| |
Ода Учителю
Великий и могучий русский язык, очевидно, потому такой великий и могучий, что постоянно заимствует себе все новые и новые понятия и слова из языков других народов, которых русский народ периодически ненавидит. Так было с латинскими языками (испанским, французским), а нынче с английским. Пиндосы-америкосы у русских дураки и идиоты, но понятие мАркетинг (в Рашке почему-то его произносят как маркЕтинг) стало расходным словом. Как и многие другие полезные слова, значений которых большинство русскоговорящих и не понимает, хотя очень активно употребляет, желая продемонстрировать свою "интеллигентность". Таким образом получилось, что в русском языке многие слова обрели множество синонимов, а некоторые слова имеют несколько форм. Например, существительное "учитель" во множественном числе имеет два значения: учителЯ и учИтели, при этом та или иная форма используется в зависимости от общего контекста предложения. Слово учителЯ обычно предполагает профессию. Подобные слова: доктора, бухгалтера и пр. Когда же понятие "учитель" используется для определения человека, имеющего идейных последователей в широком понимании, существительное будет обозначать личные качества человека. Согласно современным орфографическим нормам, множественную форму такие существительные образуют при помощи окончаний "-и", "-ы" (вдохновитель - вдохновители, мотиватор - мотиваторы, наставник - наставники, учитель - учители). Таким образом, у каждого человека в жизни может быть много учителЕй, но лишь немногим везет иметь одного или даже нескольких учИтелей. УчителЯ учат нас различным предметам, таким как физика, математика, литература, а учИтели занимаются другим делом - они дарят своим ученикам мировоззрение, профессию, дело, которому человек посвящает всю последующую жизнь. В этом смысле многие вправе причислить к учИтелям своих родителей, которые нередко дают детям направление в жизни, включая выбор профессии. А вот с учителями дело обстоит иначе. К примеру, в школе ? 39 города Одессы, в которой я проучился 10 лет, а впоследствии и сам работал учителем географии, было много различных учителей. После окончания войны, по известной причине, большинство из них были женщины, мы их называли "училками". Мужчинами были заведующий учебной частью (завуч) и учитель физкультуры (физрук). Всех не упомнишь, но были персонажи, которые запечатлелись в памяти надолго. Когда мы говорим о школьной учительнице, многие, наверное, представляют ее "с седыми прядками над нашими тетрадками". Такой "училкой" русского языка у нас была колоритная еврейская женщина. Приземистая, с большим горбатым носом, она еще гундосила и сильно картавила, и звали ее Раиса Абрамовна Розенблат. Но мы ее называли Крыса Барабановна. Зато у нее для каждого из нас тоже была кличка. Например, меня она презрительно обзывала Торгаш только за то, что мой отец тогда служил продавцом в универмаге. Я думаю, что она бы очень удивилась, если бы узнала, что я, несмотря ни на что, по стопам отца не пошел, торгашом не стал, но выучил русский язык достаточно хорошо, чтобы на нем писать книги. Еще был среди наших школьных учителей один человек, которого я с благодарностью могу назвать своим Учителем. Это был физрук Дмитрий Владимирович Долгонос, творческий, харизматичный (кстати, еще одно замечательное русское слово, происходящее из древнегреческого), артистичный, художественно одаренный человек. Он рассказывал нам, что во время войны был участником агитбригады и выступал на фронте перед солдатами, часто на передовой, перед боем, где пел частушки и танцевал. Каким-то образом ему удалось убедить меня, что и у меня есть способности стать профессиональным артистом, и это он подтолкнул меня тогда заняться акробатикой и танцами. После этого я учился у многих интересных людей не только танцам, но и, как тогда говорили, разговорному жанру, и многим другим вещам, которые так или иначе пригодились мне в моей профессии. Многому я научился