С раннего детства храню в своей душе и сердце притчу, не раз рассказанную мне моим отцом. Но разве одну только эту папину сказку цепко удерживает моя память? Конечно, нет.

Возвращаясь в мыслях и чувствах в холодное, обездоленное послевоенное

детство, отчетливо вижу дорогой образ горячо любимого папы. Вот он, покрытый

стареньким талесом, стоит в углу нашей убогой крохотной комнатки, которую и

комнаткой-то нельзя было назвать (еще совсем недавно это была проходная

будка в деревообрабатывающую артель, где отец служил счетоводом в бухгалтерии) и, 

ритмично пошатываясь, усердно молится на восток своему Б-гу.

В малюсенькое окошко просачивается закатная заря, которую медленно, но

уверенно поглощают густые сумерки. Наступает вечер. Это мое самое любимое

время суток. Я понимаю, что отец уже освободился от очень важного занятия,

сейчас он присядет на табуретку, протянет ко мне свои такие нежные, теплые

руки: "Ким цу мир, майн мэйдэлэ,--- скажет он на  и д и ш, --- их вил дир эпыс

дарцэйлн" ("Иди ко мне, моя доченька, я тебе что-то расскажу" ---перевод мой).

Затаив дыхание, я буду внимать его историям, таким интересным и таким

непохожим на все, что я слышу в школе, во Дворце пионеров и даже в кино.

Тогда я еще не знала, что на языке взрослых эти волшебные минуты прозаически

называются "продолжением воспитательного процесса в семье"...

А чтобы не рисковать остаться непонятой моими читателями, о какой воспитательной работе здесь идет речь, мне необходимо несколько слов сказать о

том, что я родилась в еврейском местечке Володарск-Волынске на Житомирщине

(Украина) в многодетной семье очень религиозных родителей. Старшие братья и

сестра успели получить (еще до 1937 года) традиционное еврейское образование,

чего уже была лишена я, будучи последним ребенком в семье и что было предметом особой озабоченности отца.

Мой отец, выходец из беднейших слоев еврейского населения российской

империи (до революции он работал м е л а м е д о м, т.е.  учителем в  хедере, получая гроши в прямом смысле слова), искренне принял социальные лозунги пролетарской революции 1917 года. Но он не мог согласиться с атеистической философией и идеологией новой власти. Поэтому ему, как и огромному большинству еврейского народа, пришлось как-то выходить из очень непростого конфликтного положения: с одной стороны, как предписывает Тора, благоверный еврей должен честно и добросовестно служить стране, ставшей в результате известных исторических событий местом его постоянного проживания, что мой отец и делал и чему учил и нас, своих детей, с другой же стороны, он не мог и не желал отречься от своей веры. Ему ничего не оставалось иного, как тайно, осторожно, в рамках дома и семьи, прививать нам, детям, особенно мне, основные законы еврейской морали и нравственности, которые, по существу, являются общечеловеческими.

Так я впервые, на языке  и д и ш   из уст моего отца, узнала историю о

сотворении мира Всевышним (правда, при этом отец подчеркивал, что я могу

называть Его природой, в то время как для него Создатель ---это Б-г), об

Аврааме и Исааке, о чудесном спасении в водах Нила младенца Моисея, которому

в будущем Б-г вручит Скрижали Завета, об избавлении евреев из египетского

плена и многие другие притчи.

И уже повзрослев, получая общегуманитарное и специальное образование

как преподаватель старославянского языка на славистическом отделении педагогического института, я узнавала в библейских текстах папины истории. Но одна его притча оставалась не идентифицированной. А мне так хотелось узнать ее источник!

И вот совсем недавно мне пришла на ум мысль рассказать о ней нашим

читателям. Этой идеей я поделилась с коллегой, поэтом Михаилом Эстисом,

убеждая его, что знаю от отца уникальную еврейскую легенду. И какого же

было мое удивление, когда буквально через несколько дней получила по электронной почте от господина Эстиса не одну, а целых три варианта этой притчи: английскую, восточную и русскую сказки абсолютно на ту же тему --- о рубашке счастливого человека.

