карте чуть ли не все интересные места Нью-Йорка, я был настолько обольщён и покорён ею, что приехал неподготовленным морально. Самые болезненные проблемы были связаны с языковым барьером и уровнем общения. На первых порах понимал собеседника исключительно по интонации, и только моя актёрская школа, способность дружить и находить друзей помогли мне войти в американский круг общения. Итогом этому стала книга "Русские евреи в Америке" на английском языке - о моей семье, судьбе и первых шагах в Америке. Интересны наблюдения художника, почерпнутые из американской жизни. - С первых лет своей жизни в Америке я вывел для себя правило: попадая в гости, не искать глазами книжные полки. Не спрашивать: а где у вас книги? Чего нет, того нет. Ну пара-другая книг по специальности. Библия. Подаренный фотоальбом. Несколько детских книг. И всё. И потому, будучи однажды приглашенным в гости, сказал вполне искренно: "Первый раз вижу в американском доме столько книг!" Хозяин с легкой улыбкой посмотрел на меня: "Наверное, ты бывал не в тех домах". Не в тех домах?! И в самом деле... Как просто. Другое наблюдение сопровождается интересным рассуждением Михаила. - Наша жизнь во многом состоит из стереотипов. И это не так уж и плохо; в ежедневной суете даже помогает: с их помощью мы как бы зондируем окружающий мир: этот - свой, этот - чужой. Я не имею в виду выверты общественного мнения типа: русские женщины все как одна ходят на 12-сантиметровых каблуках и мечтают выйти замуж за иностранца. Или: все американки - толстухи в футболках до колена и в белых матерчатых тапочках, жующие гамбургеры и готовые засадить мужика в кутузку за неловко брошенный взгляд. Но есть клише другие, они произрастают из обычаев и традиций, они - часть менталитета, и знание их небесполезно. Так, при знакомстве с американцем при первом рукопожатии ты должен смотреть прямо в глаза. Никаких склоненных голов и полупоклонов! Иначе новый знакомый, приложив к тебе свой шаблон, посчитает тебя человеком неискренним. Визитной карточкой Михаила Шура и очень важным делом его американской жизни стал документальный фильм-реконструкция о судьбе Пола Андерсона - американце, выходце из семьи шведских эмигрантов, - который внёс огромный вклад в сохранение духовной культуры России. Пол Андерсон начал с того, что стал личным секретарём д-ра Джона Мотта, будущего первого лауреата Нобелевской премии мира и одного из руководителей YMCA (ИМКА) - всемирной молодёжной ассоциации, совмещающей принципы христианской морали с физическим воспитанием. В рамках деятельности YMCA Пол Андерсон помогал военнопленным в России, а в конце 1918 г. за религиозную деятельность был арестовал ВЧК, сидел в Бутырской тюрьме и вскоре был выслан из Советской России. В 1921 г. в Европе он основал всемирно известное русское издательство "YMCA-Press", публикующее произведения писателей, изгнанных из своей страны. На должность главного редактора пригласил известного философа Николая Бердяева, который полагал, что деятельность Андерсона будет оценена Россией, только "когда там раздастся свободное слово". Было опубликовано более четырёхсот книг разных авторов, которые переправлялись в СССР и составляли существенную часть тайно ходившего по рукам "тамиздата". Среди впервые изданных книг "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына и роман-анекдот Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина". Достойным продолжением такого свободолюбивого и общечеловеческого направления в деятельности Михаила Шура последние годы - несмотря на тяжёлые финансовые проблемы - является продвижение его документальных фильмов, созданных на основе архивных материалов. Получив допуск в Государственные архивы в качестве продюсера американской студии "History", Михаил имел возможность ознакомиться с редкими историческими документами, которые легли в основу немецкого фильма о Второй мировой войне, а также своих фильмов о российских тюрьмах и реставрации смертной казни. По роду своей многогранной деятельности Михаил всегда находился на острие политических событий. - То, что сейчас творит Россия, непостижимо. Мою маму во время очередного еврейского погрома в Украине спас русский священник, укрывая в своём сарае. У меня много родственников и друзей в воюющей Украине, и для меня главное - это человек, его содержание. Михаил гордится, что ему удалось сохранить и продолжить в Америке свою профессиональную деятельность, большая часть которой является произраильской. Он снимал евреев, уезжающих в Израиль; все еврейские праздники и будни еврейской общины в Ленинграде и огромной общины Чикаго. В его фильме "Израиль - любовь моя", посвященном 50-летию Израиля, ярко представлен визит американской творческой делегации и ее встреча с Натаниягу и мэром Иерусалима на фоне непростой и пёстрой жизни страны. В заключение приведу философски мудрые слова Михаила. - Да, мы живём в век шаблонов. Мы совершенно точно знаем (откуда, правда, никто и не скажет), что одни народы - слишком заносчивы, другие чересчур хитры, третьи поклоняются Золотому тельцу, а четвёртые - идолу по имени Авось. Мы уверены, что словесные ярлыки отражают суть явлений, и если одно племя борется с другим за доходы от нефти, но называет себя при этом демократами, это и есть борьба за демократию. Мы верим интернету так, как до этого верили телевизору, а еще раньше - газетам и "сарафанному радио". Беда в том, что всё больше доверяя собственным и чужим химерам и лжепророкам, мы разучились различать людей по их делам. Сам Михаил своими работами - интересными фильмами и блестящими фотографиями - являет пример творческого трудоголика, бесконечно преданного своему любимому делу, столь необходимому людям.
|
