| |
ВООБРАЖАЕМЫЙ ПРЕДМЕТ *
Сразу предупреждаю: все, о чем я буду писать в этом эссе, ни в коем случае не претендует на научный театроведческий обзор. Оставлю это профессиональным критикам. Не стану также углубляться в историю данного предмета, которая началась, по-видимому, с театра Древней Греции. Начну с более обозримого периода, скажем, с начала прошлого столетия. То есть 100 лет назад. Для молодых людей этот отрезок времени покажется мезозойским, но для человека, прожившего 80 лет, - вполне наглядным. А предметом обсуждения будет Пантомима. Сегодня многие, к сожалению, даже не знают, что это слово означает.
Известный режиссёр и актёр начала прошлого века Александр Яковлевич Корнблит... как, вы не слыхали этой фамилии? Ах, да, зато вам наверняка известна фамилия создателя и художественного руководителя знаменитого Камерного Театра в Москве Александра Таирова. Так это один и тот же человек. Что поделаешь, с тех времён и поныне многим приходилось менять свои фамилии. Так вот, он, известный Таиров, в одной из своих работ написал: "Пантомима!.. Разве не она всегда возникала на долговечном пути театра как верный и неизменный признак его грядущего возрождения?" Написал он это в статье и подтвердил эту мысль всей своей педагогической деятельностью, а также постановкой в Камерном Театре пантомимы, вернее Мимодрамы Артура Шницлера (на сей раз фамилия подлинная) "Покрывало Пьеретты". И пошло-поехало. То там, то здесь стали появляться попытки возродить этот жанр. Но только с появлением на горизонте истинного таланта "воображаемый" лёд тронулся. А так как горизонт находился тогда за железным занавесом (тоже воображаемым), в недосягаемой Франции, мы в совке об этом узнавали по слухам. Вкратце, дело развивалось так: Жак Копо создал театр "Старая Голубятня", этот театр воспитал Этьена Декру; Этьен Декру породил Жана-Луи Барро, а он уже воспитал Марселя Марсо. Кстати, Марсо - тоже псевдоним. Настоящая фамилия Манжель. Да-да, чтоб вы не сомневались, отец Марселя был кошерным мясником. Марсо создал новое, вселенское направление искусства пантомимы и благодаря своему таланту и обаянию с громадным успехом объездил с ним весь земной шар. Ему даже удалось проникнуть сквозь препоны "железного занавеса" и появиться на сценах совка и других совочков. Вероятно, послабление курса хрущевской компартии способствовало приглашению некоторых представителей загнивающих искусств. Появление Марселя Марсо в совке вызвало моментальную реакцию актёров, режиссёров и педагогов театрального искусства. Среди них выделялись Александр Румнев, Рудольф Славский (всё-таки урождённый Заславский) и другие. Отсюда и далее я стал не только свидетелем, но и посильным участником этого движения. Очень захотелось изучить и освоить этот предмет. Для молодёжи моего возраста в 50-х и 60-х годах искусство пантомимы оказалось настолько ярким, необычным явлением, что было трудно воздержаться против желания постигнуть его. А я, как на грех, уже имел некоторый опыт и движенческие навыки, приобретённые в секции акробатики и танцевальном кружке. Но вот беда, в те годы учиться этому искусству было просто не у кого. Тем более в провинциальном городе, каким была Одесса. Тем не менее - по слухам, по фотографиям, отрывочным кадрам кинохроники, единичным выступлениям зарубежных артистов этого жанра вырисовывалась очень общая и довольно размытая картина техники и особенностей предмета. Энтузиастам потребовалось приложить много усилий, чтобы додумать недостающие детали этого жанра. С помощью хорошо организованной зрительной памяти и ловкости тела некоторым удавалось в какой-то мере повторить или воссоздать увиденное. Кроме того, в пантомиме есть многое из того, что естественно человеческой породе изначально. Само собой, многие