Так, благодаря усилиям Михаила Эстиса мне стало ясно, что папина притча

не столь уж и уникальна, и мое первое побуждение было отказаться от идеи ее публиковать. Но тут же подумала, что наличие соотносительных вариантов сказки в разных национальных культурах может только углубить интерес к папиной легенде по ряду причин и прежде всего потому, что еврейской версии в интернетовском списке просто не оказалось, хотя я вовсе и не исключаю, что при дальнейших поисках она может и обнаружиться. К тому же ее ценность возрастает, потому что она была рассказана евреем-хасидом, т.е. из   первых уст   и имеет

относительно точную датировку --- середина  ХХ века. Давайте же вернем

нашему народу этот маленький фольклорный шедевр (воспроизвожу легенду

в моем русском переводе с  ИДИШ, на котором мы общались в родительском

доме). 

         Итак, легенда повествует о том, что в некотором государстве в достаточно отдаленном от нас времени жил некий государь (ни названия государства,

ни имен героев отец не называл). Царь был  талантливым правителем

 и успешным военачальником, поэтому его народ благоденствовал и

процветал. Но личная жизнь царя складывалась не лучшим образом: тяжелая

болезнь безвременно увела в могилу его молодую и горячо им любимую

жену, которая, однако, успела подарить ему красавицу-дочь. Весь пыл и

жар Б-гом  подаренной ему любви царь безраздельно отдал своему единственному ребенку, в котором не чаял души своей.

Так в царском дворце текли дни за днями, складываясь в годы жизни,

благополучной и размеренной.

Время, свободное от занятий государственными делами, царь любил

проводить в покоях, расположенных невдалеке от комнат дочери, откуда

всегда раздавались звонкие детские голоса, задорный смех, веселые песни,

сопровождавшие шумные игры и танцы.

Но с какого-то момента вокруг детской установилась тревожная тишина, которая показалась отцу зловещей... И в самом деле, очень скоро царь

заметил, как его девочка, словно сникший цветок, притихла, притаилась,

здоровый, свежий румянец на очаровательном личике сменился подозрительной бледностью, беспричинная усталость все больше и больше удерживала

ребенка в ее кроватке.  И уж что совершенно убивало отца --- это  потухший

взор ее вмиг повзрослевших  больших прекрасных черных глаз, которые

в одно и  то же время молили о спасении и помощи, выражая ужас и страх

перед надвигающейся тревожной неизвестностью.

Естественно, сознание приблизившегося несчастья заставило царя очнуться от оцепенения и начать действовать.

Прежде всего он вызвал своих придворных лекарей, которых оповестил

о случившемся. Те незамедлительно собрались на консилиум, провели все известные им наблюдения и вынесли свой вердикт. Диагноз оказался совсем

неопределенным, но категорически неутешительным: неизвестная эскулапам

болезнь --- смертельна.

Отметая отчаяние, царь приглашает к себе на аудиенцию старейшего

и мудрейшего своего советника, делится с ним своим великим горем и просит

его осмотреть дочь и высказать свое мнение.

Через короткое время мудрейший старец приходит к царю с докладом.

Оказывается, дочь действительно смертельно больна, с одной стороны, а с

другой --- способ ее излечения может быть быстрым и очень эффективным:

на девочку просто надо надеть рубашку с ч а с т л и в о г о  человека.

Царь не поверил тому, что услышал. Неужели так легко и быстро

можно спасти его ребенка?! И когда он до конца осознал смысл рекомендации

своего советника,  первое побуждение к действию было --- снять с себя свою

рубашку и немедленно надеть ее на тело дочери, ведь кто есть в любом

царстве самый счастливый человек, если не царь?!!  Но в тот момент, когда

он стал с себя снимать рубашку, он вспомнил, что его рубашка в данном

случае не подойдет, потому что сейчас ему нельзя назвать себя счастливым

человеком, а напротив, --- он так несчастен в своем великом горе.

Тогда царь немедленно вызвал своих скороходов, которым и отдал

распоряжение как можно скорее доставить во дворец рубашку с ч а с т л и в о г о

человека. А на их вопрос, куда сначала следует направить свои стопы, не

задумываясь сказал: конечно, начать надо с богатых и знатных.

Скороходы тотчас разлетелись в разные концы. И в какие бы двери они

не постучали, на их вопрос: "Скажите, Вы  счастливы?" в ответ начинали

раздаваться стенания и жалобы на разные несчастья. Так ни с чем и вернулись скороходы во дворец.

Царь, разумеется, не мог смиренно принять такой удар судьбы, и

он  вновь и вновь стал отправлять своих посланников с тем же заданием,

но уже по другим адресам, пока не стало ясно, что во всем его большом и

благополучном государстве, среди и богатых, и бедных, не нашлось ни

одного счастливого человека.

