Так случилось, что я стал ДИДЖЕЕМ (по-английски DJ, сокращение от Disk Jokey) задолго до того, как появились дискотеки и это сочетание слов вошло в лексикон в русскоязычном мире. Да и в англоязычном мире это сочетание появилось впервые в литературе только в 1941 году. До этого существовало словосочетание Record Man, т.е. дословно - человек-пластинка. Таким образом, я как бы предугадал такого рода профессию.

Свое детство и молодость, вплоть до самой женитьбы, я прожил в одной комнате с родителями, а с десяти лет ещё и с сестрой, в коммунальной квартире в центре города Одессы. Окна нашей комнаты, которую все тогда упорно называли "квартирой", выходили в обширный двор, напоминавший колодец с замечательной акустикой, так что горластые объявления всяких бродячих умельцев-торговцев, типа "стё-ё-ёкла вставляем-починяем!!!", или "липкая бумага для мух!!!", или "паять-чинить кастрю-ю-ю-ли-в-ё-ё-ёдра паяем-починяе-е-ем!!!", реже "старые вещи покупа-а-а-ем!!!" достигали тех, кому посчастливилось иметь окна, выходящие во двор, довольно громко. Правда, жильцы с окнами на улицу не могли пропустить эти жизненно-важные оповещения, так как они обычно начинались еще на подходе к дому. Особенно доходчиво-громко все это звучало в летнее время, так как в силу жаркой погоды и полного отсутствия кондиционеров в Одессе все держали окна настеж. 

Из мебели в нашей "квартире" была кровать, на которой спали родители, и диван, на котором спал я. Кроме этого, у нас стояли: овальный раздвижной стол, за которым в дни праздников и семейных событий при желании размещалось от шести до пятнадцати человек, платяной шкаф, трильяж и радиола. Последние два предмета были гордостью моего отца, слывшего эстетом среди родственников и близких друзей. И трильяж, и радиола были, видимо, приобретены в комиссионном магазине. После великой победы над нацистской Германией, благодаря официальным разрешениям на "репарацию", русские офицеры, покидая побежденную страну, вывозили все, что можно было втиснуть в грузовую машину или даже в ж/д вагон. Количество регламентировалось лишь воинским званием - чем выше звание, тем больший объём транспорта для награбленного добра. По возвращении домой часть добычи распродавалась за ненадобностью. Таким образом отец купил эти два предмета. Надо заметить, что трельяж был в стиле Арт-Деко. Светлого дерева, с искусными зеркалами и хрустальными стеклами в тумбочках. Такая вещь была похожа на иллюстрацию сказки про королей. И, наконец, у нас была радиола, тоже в стиле Арт-Деко, отделанная темным полированным деревом. Эта вещь была уникальная, как будто из будущего. Верхняя часть радиолы выдвигалась, в нее был вмонтирован проигрыватель с вращающимся диском для виниловой пластинки и звукоснимателем, а также два динамика. Все работало на электричестве напряжением в 220 вольт, то есть принятый в СССР электростандарт. Нижняя часть имела отделение с распахивающимися дверцами для хранения пластинок. Когда дверцы раскрывались, внутри автоматически зажигался свет, чтобы легче было найти желаемую пластинку. Каждая щель для пластинки имела номер, так что можно было сделать список дисков и прикрепить его на дверцу, чтобы быстро найти нужный, что я тогда и сделал, так как коллекция пополнялась. Сказка, да и только (для тех времен, конечно). Каким-то чудом в радиоле сохранилось несколько пластинок с песнями в исполнении Петра Лещенко. Грандиозная редкая находка! Эти пластинки были записаны и изготовлены в Бухаресте известной международной фирмой "Коламбия" (Columbia) в 1930-х и 40-х годах. После окончания Второй мировой войны песни в исполнении Лещенко стали очень популярными в СССР благодаря их патриотическому и в то же время лирическому содержанию. Это, однако, не помешало русским КГБэшникам заклеймить самого певца как врага народа и замордовать его в бухарестской тюрьме, а песни его объявить запрещенными в стране. Но кто их тогда слушал, этих "стражников закона"? А я, как будущий артист, уже наслаждался ролью диджея и рад был поделиться с благодарными слушателями, да мне и самому эти песни были по душе. 

Еще одна важная деталь немецкой радиолы. В неё был вмонтирован ламповый радиоприемник, который прекрасно ловил любые радиостанции мира. Благодаря этому мои родители узнавали правду о послевоенных событиях в мире и в нашей замечательной стране. Эта правда звучала в регулярных передачах "Голос Америки" и "Би-Би-Си". В совке в 40-е и 50-е годы тоже начали выпускать радиолы, внешне похожие на нашу, но на них радиостанции зарубежных стран, вещающие на русском языке, безжалостно глушились. Так что у меня были явные преимущества, особенно в прослушивании музыкальных джазовых программ, тогда как отец слушал "Голос Америки", предельно понизив громкость, чтобы соседи не знали, что он слушает "вражескую ложь". 