ограничивались копированием, подражанием технике и сюжетам. Так, например, моя первая пантомима называлась "Как некоторые летом кушают фрукты". Я увидел этот номер в одном из концертов джазовой музыки, где для разбивки номеров конферансье показывал его зрителям. Фактически это был простой этюд с "воображаемыми" предметами. Но зрители хохотали до слез, наблюдая за тем, как я ел вишню и стрелял косточками, грыз горячий початок кукурузы (пшёнку) и высасывал сок из персика. Интересно, что и у меня появились подражатели, и вскоре на эстраде стало много артистов, которые ели воображаемые фрукты. А в то время, как искусный актёр и режиссёр Рудольф Славский открывал первую в стране студию пантомимы в Ленинграде, а известный актёр кино и педагог Александр Румнев создавал студию-мим в Москве, я, необразованный самоучка, открыл первую в Одессе студию пантомимы, где учил других энтузиастов тому, чему сам кое-как научился. Видимо, мои опыты не прошли даром, потому что тот энергичный импульс передался моим студийцам и продолжал развиваться и после того, как я уехал учиться в Ленинград. В результате благодаря новым одержимым этого жанра появился коллектив "Маски", заслуженно популярный по сей день. Столичный размах театрального искусства, встречи с замечательными исполнителями и педагогами укрепляли во мне уверенность в том, что пантомима имеет право на жизнь. Этапным стало знакомство с Арчилом Михайловичем Гомиашвили, тогда артистом Тбилисского русского драматического театра, который успешно гастролировал по стране с программой, состоящей из этюдов пантомимы. Далее, пока я учился режиссуре театра на кафедре Георгия Александровича Товстоногова в Ленинградском театральном институте, меня пригласили руководить увядающей студией "МИМ" во Дворец культуры Ленсовета. Этот коллектив создал Рудольф Славский, некоторое время им руководил Гриша Гуревич, а затем Гриша забрал лучших студийцев и организовал профессиональный коллектив "Театр пантомимы Григур". Когда я принял студию, там уже был Слава Полунин и ещё несколько ребят, которые самостоятельно пытались что-то сколотить. Вскоре пришли другие ученики, и работа закипела. Новые встречи, знакомства, дискуссии помогали найти свой стиль. Огромная помощь проявилась в серии замечательных книжек о пантомиме Ильи Рутберга. Одновременно в разных городах появились самодеятельные и полупрофессиональные группы, такие как "Ригас Пантомима" с Робертом Лигерсом во главе. А Модрис Теннисон создал коллектив в Каунасе. Мы встречались с руководителями и артистами этих групп, где бы они ни появлялись. Мы ездили смотреть их спектакли, они приезжали смотреть наши программы. Одновременно со студией я работал в Клубе глухонемых, где мне удалось собрать и обучить небольшую группу ребят. С ними я поставил мимодраму по повести Гоголя "Ночь перед Рождеством". Кстати, синтез драматического театра и пантомимы меня увлекал больше всего. Для меня это было своего рода движением "Назад, к Таирову!". Знакомство и искренняя дружба с артистами и энтузиастами этого жанра помогала в поисках своего стиля, направления и интересов. Среди таких людей были Саша Жеромский, Леонид Енгибаров и, позднее, Борис Амарантов. Среди новых друзей был и сам Мастер - Марсель Марсо, который увидел мои работы на встрече в Доме Актёров в Ленинграде. Гостями этой знаменательной встречи были Аркадий Райкин и Марсель Марсо. Участниками - два коллектива, моя студия и студия пантомимы М.