Тогда царь решил сам отправиться на поиски вожделенной рубашки,  но обнаружить  с ч а с т л и в о г о  человека ему так и не удалось, а это

значило, что его любимая девочка, цель и смысл всей его жизни, непременно

должна умереть.

Царь, убитый горем, утратив последнюю надежду на чудесное спасение своего ребенка, безвольно понурив голову, возвращался верхом на своем

верном коне, который, словно понятливый и верный друг, чуя трагичность

момента, осторожно и медленно переставлял ноги. Их окружала конная дружина царя.

Путь ко дворцу лежал через большой красивый лес, который своим

пышно зеленеющим видом словно символизировал торжество самой жизни,

являя резкий контраст настроению и переживаниям людей, уныло входящих

в его лоно.

Вдруг слух путников стал улавливать звуки неизвестно откуда раздавшейся песни. Мужской голос, красивый и сильный, широко и раздольно пел о том, как прекрасен этот мир, однажды созданный Всевышним Б-гом, наполненный дивными звуками, красками, причудливой растительностью и диковинными живыми существами, среди которых венцом является человек.

Мажорная тональность неожиданно зазвучавшей песни настолько

резким диссонансом ворвалась в подавленное неминуемым апокалипсисом 

сознание царя, что мгновенно вывела его из оцепенения и пробудила к жизни.

В парализованном  уже было мозгу сверкнула мысль: "Ведь так может петь

только самый  счастливый на земле человек!". Ощущение неминуемой катастрофы тотчас сменилось живительной надеждой и необходимостью конкретных действий. "Где же ты живешь, мой спаситель?" --- подумал царь.

В ожившем мозгу роились мысли, и первая из них выглядела так: "Ясное

дело, самый счастливый человек непременно должен жить в самом необыкновенном замке!". И царь стал оглядываться в разные стороны в надежде

увидеть совершенно изумительное жилье. Но вокруг был только полумрак

леса, здесь не только не было хрустального замка, но даже самого скромного

домика. А был голос, голос с ч а с т л и в о г о  человека!

Поскольку пробираться меж стволами деревьев по лесу на коне было

непросто, царь спешился и направился в сторону, откуда доносилась песня.

И вдруг пред ним открылась  небольшая поляна, на которой стоял хорошо

слаженный шалаш. Именно оттуда раздавалась залихватская песня. Царь в

нетерпении начал искать вход в шалаш, но вместо него обнаружил только

лаз, ведущий вовнутрь. Ничего не оставалось другого, как именно через него

вползти в шалаш.

Оказавшись внутри и изучив, как сказали бы ныне, интерьер, царь 

увидел в одном из углов ложе, сотворенное из ветвей деревьев, усыпанное

листьями и цветами, которые пьянили ароматами полей и леса.

На этом-то ложе, распластавшись в невозмутимо свободной позе,

возлежал человек, который и пел свою замечательную песню.

Вспомнив, что только что, с наступлением сумерек, кончилась

пятница, а значит, началась уже суббота, царь, как и подобает моменту,

поприветствовал хозяина шалаша, пожелав ему доброй Субботы. (В этом

месте я всегда, в течение всей своей жизни, отчетливо и ясно вижу прекрасный облик моего отца и слышу дорогие моему сердцу его интонации:

"Си из гивен фрайтык цу нахт", что в переводе на русский обозначает:

"Дело было в пятницу вечером"). Гостеприимный хозяин шалаша приподнялся на своем ложе, также тепло и приветливо поздравил гостя с наступившим праздником --- Святой Субботой. "Что привело тебя ко мне, что я могу сделать для тебя?" --- участливо спросил хозяин, на что царь и говорит: "Вот проезжал я мимо, услышал твою чудную песню и подумал, что так петь может только счастливый человек". "А я и есть самый с ч а с т л и в ы й   человек на земле" --- ответил царю собеседник.

Томимый любопытством, царь и говорит: "А почему ты себя считаешь счастливым?" "А как же, --- говорит хозяин шалаша, --- я проснулся

утром, помолился Б-гу, у меня ничего не болело, я отправился в лес, наловил в озере рыбу, насобирал грибов и ягод, приготовил праздничный

обед, как и положено, встретил Субботу, ты видишь, надо мной крыша, а

не открытое небо. Я и есть самый с ч а с т л и в ы й   человек на свете".

"Послушай, мил человек, так ведь я ищу тебя повсюду. Только т ы

можешь спасти меня --- дай мне свою рубашку", на что хозяин шалаша

ровным и спокойным голосом отвечает: "А вот чего нет --- того нет..."