Так вот эти-то нелегальные пластинки и сделали меня диджеем. С глубины нашего двора-колодца то и дело раздавались заказы соседей по дому: "Эдик, поставь ?Лунную Рапсодию"", - или: "Эдик, сыграй ?Марфушу"", и так далее по списку. Были у нас и советские пластинки, типа "Расцвела сирень-черемуха в саду", но они большим успехом почему-то не пользовались. Во дворе всегда болталась детвора, и среди них - несколько беспризорных мальчишек под предводительством некоего Павки (он был постарше всех беспризорных, лихо ругался матом, и за ним ходила дурная слава воришки и хулигана, так что нам было родителями строго-настрого запрещено с ним якшаться). Так вот, у пацанов была одна любимая песня из репертуара П. Лещенко под названием "Ванька". Привожу куплет из песни, которую запомнил на всю жизнь по причине её популярности у моих слушателей:

На деревне Ванька жил да поживал,

На гармошке он играл да подпевал.

Девки, бабы Ваньку слушали гурьбой,

Все кричали: "Ванька, спой!!!"

А припев был такой:

Распеваешь ты соловьём в кустах,

Поцелуешь ты, ну прямо 

Страх! 

(И оркестр хором подпевал:) 

Ах! Ах! Ах! Ах! и т д.

 

Так вот в этом последнем рефрене им слышалась буква "В" перед словом "страх", так что каким-то образом ввиду извращенности слушателей он слышался им чем-то другим, нецензурным и потому очень радостным для них сочетанием.

Поэтому, когда заказывался этот номер группой Павкиной поддержки, они кричали: "Эдик, поставь ?Поцелуй меня прямо в Ж..у!"" Я, конечно, не удосуживался поправить недослышанное ими и ставил заказанное произведение. И никогда никто не спрашивал, правда ли, что песня именно так и поётся? Она навсегда осталась для моих дворовых хулиганов под таким названием. Прошу прощения, г-н Лещенко. 

Так или иначе, но песни в исполнении Лещенко запали мне в душу надолго, и, похоже, что его романтичное танго "Татьяна" послужило причиной того, что я в 10 классе влюбился в одноклассницу - девушку по имени Таня. 

Встретились мы в баре ресторана.

Как мне знакомы твои черты!

Помнишь ли меня, моя Татьяна?

Мою любовь, наши прежние мечты?

 

Как было не влюбиться от этих слов? А мелодия? А танго? А скрипки?

 

Когда мой отец узнал об этом увлечении, он среагировал однозначно: "Шикса?" Я ответил: "Да, а что?" - "Забудь про нее!" - заявил отец, и я тогда его послушал, но всего лишь спустя три года все равно женился на другой "шиксе". Но тут Лещенко был уже не виноват.

С тех времён его музыка затаилась глубоко в душе. Гораздо позднее, уже в Ленинграде, после окончания Театрального института, меня пригласили поставить спектакль-варьете в маленьком портовом ресторане, что я и сделал, так как с самого начала моей деятельности я тяготел к эстрадному искусству. Работа получилась удачной, так что вдруг я стал "модным" режиссером эстрады. Вскоре я поставил еще одну программу варьете в центральном ресторане "Ленинград", и после этого ко мне обратился Роберт Городецкий, артист оригинального жанра, фокусник, с просьбой придумать для него программу. В те годы известными фокусниками были в цирке Кио, а на эстраде - Вольф Мессинг. Я был хорошо знаком с искусством этих артистов. Когда Робик показал мне, что он делает в своем выступлении, я понял, что ни на Кио, ни на Мессинга он не тянет, и предложил такой ход: давай сделаем так, что всё, что ты показываешь, зрители легко догадываются, как ты это делаешь, то есть такой "фокусник-неудачник", но в конце концов каждый трюк оборачивается неожиданной или удивительной концовкой. Роберт оказался человеком творческим, и мы начали работать. Для каждого трюка придумывали раскрутку, и дело пошло. Получился неплохой маленький спектакль. Ленконцерт программу принял и утвердил для показа. Но изюминкой спектакля стал номер, в котором Роберт выносил на эстраду бутафорскую швейную машинку и начинал строчить подол своего пиджака, который якобы нуждался в ремонте. В этот момент звучало вступление к песне Лещенко "Скажите, почему?". 

Вчера я видел вас случайно,

Об этом знали вы едва.

Следил все время я за вами тайно,

Тоска туманила печаль.

Спросите, почему именно эта песня? Скажу: не знаю, просто костюм Робика и общий настрой номера соответствовали ей. А так как в оркестровке звучали различные солирующие инструменты, Робик "отламывал-отсоединял" от швейной машинки какую-то деталь, которая представляла собой то микрофон, в который он "пел" текст, то скрипку, то саксофон, то аккордеон. Кстати, Роберт оказался очень способным придумывать реквизит для своих номеров и изготавливал все детали своими руками. Редкое и очень уважаемое мною качество артиста. Придумать можно все что угодно. Но сделать это не так легко. Публике номер понравился, и он стал изюминкой в его программе.

