"История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй - в виде фарса". Если я не ошибаюсь, это когда-то сказал Фридрих Гегель. Прожив определенное количество лет, я начал понимать смысл этого философского высказывания, и память периодически напоминает то об одном, то о другом событии из моей жизни, которое укладывается в эту формулу. Интересно заметить, что у меня это случалось именно в таком порядке - сначала трагедия, потом фарс. Об одном таком совпадении я и хочу рассказать.

Мой кузен Анатолий А., как и многие молодые люди в 60-х годах, искал свое "место под солнцем" в разных точках нашей необъятной страны. Покинув свой заповедный город Черновцы, он пытался найти это место сначала под солнцем Одессы, потом под солнцем Грузии, потом под солнцем Риги... Не буду рассказывать подробно его биографию, но в Ригу его потянуло стремление примкнуть к группе диссидентов, целью которой было уехать гораздо южнее, чем границы совка тогда позволяли. Иначе говоря, их мечтой было найти свое место под солнцем Земли Обетованной.

С этой целью участники группы упорно штудировали Иврит, подавали заявления на выезд и получали отказы, интересовались международной политикой, особенно позициями западных держав в отношении советских евреев, и втайне строили планы. Живя в Ленинграде, я тогда знал только о его, Толика, интересе к изучению языка. Он и меня пытался втянуть в эту группу. Но я был крайне увлечен учебой в Театральном Институте, и отвлекаться на это не собирался. Надо сказать, что в конце 60-х очень многие начали серьезно думать об эмиграции, хотя никто никого никуда еще не выпускал. Единицам, которые отваживались подать заявление, отказывали и выгоняли с работы, а иногда и сажали в тюрьму или помещали в дом для умалишенных.

Однажды Толик позвонил мне из Риги и сообщил, что собирается в Ленинград на несколько дней. Он спросил, не сможет ли он остановиться у меня дома на пару ночей, и тут же получил положительный ответ. А как же иначе? Это в Америке родственники приезжают в гости и останавливаются в гостинице. А мы тогда, живя в жестоких условиях коммунальных квартир, родственников и друзей размещали дома - на диване, на кушетке, на полу, в конце концов. Толик приехал, как и обещал, и, будучи налегке, с одним только рюкзачком за спиной, сам добрался с ж/д вокзала до моего дома. Не помню уже, где мы с женой его положили, но ночь он провел с нами в одной комнате огромной коммунальной квартиры у Пяти Углов. 

Утром следующего дня мне нужно было бежать в институт, а потом, после занятий, на работу, так что я попросил его быть дома к пяти часам вечера, чтобы всем вместе пообедать. Толик заверил меня, что обязательно придет как только окончит свои дела в городе. В пять часов он не пришел, и мы, подождав еще полчаса, пообедали без него. Тем не менее, его порция ждала на столе весь вечер. Но он так и не появился. Звонить ему было некуда - в Риге у него постоянного телефона не было, так что я собрался ждать звонка от него. Прошел день, потом другой, а Толик все не звонил. Я подумал, что он, вероятно, остался ночевать у друзей, но тогда почему же не позвонил? В нашей коммуналке много чего не было, но телефон в коридоре был, правда один на всех. Но зато в прихожей, рядом с дверью в мою комнату. 

На третий день я просматривал утренний выпуск газеты "Ленинградская Правда". На глаза попалось сообщение, которое заняло целую страницу. В нем говорилось об аресте в аэропорту Смольное группы людей, пытавшихся угнать самолет с целью пересечения государственной границы Союза Советских Социалистических Республик. Само по себе, это сообщение вызвало во мне большой интерес, так как подобные события не часто случались. Особых подробностей в сообщении не приводилось, поэтому я начал просматривать список арестованных. И тут моё сердце ёкнуло, и я похолодел... Первым в алфавитном списке стояло имя Анатолия А. - дорогого мне человека, кузена и друга. В голове пронеслась глупая мысль - "вот почему он не пришел на обед и не позвонил".

