Петя бежит на фронт
В воскресенье 22 июня 1941 г. восьмилетний Пётр и его три младшие сёстры вскочили чуть свет, поскольку в 5 утра должна была приехать машина, чтобы отвезти несколько семей военнослужащих отдыхать на озёра. И вот дети, стараясь не путаться под ногами сосредоточенных на сборах родителей, собирали шишки для самовара под соснами киевского Святошино. Внезапно страшный взрыв разорвал утреннюю тишину - бомба попала в угловой дом на их улице, разметав вокруг изуродованные тела. Нелирическое авторское отступление. Точно такими же словами можно описать события, произошедшие 81 год спустя: Киев бомбили; но... нам говорили, что это не война, нет, это спецоперация, а погибшие и искалеченные - это так, для разминки. Украина в очередной раз залита кровью, но сейчас это дело рук "братьев по крови". Они сокрушают всё на своём пути в стремлении принудить украинский народ "к миру" и тем самым воссоздать "русский мир", или свою российскую империю. И в воздух чепчики бросают! Однако для страны-агрессора события трагически потекли совсем не в том, желаемом направлении. Многие вспомнили песню-призыв, под которую уходили на фронт их отцы и деды:
Вставай, страна огромная, Вставай на смертный бой С фашистской силой тёмною, С проклятою ордой!
В отличие от 1941 года эти слова обращены и посвящены не "великому, могучему и гениальному русскому народу, победившему в Великой Отечественной войне против нацистской Германии", а к народу Украины, которая неожиданно для всего мира поднялась на защиту своего отечества. И нас с вами, и всего мира от российской нацистско-фашистской чумы XXI века. Но вернёмся к Петру Вайнбергу. Его судьба сегодня во многом представляется реалистичной и актуальной. Дети - во все времена, в разных странах и при разнообразных отягчающих обстоятельствах - самая уязвимая и беззащитная часть гражданского населения. Но и среди них были и есть свои, воспитанные средой, Павлики Морозовы, и есть "сыны полка". Их в той, прошлой войне были сотни. Думаю, есть и сегодня. Счастливое детство кончилось. Петин отец ушёл на фронт, во дворе поставили зенитные орудия, и дети теперь собирали для своих военных игр осколки снарядов и стреляные гильзы. Немцы подходили к Киеву, надо было эвакуироваться. В конце августа матери с четырьмя детьми удалось пробиться на пароход, уходящий по Днепру в сторону Днепропетровска. Чудом уцелев под обстрелом и бомбёжками, они пересели на поезд до Кубани. Здесь по пересыльной почте узнали, что отец в тяжёлом состоянии находится в Моздокском госпитале. Две недели провели у постели умирающего. Он был изранен и забинтован, а потому остался в памяти сына улыбающимся, как в День авиации, когда катал их, детей, на самолёте полевого аэродрома. В эшелоне Красноводск - Ташкент Пётр, как единственный мужчина, должен был заботиться о питьевой воде. И однажды вместе с двумя другими мальчишками отстал от поезда. Разыскивая своих по разным вокзалам, добрались до Ташкента. Ночевали где придётся, еду выпрашивали или воровали. Но милиция быстро их отловила и как несовершеннолетних отправила в детский дом захолустного городка Курнан-Тюбе. В городе и в детдоме соперничали два клана - узбекский и русский. Царил закон джунглей с правом сильнейшего. А потому у малых и слабых отбирали всю и без того скудную еду да ещё заставляли воровать фрукты в окрестных садах. Среди 400 детдомовцев было шестеро евреев, которых иначе, как скелетами, и не называли. Им больше всех доставалось побоев и издевательств, и они решили бежать на фронт. Петя, а почему на фронт, а не, скажем, в Москву или, к примеру, в Сочи? - Во-первых, надо было отомстить за отца. А потом - унижения и голод были для нас страшнее смерти. Мы тогда поняли, что за справедливость надо воевать. Уехали ночью, в собачьих ящиках, что под вагонами. В Ташкенте дождались эшелона на Баскунчак, куда стягивали войска для предстоящих боёв за Сталинград. И пошли все шестеро по военным частям, жалобно канюча: "Дяденька, возьмите нас!" Никто брать не хотел, отсылали домой, к родителям. Но дома уже ни у кого не было. Потому ли, что Пётр был самым длинным и тощим, но нашёлся сердобольный дядька, который сказал: "Садись, накормлю". И Пётр остался. Разведчик - старшина Анатолий Столярчук - оказался мастером на все руки: он перешил на мальчишку сапоги и всё военное обмундирование. За буханку хлеба поселил его у местных жителей, чтобы не мозолить глаза начальству, и каждый день учил его работать на рации. А когда азбука Морзе и все премудрости связного дела были усвоены, они