Прошли годы. Я уже жил и работал в Майами, преподавал в Театральном отделении Университета. В один прекрасный день у меня раздался звонок от профессора из университета Elkins, штат Вирджиния. Он наблюдал меня недавно дающим мастер-класс по пантомиме на очередном съезде преподавателей театральных отделений и спросил, знаю ли я в России коллектив пантомимы под названием "Лицедеи"? Я сказал, что не знаю, но когда задал ему пару вопросов, все встало на свои места. Оказалось, что он видел этот коллектив где-то в Европе на фестивале и хочет пригласить его на организуемый им Фестиваль Пантомимы и Театра в Университете Вирджинии. Оказалось, что это коллектив пантомимы из Ленинграда, которым я руководил на протяжении пяти лет до моего отъезда в Америку, и что теперь эта группа под управлением Славы Полунина называется "Лицедеи". Я объяснил ему, что этот коллектив я и создал до моего отъезда в эмиграцию, так что решение пригласить их участвовать в фестивале, а меня - в качестве их представителя, было принято тут же.

Вскоре мы все встретились в Вирджинии. У Славы в группе были еще несколько моих бывших студийцев. Но удивился я присутствию Роберта Городецкого. Мимом он никогда не был, но оказалось, что уже несколько лет он работал в группе "Лицедеи" и гастролировал с ними по России и Европе. 

На первом же представлении я приятно отметил для себя, что стиль и основные принципы группы остались такими, которые были определены мною во время становления коллектива, и в составе группы все ещё сохранилось несколько моих бывших учеников. Удивлен я был только участием Роберта, хотя он наравне со всеми выполнял все задачи, как актерские, так и технические, пантомимные. Но вот в какой-то момент представления Роберт вышел на сцену один с макетом швейной машинки Зингер. "Не может быть..." - подумал я.

Ведь с момента нашей с ним совместной работы над этим номером прошло более десяти лет. Правда, костюм на нем был иной - безукоризненный черный фрак и бабочка, да и в самом номере были сделаны купюры и изменения. Но общий смысл и идея остались теми же. Но я тут же вспомнил, что у цирковых и эстрадных артистов это нормально. "Проходные" номера долго сохраняются и часто повторяются на протяжении всей карьеры исполнителя. К счастью, у режиссеров всё по-другому. Но мы ведь непосредственно не выходим на публику каждый вечер. А им аплодисменты нужны, как топливо для автомобиля. Награда для режиссера - сделать исполнителя и следом его публику счастливыми. Так что это я воспринял как награду. А Лещенко тогда и в другой стране воспринимался как признак старины, так же, как и швейная машинка Зингер, которая тоже видоизменилась. Видимо, у Роберта оказалось больше времени и средств, чтобы усовершенствовать реквизит. Правда, он молодец, что не вставил в спектакль пантомимы свои фокусы, что было бы совсем неуместно. 

Но зато был в той программе номер, который выделялся из многих других оригинальностью замысла и исполнением. Это было трио в сопровождении фонограммы популярной песенки "Blue Canary" ("Голубая Канарейка" в исполнении Marisа Fiordaliso & Enzo Amadori), записанной на пластинку в 1956 году: 

Blue canary di ramo in ramo,

Gorgheggi al vento il tuo richiamo.

Blue canary attend' invano

Che torni al nido chi and? lontano.

    

Оказалось, этот номер придумал, поставил и сам в нем участвовал Робик Городецкий. Интересно, что эта пластинка тоже была выпущена фирмой Columbia. Похоже, что у нас с Робиком совпадают и вкус, и источники вдохновения. В этом номере артисты имитируют голоса певцов и играют на бутафорских инструментах. 

Видимо, это заставило меня еще многие годы спустя, во время гастролей Snow Show в Майами (где я живу по сей день) попросить Славу Полунина, ученика, которым искренне горжусь, дать мне возможность поработать в его теперь уже всемирно известном и даже успешно побывавшем на Бродвее шоу. Это произошло в 2019 году, и мне довелось выступить в этом шоу и в этом номере. Но Робика на этот раз в составе группы не было. 

Тем не менее я почувствовал, что на этом для меня круг замкнулся. Получилось, что я создал этот коллектив, можно сказать, с нуля 50 лет назад и воспитал целую плеяду отличных актеров и исполнителей, и некоторые из них сейчас оказались моими партнерами на сцене в исполнении номера, созданного другим артистом, которому 40 лет назад я придумал и поставил спектакль. Хотя бы ради этого стоило жить и работать!

Напоминаю, начинал я карьеру всего лишь диджеем из окна "квартиры" жилого дома в Одессе на Троицкой улице, угол Пушкинской.  

Розинский, Эдвард
№223 Mar 2023