На этой самой неопределенной ноте заканчивалась папина притча,

но не заканчивалась работа мысли и духа. В моей детской головке рождались совсем недетские вопросы: а что теперь будет с девочкой, неужели

она должна умереть и что нужно сделать, чтобы быть счастливым? Отец,

разумеется, спешил утешить меня,  объясняя, что Всемогущий Б-г не допустит этой смерти. Но спасти девочку Он сможет только тогда, когда

все дети земли будут слушаться своих родителей, чтобы стать счастливыми. А счастье --- это когда человек сделает все, чтобы жизнь его была

праведной и красивой. "А как это сделать?" --- спрашивала я. "А очень

просто, --- говорил отец. --- Надо хорошо учиться, дружить с книгой, получить профессию, не совершать плохих поступков, не иметь глаз завидующих, никогда не завидовать людям, всегда довольствоваться тем, что дает Б-г".

Так мой отец вывел из этой истории свою формулу счастья и она

далеко не аскетическая. По его мнению, как может судить сам читатель,

великая мудрость жизни заключается вовсе не в призыве возвращаться

вспять, туда, в пещеру, где наготу можно прикрыть лишь фиговым листочком. Просто человек должен стремиться стать личностью, которая

может и, более того, обязана правильно выстраивать соотношение материальных и духовных ценностей. А вот в чем сущность духовности и

счастья --- это уже предмет для отдельного разговора. Кстати, нельзя не

заметить, что человечество издревле пыталось определить, что есть

счастье на земле --- помните древнегреческого философа ДИОГЕНА

Синопского, который еще в 1У веке до н.э. одевался в рубище и жил в

бочке, утверждая, что цивилизация вредоносна, что богатство, слава,

власть есть лишь дым и суета? Да и современные средства массовой

информации пестрят сообщениями о том, что и в наши дни в разных уголках планеты, начиная от Сиднея (2006 год) и кончая Сан-Франциско (2008 г.),

ученые, представляющие разные науки, собираются на серьезные научные

конференции по  с ч а с т ь ю.  А вот определят ли?!  Ведь с ч а с т ь е   ---  самое неуловимое из понятий, составляющих цель человеческого существования. И

пока это так, притчи разных народов на эту тему --- своеобразный маяк в

нашем вечно неспокойном, бушующем океане жизни.

Желаю всем счастья, того, каким Вы бы хотели его видеть!

Ита Айнрис-Федоровская

СЧАСТЛИВАЯ РУБАХА  (русская сказка)

Заболел царь. Никто не мог излечить, и лишь один мудрец сказал: "Царь

должен надеть рубаху счастливого человека --- и излечится!". Искали по всему

царству счастливца --- не могли найти. У того все хорошо --- да жена сварлива, у

другого --- семья благополучная, да работу не найдет никак.

И вот когда всю страну объездили, посланник царя случайно услышал, как

в хижине говорил кто-то: "Вот я поработал, сейчас поем, потом посплю --- что еще

для счастья надо!". Зашел обрадованный посланец царя за рубахой к тому человеку --- да вот тот был так беден, что не было у него рубахи...

ВОСТОЧНАЯ ЛЕГЕНДА О РУБАХЕ СЧАСТЛИВОГО ЧЕЛОВЕКА

Халиф лежал при смерти, утопая в роскошных шелковых подушках. Врачи

его страны беспомощно разводили руками и лишь один --- мудрейший из мудрых-посоветовал: "Халифа может спасти сорочка счастливого человека, найдите такого и принесите его рубаху".

Гонцы, как проворные псы, стали рыскать по всему свету --- искать безмятежного счастливца. Но не смогли они найти такого: у всех были свои горести, невзгоды и заботы. И уже потеряв надежду, возвращались посланцы ни с чем к своему угасающему владыке, чтобы сообщить печальную весть о несбыточности его мечты. Но как это и бывает в сказках, вдруг встретили пастуха, который, беззаботно напевая, пас свое стадо. "Счастлив ли ты?" --- на всякий случай спросили у него слуги халифа. "Я не знаю того, кто был бы счастливее меня", --- весело ответил тот. "Отдай нам свою сорочку! --- грозно потребовали придворные. "А у меня ее нет", --- рассмеялся пастух.

Эта странная весть, что единственный счастливый человек в его владениях не имеет сорочки, заставила халифа глубоко задуматься. Три дня и три ночи никого

не пускал он к себе. А на четвертый велел раздать свои драгоценности и шелковые

подушки. И, как повествует легенда, стал здоровым и счастливым.