предстали перед командиром артиллерийской батареи. Тот встретил их сурово: "Зачем привёл этого дохлого пацана?" Но увидев, как тот шустро работает на армейской радиостанции, смягчился и пообещал доложить командиру полка. Радистов не хватало, и Петра сразу же зачислили на довольствие, правда, с оговоркой: до прихода пополнения. И началась военная служба. По ночам они со старшиной уходили поближе к линии фронта и, спрятавшись на какой-нибудь высотке, вели корректировку артиллеристского огня. Первым орденом - Отечественной войны 1-й степени - Пётр был награждён в свои 11 лет... посмертно. Произошло это в конце января 1944 г., когда крупная группировка немцев стала непреодолимой преградой для продвижения советских войск к Южному Бугу. В операции по её окружению и уничтожению приняла участие танковая бригада, усиленная артиллерией и "Катюшами", где служил Пётр. Как обычно, они со старшиной Столярчуком вышли на передовые позиции и, укрывшись в заброшенной траншее, развернули радиостанцию и корректировали огонь орудий, который оказался очень точным. Разъярённые нанесённым уроном фашисты вычислили, откуда ведётся корректировка, и обрушили на них плотный миномётный огонь. Разорвавшейся вблизи миной обоих сильно контузило и засыпало землёй. Только на следующие сутки подразделения второго эшелона их случайно нашли, откопали и отправили в госпиталь. В части их считали погибшими и представили к наградам посмертно. А через месяц они вернулись из госпиталя в свой полк целыми и невредимыми. То-то было радости: поздравляли сразу и со вторым рождением, и с наградами. Старшина получил орден Красного Знамени. За успешное выполнение нескольких боевых заданий Пётр был награждён медалью "За отвагу". Это было одно из первых награждений мальчишек, "сынов полка", которых тогда в армии было около тысячи. Другая встреча со смертью произошла в том же году. В палатке радистов работало несколько человек, слушали сообщение Совинформбюро. Активных боёв в это время не велось, но в палатку угодил шальной вражеский снаряд. Погибли все. Кроме Пети, которого с тяжёлой контузией опять отправили в госпиталь. Там неожиданно к нему подошла молодая медсестра с расспросами о родителях. Она оказалась его родной тёткой из Житомира, ушедшей на фронт в первые дни войны. С несовершеннолетним воякой обошлась она весьма круто - вместо того чтобы вернуться на фронт, ему пришлось отправиться с госпиталем, где она служила, на переформирование в Тулу, а потом на Дальний Восток. Так и закончилась его полковая одиссея, ведь при госпитале, да ещё и при тёте, особенно не повоюешь. Правда, после победы над Японией и демобилизации он всё-таки сбежал из дому. На этот раз на Балтийский флот. Но это было уже в мирное время. Боевая юность закалила его характер. Он стал кадровым военным. Сохранилась его краткая, но ёмкая воинская характеристика. Вайнберг Пётр Либерович родился 18 августа 1933 г. в Киеве. В июне 1941 г. с семьёй был эвакуирован в Ташкент. В ноябре 1942 г. бежал на фронт. С декабря 1942 г. служил в 69-й танковой бригаде, которая сражалась в Сталинградской и Курской битвах, освобождала Украину, участвовала в Яссо-Кишинёвской операции. Воинское звание - рядовой. Дважды контужен. Уволен из армии в конце 1944 г. Награждён орденами Отечественной войны 1-й и 2-й ст., Красной Звезды, медалями "За отвагу", "За боевые заслуги", "За оборону Сталинграда". В 1954 г. поступил в Севастопольское училище зенитной артиллерии. За время службы окончил Харьковскую инженерную академию и Военно-командную академию ПВО. Служил в армии до 1989 г. Последнее воинское звание - полковник, последняя должность - начальник штаба бригады. С июня 1993 г. Пётр Вайнберг живёт в США. Петя, какое событие в вашей военной жизни было самым страшным? - Самое ужасное в моей жизни было видеть и сознавать, что на моих руках умирает мой сын, подорвавшийся на мине в Афганистане... В Америку Пётр уехал вслед за старшим сыном и дочкой. Познакомилась я с ним на вечере нашей общины, посвящённом Дню победы, в 1997 году. Он был самым молодым и самым красивым ветераном. Ещё он был активным членом Чикагской ассоциации ветеранов Второй мировой войны, отвечающим за её техническую оснащённость, и отличником (хотела по инерции написать боевой и технической подготовки) учёбы в Трумэн-колледже, что давалось ему ох как нелегко. Это интервью я записала для четырёхтомника "Война и судьбы", подготовленного и изданного Ассоциацией в память о наших героических соотечественниках, которых, к сожалению, становится всё меньше.
|