С. Пятницкого. Называлась эта встреча "Пантомима - курьёз или искусство?". Интерес публики к пантомиме начал бурно расти в 70-х годах, что способствовало возникновению новых групп и коллективов не только в столице, но и в других больших городах. В то же время бывшая участница группы "пантомимы Григура" Е. В. Маркова написала свою книжку - биографию Марселя Марсо. Таким образом, когда по предложению зав. кафедрой сценического движения ЛГИТМиК Ивана Эдмундовича Коха Министерство Культуры СССР разрешило учреждение курса Пантомимы, я предложил Е. Маркову как преподавателя истории пантомимы. По заданию Коха, будучи аспирантом кафедры, я создал 4-летнюю программу обучения профессиональных артистов пантомимы. В силу многих причин этот экспериментальный курс не поднялся до уровня профессиональной школы, что побудило меня оставить институт. Тем не менее мои творческие усилия нескольких лет, потраченные в студии пантомимы Ленсовета, не прошли даром. Окрылённые успехами моего спектакля "21 новелла о Смешном и Серьёзном", который даже был замечен во Франции, ребята продолжали работу и поиски уже после того, как я эмигрировал в Соединённые Штаты. А Слава Полунин с Сашей Скворцовым стали лауреатами конкурса артистов эстрады с двумя номерами, придуманными и поставленными мною. Уже после моего отъезда Слава Полунин собрал вокруг себя группу талантливых людей и создал коллектив, известный под названием "Лицедеи". Кроме Полунина, в него вошли и другие мои ученики - Коля Терентьев, Саша Скворцов, Саша Макеев и актёр Ленконцерта Роберт Городецкий. С Робертом мы работали прежде над его эстрадной программой иллюзиониста. Обстоятельства, вызванные эмиграцией, на долгое время не позволяли общаться с моими бывшими студийцами и друзьями по искусству. Но вот однажды, когда я уже преподавал несколько лет сценическое движение в Университете г. Майами, штат Флорида, мне позвонил организатор предстоящего фестиваля пантомимы. Мой новый американский знакомый готовился к фестивалю в г. Лексингтон, штат Вирджиния, и спросил, знаю ли я коллектив из Ленинграда "Лицедеи". Я ответил, что знаю, так как его создатели - мои бывшие ученики. Благодаря моим рекомендациям "Лицедеи" были приглашены участвовать в фестивале и впервые посетили Америку. Наша встреча была незабываемой, и чтобы она осталась не "воображаемой", а реальной, я организовал съёмки на видео визита и программы "Лицедеев" для весьма популярного тогда телевизионного шоу "Funny People" ("Смешные Люди"). Тогда я познакомился с артистами театра, которых ещё не знал, - Леней Лейкиным, Валерием Кефтом, Леной Ушаковой и другими. Позднее, когда Слава Полунин организовал своё знаменитое "Снежное Шоу", наши встречи на территории Соединённых Штатов стали регулярными. Моё увлечение "воображаемым" жанром продолжалось преподаванием этого предмета в театральном отделении Университета Майами и постановками номеров и спектаклей на сцене моего миниатюрного театра для детей, который я назвал "Chamber Theater" (Камерный Театр). Наконец, во время очередных гастролей "Snow Show" в Майами я попросил Славу Полунина разрешить мне участвовать в спектакле. На протяжении целого месяца я ежедневно и с огромным удовольствием выходил на сцену вместе с артистами, среди которых были мои бывшие ученики, а также те, которые знали о моем существовании, но встретили впервые. Таким образом цепочка не разорвалась, а "воображаемая" жизнь воображаемого искусства пантомимы продолжается в новом определённом жанре - пантомимы-клоунады. У меня же остаётся надежда на то, что мой скромный вклад наряду с творчеством энтузиастов и талантливых исполнителей пантомимы приведут к грядущему возрождению Театра, который так необходим в наши трудные времена неуверенности в будущем, а также в будущем Театра. q
--------------------------------------- * Серия упражнений, развивающих воображение у будущих актёров, которые заключаются в том, что студент должен воспроизводить действия не с реальными, а с воображаемыми предметами. Например: рисуй портрет карандашом на бумаге (без реальных карандаша и бумаги).
|
|
