Труднее всего стало чистить зубы. Встать, подойти к раковине, открутить крышечку тюбика... Чего ради?

***

Первые сведения о юридической профессии Энтони получил не из школы права, а из книг Гришэма, которые читал подростком под моросящий дождь за окном. В этих повествованиях молодой адвокат всегда - в самом конце - выигрывал дело, а заодно и кучу денег, и уезжал навстречу своей мечте: до конца своих дней нежиться на пляже южного острова. Это на фоне дождя запомнилось.

Вот и Энтони повезло. Судьба выбрала его, правда, не единственного, а в группе других, более опытных адвокатов. Массовый иск принес им победу - и огромные деньги, на которые можно беззаботно жить до конца жизни.

Один из их группы купил поместье с собственными прудами, футбольным полем, небольшим лесочком и прочими радостями. Так у него была семья, трое детей-школьников, понимал Энтони, но его это не прельщало. Другие распорядились деньгами иначе, но работать никто не бросил.

Прежде всего позвонил родителям. Они обрадовались богатству сына, но его планы привели их в замешательство.

- Лишь бы ты был счастлив, сынок, - сказала мать. Родители гордились сыном, но, кажется, больше любили его сестру, которая без всякого образования подарила им троих внуков.

Сестра только рассеянно хмыкнула и побежала снимать младшего с комода. Мысли ее были далеко, в материнстве.

- Это как же ничего не делать? - с сомнением сказал отец. Сам он всегда вставал в пять утра, даже в дождливую погоду, когда в поле работать невозможно. В такие дни он находил себе другое занятие, что-нибудь ремонтировать, - мало ли забот у фермера.

Но у Энтони сомнений не было. Нескольких лет недосыпа, напряжения, ноющего чувства ответственности, боязни провала, все - хватит, все - свободен до конца дней.

Костюмы, галстуки и дорогие туфли - в Армию спасения. Накупить шортов, футболок и сандалий. Да, не забыть продать машину. Открыть счет в тамошнем банке. Уговорить герлфренд, с которой раньше из-за занятости виделся редко, пусть бросит работу (подумаешь, менеджер в ресторане!) и составит ему, богатому компанию. Отвез, накупил, продал, открыл, уговорил.

Всё на лету, как на крыльях. Приобрел большое бунгало на одном из островов, где побывал когда-то в студенческие каникулы. Еще не придумал, как использовать все комнаты. Пусть Эрин займется, женщинам это интересней.

Будет вести здоровый, спортивный образ жизни, например, каждое утро совершать пробежку по берегу. Свободный человек радостно и свободно побежит на свободе, в свободном пространстве. Или изучить что-то интересное - так, для удовольствия. Например, декоративное цветоводство, а может, греческую мифологию или астрономию, если это не трудно. Подальше от всяких исков и прецедентов. Подальше от напряжения головы. Больше не придется корпеть над юридическими документами, а потом еще и отдавать на критику и редактировать, редактировать, редактировать... Но можно будет писать статьи, если захочется. Перезнакомиться с островной элитой, войти в местное общество... Они должны его оценить. Заниматься только приятными делами... и никаких обязательств.

И вот! Прекрасный мелкий выбеленный песочек, волшебный океан со своим чудесным шумом, медузами и ракушками, рыбачьи хижины вдали, яркое солнце, уютный шезлонг, пьянящая маргарита в руке, некуда спешить. И так каждый благословенный день.

На острове всего двадцать пять тысяч, и никто ему не мешает.

Тут бродят седые хиппи. Как интересно! Надо будет как-нибудь с ними познакомиться, расспросить, как они сюда попали, глядишь - и статья в "Смитсониан" получится, но только когда у Эрин будет настроение. Что-то она стала часто раздражаться - и раздражать. Говорит, тут скучно, придирается из-за всякой брошенной футболки, как будто ей самой убирать, как будто к ним не приходит прислуга.    

Через месяц Эрин вернулась к себе. Сказала, что ей трудно бездельничать. Скандалила. Пусть эта дура катится к своим вилкам-ложкам, а ему тут хорошо.

С хиппи так и не познакомился, стали казаться скучными, бродят туда-сюда.

Много времени проводил на берегу назло Эрин, но это было уже не так приятно, как вначале.

Берег как берег, песок как песок, океан, как всегда, лазурный. Солнце такое же жаркое, шезлонг удобный, все та же маргарита, а бегать как-то расхотелось.