сам, наблюдая артистов на сцене, кино и телевидении. Я с благодарностью вспоминаю тех людей, которых я могу назвать Учителями. Причем, хочу заметить, что мои самые лучшие Учители были в общем очень скромными людьми. Вероятно даже, что для многих учеников они не стали Учителями. Это дело очень индивидуальное. Еще немного о великом-могучем. Похоже, что тенденция к сокращению слов в русском языке повторяется периодически по мере развития. Например, в 50-х годах прошлого столетия вместо зимнее пальто говорили зимпальто. Универсальный магазин назывался универмаг, управляющий домами - управдом, и другие сокращения. В наше время, похоже, наступил еще один такой период. Преподаватель стал преподом, университет - универом и т.д. Я думаю, что то, что сейчас называется препод, - это еще один синоним слова учитель, а тому, что мы имеем в виду, когда говорим "наставник", сейчас есть слово мастер, от чего пошло слово мастер-класс, например, и есть Учитель. Моим настоящим Учителем, или мастером, наставником, стал тогда Марк Львович Рехельс. В 60-х и 70-х годах он был доцентом и преподавал режиссуру театра на кафедре Георгия Александровича Товстоногова в Ленинградском государственном институте театра, музыки и кинематографии и имел почетное звание Заслуженного деятеля искусств РСФСР. Товстоногов и Рехельс, эти два великих мастера, были также многолетними неразлучными друзьями. Их дружба началась еще со времен совместного обучения в Москве в режиссерской студии Станиславского. Товстоногов (или Гога, как за глаза все его называли) и притащил своего соратника Рехельса за собой в Ленинград из провинциального Смоленска, где он работал главным режиссером Русского драматического театра. К тому же Марк Львович, будучи склонен к литературе, кроме работы в БДТ (Большой Драматический Театр), помогал Товстоногову с сочинением и изданием его книг. Он также создал и свою замечательную книгу "Режиссер - автор спектакля". В 1966 году Марк Львович набрал курс режиссеров театра и в течение четырех лет руководил этим курсом. Курс был необычным - занятия проводились вечерами и летом во время отпусков, так как он был рассчитан на студентов, уже имеющих опыт работы в театре. Мне посчастливилось попасть в эту группу. К этому времени у меня накопился кое-какой опыт работы в самодеятельности, включая также мою работу художественным руководителем воинского клуба во время службы в армии. Группа наша случилась очень разношерстной. Кроме ленинградцев, в ней оказались студенты из "глубинки" - Грузии, Армении, Азербайджана и Украины. В том числе в ней оказались два одессита - Паша Цепенюк и я. Рехельс был обаятельным, дружелюбным, отзывчивым человеком. Все мои однокурсники полюбили его с первого занятия. Нам всем тогда очень повезло, так как Марик (как мы его называли между собой) был всегда снисходителен к нам, артистам с некоторым опытом, но уже претендующим на уважение. Хотя настоящего уважения заслуживал он, опытный режиссер, поставивший к этому времени 59 спектаклей. Следуя его же утверждению о том, что автором спектакля является именно режиссер, он несомненно был автором этих спектаклей. Для сравнения, гениальный русский драматург А.Н. Островский написал 47 пьес. Ошибается тот, кто думает, что поставить спектакль проще (или легче) чем написать пьесу. С Марком Львовичем мы подружились особенно после того, как с его помощью я арендовал комнату в коммунальной квартире, в которой он и сам жил в двух комнатах со своей женой Лидой. С тех пор появилась возможность встречаться не только в классе, но и в домашней обстановке, часто за обеденным столом. Это было замечательное время! Понимая, как дорого его время, я старался сделать все, что мог, чтобы упростить быт моего дорогого Учителя, выполняя мелкие поручения и задания. Его жена Лида, бывшая актриса, тогда работала редактором на студии Леннаучфильм. Когда она ознакомилась с некоторыми моими сценариями и рассказами, Лида предложила попробовать себя