Подробности об этом событии я узнал много лет спустя, уже со слов Толика при нашей встрече. Их группа тогда закупила все места на небольшой самолет АН-2 на рейс из Ленинграда в городок Приозерск с целью захватить самолет, чтобы улететь на нем в шведский город Боден. Один из заговорщиков был пилотом. Предполагалось связать двух летчиков перед самым вылетом и оставить их на земле в аэропорту. Но ничего этого не произошло, так как их всех арестовали на взлетном поле, когда они направлялись к самолету. Оружия никакого не нашли, так как его у них просто не было. Было несколько кухонных ножей, которые вместе с запасами продуктов должны были в случае провала операции оправдать их совместную поездку в Приозерск на празднование "свадьбы" двух друзей на лоне природы. Фактически, никакой попытки угнать самолет не было. Был только план.

Возвращаюсь к тому моменту, когда я узнал об аресте Толика и его друзей. Я тогда подумал, что поскольку их всех арестовали еще до взлета, "при попытке угона самолета", их наверное "секли", то-есть за ними уже следили. А это значило, что они знали, у кого Толик ночевал в Ленинграде. С этого момента я готовился к визиту, который мог произойти в любое время. Еще с детства я знал, что они любят приходить по ночам, чтобы застать врасплох. Что ж, в каждом деле есть своя методика. На всякий случай я приготовил "легенду", выражаясь языком разведчиков. Да мне и придумывать не надо было. Я действительно ничего не подозревал и понятия не имел, зачем он тогда приехал в Ленинград.

Никто тогда за мной так и не пришел, но страху я натерпелся достаточно. Мама Толика жила в Черновцах. Я оповестил об этой трагедии её и всех наших родственников, опуская на всякий случай историю о том, как он ночевал у меня накануне акции. Я внимательно следил за тем, как развивались события следствия и суда над Толиком и его друзьями. Ведь они совершили подвиг, надеясь даже в случае провала привлечь внимание мировой общественности к вопросу об еврейской эмиграции. Они тогда даже представить себе не могли, в какой степени эта их надежда превратилась в настоящую международную сенсацию, и как это отразилось на судьбах десятков тысяч евреев, которым разрешили выехать из социалистического ада на свободу. Но за это Толик и его сообщники поплатились своей свободой. В этом палачи не уступили международному протесту. Участникам заговора назначили сроки от десяти лет до пожизненного заключения в тюрьме. Мой дорогой кузен Толик, отсидев в лагерях девять лет, получил, наконец, разрешение поехать туда, куда он так стремился. И в этом его стремлении заключалось всё его "преступление". Благодаря ему и его товарищам по акции, уехал из этой страны и я. У каждого человека, покидающего страну, в которой он родился и вырос, были свои, сугубо личные счеты с ней. Думаю, на моё решение во многом повлиял героический поступок моего кузена. 

Прошло много лет. Годы ушли на становление, на адаптацию в новой стране, на приобретение новых друзей и восстановление связей со старыми. Добрая часть времени и усилий ушла на освоение языка. Трудно было представить себе полноценную жизнь в новой стране без совершенного знания английского. И хотя в Америке этому не придают особого значения, я мечтал о том дне, когда меня перестанут спрашивать, "А откуда ваш акцент?" 

Настало время, когда меня начали приглашать на небольшие роли в спектаклях и в кино. Сначала это был любительский фильм, в котором я играл роль хозяина маленького ювелирного магазина, ограбленного крутыми наркоторговцами. Кроме меня в фильме снимались любители. И вот однажды мой приятель, кинооператор и режиссер, получил заказ от ТВ канала Discovery снять эпизод, и он пригласил меня на главную роль. Я играл роль капитана самолета израильской компании, следующего рейсом из Рима в Тель-Авив. Этот самолет вскоре после взлета подвергается нападению трех угонщиков.

В основу фильма легли подлинные события, произошедшие 22 июля 1986 года. К слову сказать, это фактически был единственный успешный угон самолета израильской авиации. Трое членов Народного Фронта Освобождения Палестины (НФОП) захватили самолет, угрожая 32-м его пассажирам и десяти членам команды пистолетами и ручными гранатами. Один из них ворвался в кабину и рукояткой пистолета отключил второго пилота. Первый пилот (которого играл я) согласился изменить курс и посадил самолет в аэропорту Дар Ель Бейда в Алжире. Пять недель продолжались переговоры между пиратами и израильскими представителями. В результате сначала были отпущены не израильтяне, затем оставшиеся женщины и дети, а команда, трое мужчин и самолет были обменены на шестнадцать арабских террористов, отбывающих наказание в Израиле. 

