Да-да, уважаемые читатели, путеездие! Не пешком же шли из Бруклина в эту канадскую франкоговорящую провинцию Митя и Катя Баранины, специалисты по жизнеустройству, а попросту эс-эс-ай-щики (кто не знает, живущие в Штатах на SSI - пособии по бедности). Они только что присягнули на верность новой родине и, получив заветные синие корочки паспортов, залог обратного впуска в благословенную тогда, четверть века назад, страну, решили поехать на машине познакомиться с соседней. Поженились Баранины ещё в Киеве, хотя Катя была не особенно довольна принятием глупой Митиной фамилии, но он убедил её, что его фамилия вполне симпатичная, по крайней мере, не агрессивная, артиллерийская, как у Пушкина.

По дороге через огненно-осенний Вермонт они посетили мраморный заводик, переехали через мраморный же мостик и обозрели фабрику-ферму мороженных олигархов Бена и Джерри, двух ленивцев, бросивших школу и основавших замораживание собственного молока от собственных коров на кормах собственных же угодий. Чета Бараниных стояла, заворожённая, перед огромной, как в аэропортах, стеклянной стеной и глядела, как всё это делается, начиная от дойки коров.
На границе с Канадой, скользнув взглядом по паспортам, сонный часовой спросил из будочки, едут "по делам или так погулять", и, получив исчерпывающий ответ, махнул рукой. При подъезде к столице провинции, Монреалю, Баранины обнаружили, что ничего не понимают в дорожных знаках, ибо все надписи были по-французски, а не хотя бы по-английски. Поэтому на генеральной развилке перед Монреалем они наугад двинулись по прямой, которая очень быстро превратилась в кривую, завернув их вправо, и вскоре они обнаружили, что едут не к городу, а параллельно его панораме. Как говорят, "хоть видит око, да зуб неймёт". Когда этот французский колосс явно начал оставаться слева-сзади, Баранины съехали на заправку, но там никто их не понял. Повернули обратно и методом тыка всё-таки въехали в Монреаль. Вот радость-то!.. Там, измученные, зашли в ресторан, где их пожеланий, опять же, не уловили и вместо салата принесли... рыбу. Баранины начали жестикулировать, показывая на пол и медленно приподнимая руки (растёт, мол, ну, как не понять?). Официант радостно закивал и принёс скамеечки под ноги (места им достались из-за заполненности ресторана - доковидные были времена! - высокие, барские, то есть при баре, а может, главноусаживающий их не уразумел). Тогда Баранин начал изощряться в произношении слова salad, коверкая это простое английское слово на все лады. Собрались все официанты, и одна, молоденькая, радостно закричала: "А, салат!" -  совершенно по-русски, с ударением на последнем слоге и с буквой "т", а не "д" на конце. Баранины обратились к ней по-русски, но она других русских слов не понимала. Вышло, что "салат" - слово также и французское!..
Затем Баранины пошли по магазинам (Митино "смертевое наказание", по выражению их племянницы-школьницы Лены). Этим же словосочетанием, по умолчанию, Митя пользовался по пятницам, когда надвигалась уборка квартиры, - столь необходимая, по мнению жены, - разрываясь между любовью к жене и ненавистью к её прихоти. А теперь Кате приспичило найти шляпку точно под масть её шубки, как будто этого нельзя было сделать в Бруклине. Она начала произносить английские слова cap и hat на французский манер, т. е. в нос, но, видя отчаяние продавщицы, находчивый Митя покрыл макушку жены ладонью. "А, шапО!" - радостно вскрикнула продавщица и вынесла десяток шляпок. Но, сами понимаете... Пошли в следующий магазин, там с порога Митя закричал: "ШапО! шапО!" Чету обступили продавцы, одни мужчины - признак солидности фирмы (по тогдашним, неполиткорректным временам), и Митя, чтобы настроиться, стал скандировать в нос известные ему французские слова: "бонжур-мадам, о-ревуар, Наполеон, Эдит Пиаф, Ив Монтан..." Продавцы благосклонно кивали, хотя и переглядывались, но когда Митя произнёс: "Николя Саркози", это была оплошность. Саркози для квебекцев - это выскочка, то ли венгерский еврей, то ли еврейский венгр, уже тогда рвавшийся во французские президенты. Это Мите объяснил его сосед, мистер Поццолини, когда Баранины вернулись в Бруклин. Приобретение "шапО" тоже отложили до Бруклина...
Из Монреаля поехали во второй город провинции, её тёзку по имени тоже Квебек. Там, как и в Монреале, все слова выстреливают с ударением на последнем слоге, кажется, ещё более сильным, чем в Монреале. Из Квебека-города по автостраде помчались смотреть иерусалимскую панораму. Митя ведёт машину, Катя смотрит в карту (джи-пи-эсов тогда ещё не изобрели). Вот, изрядно проехав, Митя глядит на дорожный указатель, на нём написано: "Деми-тур". Спрашивает у штурмана-жены: "Есть на карте Деми-тур?" Та отвечает, что нет, наверно, посёлочек маленький. Проехали ещё немного, опять плакат с Деми-туром, и опять нет на карте. Баранины забеспокоились. Вскоре опять этот Деми-тур возник.
- Дай-ка, заверну туда, - осенило Митю, - может, иерусалимская панорама здесь так называется; мистер Поццолини сказывал, что на неё несколько экзитов (съездов).

Свернули. Дорога закружила их машину и выбросила на автостраду в обратном направлении.
- А, ю-турн! (разворот) - воскликнули Митя и Катя одновременно.   
Так и не обозрев иерусалимской панорамы и неоднократно использовав деми-туры, оказались снова в Монреале. Пробыв во французской Канаде несколько дней, Баранины покинули этот к тому времени (неизвестно на будущее) освящённый Богом край. В нём, что ни посёлок, что ни улица, везде к названиям приставлено "Св." - всё свято. Покинув Монреаль, Митя оглянулся на панораму этого блистательного города, который был весь в огне от утренней зари. Наверное, такой виделась Москва кумиру квебекцев, Наполеону, когда он уносил из неё ноги (и остальные части тела) в императорской кибитке. Правда, тогда зарево было от пожаров. Митя, отнюдь не пациент "Палаты ? 6", имел право сравнить себя с Наполеоном по причине одинакового с ним роста. Последние открытия поведали нам, что Бонапарт был не такой уж и маленький (167 см), как и Митя. Просто возле Наполеона всегда были высокие маршалы. Но подле Мити маршалов нет и с Наполеоном его никто не путает.