Но зашел в местный ботанический сад. Это на предмет заниматься цветоводством. Там его укусил большой тарантул. Поднялась температура. Нашел врача. Доктор принимал в какой-то хибаре. Это был сухощавый француз, окончивший в свое время Сорбонну. Как он тут оказался? Из-за какой-нибудь личной истории или по убеждениям? Расспросить его, когда буду лучше себя чувствовать. Он сказал, что месяц будет нарывать и что это единственный хищник на острове, беда его обитателей. Почему его не предупредили, когда покупал дом? Знал бы, выбрал бы другой остров. В основном валялся у себя, ворочаясь с боку на бок. На спине лежать больно. Нарыв прорвало ночью, испачкало постель.

Через месяц опять сел на берегу - наслаждаться ничегонеделаньем. Иногда чуть прохаживался до фонтанчика с питьевой водой.

Какой мелкий песок, он набивается в обувь, застревает между пальцев, океан поднадоел (как это поэты видят в нем какое-то величие или разнообразие), солнце слишком злое, от шезлонга болят бока, невкусная маргарита опостылела, тоскливо.

Хиппи никуда не делись, снуют перед глазами, когда не надо. Какие они все неопрятные...

Вернулся домой, посмотрел на себя в зеркало. Это он, тридцатичетырехлетний? Весь зарос дикой бородой, растолстел, мышцы дряблые, появился живот.

Время тут как будто стоит. Проклятый песок, пальцы вечно растерты, океан осточертел, сколько можно смотреть на эту воду разных синих оттенков? Климат абсурдный, никаких времен года, почти всегда одинаковая температура, где разнообразие? То ли дело приятные холодные дождички в родной Миннесоте... 

Стал захаживать на другую сторону острова, там, где причал для круизных кораблей. Благо остров вытянут в узкую полоску и идти туда всего минут сорок. Издали смотрел на туристов, завидовал - ведь они на острове только несколько часов. Пошляются по сувенирным лавкам, искупаются в океане, повосторгаются уродливыми пальмами, поедят чего-нибудь местного - и домой, в нормальную жизнь, с фотографиями и съёмками для знакомых. А ему тут оставаться.

Они разок попробуют местной снеди, похвалят экзотику - и все. А ему его прислуга-за-всё постоянно готовит со всеми этими травами и приправами. Просишь что-нибудь нормальное - не умеет, да еще и объясняет на своем ломаном английском, что без этих трав, дескать, готовить невозможно, это всем хозяйкам известно.

Приснился ему сон, как он после перерыва заходит в зал суда, поспешно дожевывая гамбургер. Проснулся со ртом, полным слюны.

В годовщину островной жизни побрел посмотреть на круизный корабль. И вдруг - с трапа сходит Эрин, такая похорошевшая и улыбчивая, какой он ее никогда не видел. А с ней рядом - мужчина. Видно, что молодожены и это их медовый месяц.

Он подошел поближе. Узнала! Улыбается! И виду не подала, что замечает пятна на его изношенной майке.

- Познакомься, Роберт, это Энтони, мой старый приятель. Он раньше жил в Миннесоте. А это мой муж.

Поздравил. Поговорили минут пять ни о чем. Миннесота! Как там было хорошо в его маленькой квартирке.

Побрел назад. Интересно, пропала ли у него адвокатская лицензия и можно ли ее как-нибудь вернуть. Надо узнать. Подойти к компьютеру, вспомнить, как с ним обращаться, почистить зубы, в конце концов.

Чистил долго и яростно. Его охватила жажда деятельности. Даже ночью почти не спал. Хотелось всего сразу. Бросался туда-сюда, что-то перекладывал. Мешал прислуге. Выдал ей жалованье за месяц вперед. Куда-то звонил. Узнал, где можно купить нормальной одежды, костюмов, обуви. Универмаг оказался недалеко от круизной пристани.

Тут же заметил местный музей. Он работал только два дня в неделю, но Энтони повезло. Теперь ему всегда будет везти, уж он об этом позаботится. Зашел. Хранительницей и экскурсоводом оказалась местная учительница истории. Осмотрел каждый экспонат. Почему он раньше не интересовался такой причудливой историей и проблемами острова? Разве двадцать пять тысяч человек ничего не значат?

А что делать с домом? Продать? Нет времени, да и деньги не нужны. Отдать хиппи? Не заслужили. Под местный музей? Неплохо. Но нет, он отдаст дом под местную клинику. Вспомнил, что доктор-француз ему говорил: он тут в единственном числе, если не считать двух лекарей вуду и неграмотную повитуху. Даже изолятора нет. И где его разместить в такой хибаре?

Хоть какой-то будет толк от его пребывания. Оформить дарственную - и на самолет. Не созерцать же опять проклятый океан. Нет, только самолетами, только пересадками в аэропортах.