Этот малобюджетный фильм был снят всего за один день в небольшом аэропорту г. Майами. Натерпелись мы, артисты, и творческий, и технический персонал достаточно. Сначала снимали эпизоды жизни заложников в ангаре алжирского аэропорта, затем сняли несколько эпизодов на взлетном поле у самолета, и, наконец, все, что происходило внутри самолета. Условия влажного тропического климата южной Флориды были очень близки к тем, в которых держали команду и пассажиров в Алжире. С той лишь разницей, что они провели пять недель в заточении, а мы только лишь один день. Кондиционеров ни в павильоне, ни в самолете не было, но зато прохладительные напитки и бутерброды были в большом ассортименте и достатке. Также не было недостатка в шутках и позирований перед фотокамерой. Для большинства участников это был первый опыт участия в съемках телефильма. 

Как бы то ни было, выглядело всё это как фарс, как развлечение, несмотря на серьезность сюжета. Ведь угон самолета по сути весьма драматическое, а иногда и трагическое событие. Яркий пример того - события, произошедшие 11 сентября 2001 года в Америке. 

Но в моей жизни два эпизода запечатлелись как нечто пережитое, хотя я ни в том, ни в другом лично не участвовал. Несмотря на это, первый эпизод затронул лично меня, моих близких, и значительно повлиял на мою судьбу. Поэтому я отношу его к категории трагедии; второй - тронул меня чисто по-человечески, поскольку я должен был входить в роль. Но это была игра, страдания и боль были понарошку, то-есть несерьезно. В памяти осталось ощущение представления.

А потом Толик гостил у нас в Майами, и на этот раз мы предоставили ему свою спальню в нашем доме. Он стал верующим человеком. Мы вместе пошли в синагогу неподалеку от дома. В тот день была специальная служба по случаю еврейского праздника, и синагога была полна людей. Я представил Толю нашему раввину, а он попросил его рассказать о своей судьбе прихожанам. В подходящий момент, с подобающим случаю уважением, Толик был представлен присутствующим. Он рассказал о людях, с которыми он готовился совершить этот акт, об их судьбах и о том, как их поступок повлиял на дальнейшее развитие "еврейского вопроса". Его выступление подходило к концу, и все присутствующие выражали своё сочувствие и благодарность.

Неожиданно вперед вышел уже немолодой человек, который, как оказалось, никогда раньше не был в нашей синагоге. Мужчина был очень взволнован. Он попросил разрешения лично поблагодарить моего кузена и долго тряс его руку, повторяя "Я никогда не думал, что встречу вас лично!" После этого он объяснил следующее: он приехал в Майами на еврейские праздники из Нью-Йорка и остановился у своей сестры, которая живет неподалеку. Проезжая мимо синагоги вместе со своей сестрой, он заинтересовался наружным видом здания и попросил сестру остановиться ненадолго у синагоги, чтобы заглянуть внутрь. Они зашли и решили остаться на службу. Дальше он сообщил нам, что лично принимал очень активное участие в демонстрациях протеста у здания ООН против осуждения участников "самолетного дела", и что знает про это все, что было когда-либо напечатано. И вот сегодня, совершенно случайно, спустя столько лет, он был потрясен возможности лично познакомиться с одним из участников этой трагедии. Он еще раз поблагодарил Толю за героический поступок и, растрогавшись, обнял его. 

Наш дорогой Толик Альтман, замечательный человек и герой, похоронен в  г. Хайфа в Израиле, куда он так стремился. 

Это уже вам ни трагедия, и ни фарс, а просто какое-то реалити-шоу. Но Фридрих Гегель об этом ничего не сказал. Понятно почему - в его время такого жанра даже не было. 

Розинский, Эдвард
№225 May 2023