в сценарии для научного фильма. Я написал сценарий, и его приняли к постановке. После этого я выполнил еще несколько подобных заявок. В одном из таких научных фильмов, обучавшем технике искусственного дыхания, для которого я написал сценарий, я сам сыграл роль врача, а также задействовал одного из моих студийцев, который сыграл больного. Помню, на съемках режиссеру этого фильма не понравился мой еврейский нос, и с помощью клейкой ленты он был быстро превращен в классический русский прямой. Кроме прочего, гонорары за эту работу были хорошим подспорьем в нелёгкой жизни женатого студента, который тогда довольствовался небольшой зарплатой руководителя коллектива художественной самодеятельности. Однажды летом, по моему приглашению, Марк Львович со своей женой Лидой Лобановой приехал в отпуск в Одессу. Конечно же, мои родители устроили торжественный прием. Марк Львович быстро нашел общий язык с моим отцом, настоящим одесситом, а мои родители поняли, что мое будущее находится в хороших руках. Марк Львович Рехельс стал для меня настоящим Учителем. Он старался понять специфические способности и особенности своих учеников и, в соответствии с этими способностями, подсказывал каждому индивидуальные определенные ходы. Это было очень похоже на работу режиссера с группой актеров. Его лекции и уроки сами по себе были спектаклями. Он умел создать непринужденную атмосферу театральных репетиций на наших уроках, где все мы были равны и могли участвовать в обсуждении проблем, которые могут возникнуть в процессе работы с актерами. Интересно, что курящим даже было разрешено курить во время лекций, так как Марк Львович постоянно курил сам. Кроме глубоких знаний истории театра и теории режиссерской профессии, наш Учитель к этому времени успел поработать со многими знаменитыми режиссерами и актерами страны. Пользуясь терминами великого Станиславского, он задавал нам "предлагаемые обстоятельства". Многие из этих артистов были его друзьями. Рассказывая о них, он как бы лично знакомил нас с ними. Он был удивительным рассказчиком. Рехельс также обладал великолепным чувством юмора. Я считаю, что чувство юмора должно быть обязательным качеством каждого режиссера. Некоторые мои сокурсники приехали в Ленинград из провинции, театральной провинции. Ну что, например, мы, одесситы, знали о театре? Конечно, мы посещали все спектакли одесских театров и считали Одесский театр оперетты вершиной театрального искусства. Да и наш одесский юмор был не всем сразу понятен. Но так же, как в известной песне поется "но без Подола Киев невозможен", мы, одесситы, тогда считали, что "без Одессы юмор невозможен". Гораздо позднее, благодаря Мише Жванецкому, одесский юмор стал понятен и приемлем большинством театральной общественности. Нам же, ученикам Марка Львовича, предстояло узнать, что такое настоящий театр с его лучшими традициями, и он помог мне и остальным в этом разобраться. Многие мои сокурсники получили настоящий толчок и по окончании учебы начали свою профессиональную карьеру. Одним из важных моментов наших занятий было обсуждение спектаклей, увиденных в лучших театрах Ленинграда и Москвы. По студенческим карточкам мы могли попасть за небольшую сумму или даже бесплатно на самые знаменитые спектакли. Многие театральные администраторы знали нас в лицо. Любимыми словами Марка Львовича было утверждение, что главным качеством режиссера должна быть интеллигентность, при этом он всегда добавлял, что дирижеру это качество тоже не помешало бы. Марк Львович незлобно высмеивал мой одесский выговор, хотя часто и сам пользовался одесскими прибаутками. Например, он говорил: "Режиссер должен уметь в каждом своем спектакле найти какое-то зерно, как одна старуха-еврейка в Одессе говорила, что театр должен быть "мит а песня, мит а пляска, мит а что-то особенное". При этом он хитро поглядывал в нашу с Пашей Цепенюком сторону. А следом пояснял, что режиссер обязан постоянно задавать себе вопрос: "А чем удивлять буду?" Это заставило меня серьезно заняться моим литературным языком. Я поставил себе задачу избавиться от "одессизмов". Помогло, конечно, усиленное чтение классической литературы и особенно пьес. К сожалению, Марк Львович безвременно ушел из жизни, заболев раком лёгких. Но это случилось после того, как он успешно выпустил наш режиссерский курс и все разъехались по стране воплощать идеи и наставления нашего любимого Учителя. В моем дипломе по настоянию Рехельса в графе специальность было написано: "режиссер театра и эстрады". Тогда ЛГИТМиК не выпускал режиссеров эстрады. Возможно, это помогло мне в том, что я был приглашен на работу в Детский отдел Ленконцерта в качестве штатного режиссёра (небывалый дотоле случай), и моя профессиональная карьера началась. Я очень гордился быть признанным учеником и последователем моего Учителя Марка Львовича Рехельса. Под его влиянием я уже тогда решительно изменил свою будущую роль в театре, склоняясь больше к педагогике (ещё одно слово из древнегреческого). Это мое стремление, видимо, почувствовал мой еще один великий и почитаемый Учитель, Иван Эдмундович Кох, который тогда заведовал кафедрой сценического движения в ЛГИТМиК. Он пригласил меня в аспирантуру (слово происходит от латинского aspirans, "стремящийся"), что я принял с восторгом. Благодаря убедительной и стройной методике профессора Коха, я за годы учебы в аспирантуре утвердился в своем решении стать специалистом, и это определило всю мою оставшуюся профессиональную жизнь. Вот что под силу только настоящим УчИтелям! Таким образом я, по сути, и сам стремился стать именно таким Учителем. Не мне судить, насколько я в этом преуспел, но несколькими моими учениками я очень горжусь и, наблюдая за их творчеством, с удовольствием отмечаю, что из этого было позаимствовано у меня. Я не имею в виду навыки и привычки. Ведь этому можно научиться у любого учителя. Можно даже научиться и самостоятельно, наблюдая мастеров и тренируясь. Но больше всего - я всегда стремлюсь привить будущим артистам и педагогам чувство художественного вкуса. Наличие или отсутствие такового определить в себе, к сожалению, очень трудно. Вот здесь-то и нужен настоящий Учитель. Думаю, что Учителем я стал благодаря влияниям Марка Львовича Рехельса и Ивана Эдмундовича Коха. На это ушло около десяти лет. Ну а как же? За более короткий срок становятся лишь учителЯми или, как нынче говорят, преподами в универе. Что же касается Учителей, то тут песенками типа "Но где бы ни бывали мы, тебя не забывали мы, как мать не забывают сыновья" (из популярной песни "Школьные годы") не отделаешься, тут требуется ода. Что касается Ивана Эдмундовича, то я эту оду ему я уже создал, написав учебник на английском языке "Essential Stage Movement", нет, не просто перевел знаменитую в русскоговорящем театральном мире книгу И.Э.Коха "Основы сценического движения". Пришлось написать все заново с учетом этики и эстетики западного театрального искусства, на изучение чего потребовалось много лет практики и исследований. Что же касается творчества Марка Львовича Рехельса, тут задача посложнее, так как мои познания и опыт в режиссерской профессии гораздо скромнее моих педагогических навыков. Для начала, я назвал своего сына, который родился в США, Марком и вот недавно решил посвятить моему Учителю оду, переведя его великолепную книгу "Режиссер - автор спектакля" на английский язык, учитывая тот факт, что профессии режиссера на Западе почти никто и никак не обучает. Очевидно, срабатывает момент "А зачем готовить себе конкурентов?". Считается, что режиссером может стать любой актёр, живописец, писатель, музыкант, костюмер, да кто угодно, кому удастся убедить продюсера, что он в состоянии поставить спектакль, фильм или ТВ-сериал. Лично мне посчастливилось убедиться в том, что режиссер - это очень сложная и многогранная профессия, особенно режиссер образца Константина Станиславского, и ей надо обучаться у настоящих УчИтелей.
|
|
