- Дамы и господа, минуточку внимания!

Хозяин дома Боря Бондарев, полный, лысоватый мужчина по кличке Бочка позвонил вилкой по стакану и, дождавшись, чтобы гости затихли, сказал:

- Вы знаете, по какому поводу мы сегодня собрались?

Поднялся оглушительный галдёж, потому что каждый хотел ответить на вопрос и таким образом блеснуть своим остроумием. Бочка снова постучал по стакану, призывая к порядку, и сказал:

- Вы все правы, но никто не угадал. Мы собрались по двум причинам. Во-первых, мы давно не виделись, и пришло время вместе выпить и закусить. Во-вторых, и это главное, Фима Трахман, как вы знаете, недавно вернулся из поездки в Патагонию. Представляете, ребята? В Патагонию! Можно сказать, на край земли! И сегодня он нам расскажет о своём удивительном путешествии. Вот для этого мы и собрались. Так что, давай, Фима! Слово предоставляется тебе. И, пожалуйста, не упускай подробностей.

Все захлопали, и Фима Трахман, щуплый рыжеватый мужчина невзрачного возраста, застенчиво улыбнулся и кивнул, признавая за собой право оратора.

- Значит, так, - сказал он. 

- А может, сначала выпьем? - раздался звучный бас с другого конца стола.

- Конечно, - сказал хозяин дома Бочка. - Давайте, ребята! За встречу!

Снова поднялся галдёж и звон бокалов вперемежку с радостными выкриками:

- За встречу! 

- Со свиданьицем!

- Будем здоровы! 

- За нас с вами!  

- Извини, Фима, - сказал Бочка, когда все выпили и угомонились. - Можешь продолжать.

- Значит так, - сказал Фима. - Летели мы туда больше двадцати часов.  Сначала почти двенадцать часов до Буэнос-Айреса, а потом...

 - Мы тоже недавно летели в Израиль, - сказала Ниночка Белянская, увесистая дама с вырезом на груди, в котором просматривалось глубокое ущелье между двумя устрашающего размера вулканами. - Тоже летели часов двенадцать, если не больше.

- Ну, это ты брось, - возмутился Додик Волков. - Из Кеннеди до Тель-Авива десять с половиной часов без пересадки, а никакие не двенадцать.

Застольное общество всполошилось, и все заговорили одновременно:

- Конечно десять с половиной!

- Ты, Нинка, сама не помнишь, сколько вы летели.

- Чего пристали? Может она с пересадкой летела?

- А мы тоже недавно летали в Европу...

- Так вот, - сказал Фима Трахман, продолжая рассказ. - Это двенадцать часов только до Буэнос-Айреса.

- Я слышала, что Буэнос-Айрес очень красивый. Это там все ходят в белых штанах? - вопросила Анечка Любкина. Голос у неё был писклявый, неприятный, и звучал так, как будто Анечка всё время на всех обижена. 

- Ты что, милая? Это в Рио-де-Жанейро ходят в белых штанах, если ты имеешь в виду "Золотого телёнка", - опять возмутился Додик Волков, который всегда был чем-нибудь возмущён до глубины души.

- А мы с Людкой были в Рио-де-Жанейро три года назад, - сказал Володя, дотягиваясь до селёдки. - У нас, слава Богу, обошлось, но вообще-то, я слышал, там среди бела дня с тебя могут любые штаны снять, хоть белые, хоть серые...

- Ну, не преувеличивай. В каком отеле вы останавливались?

- Дай вспомнить. Что-то вроде...

- Подождите, ребята. Пусть Фима дальше рассказывает.

- Конечно, конечно, давай, Фима. Вали дальше.

- Ну вот, летели мы, значит, сначала двенадцать часов до Буэнос-Айреса, - сказал Фима. Я за это время посмотрел три фильма и съел завтрак, ланч и обед, не считая всяких там орешков и претцелов.

- Надо же! - с обидой сказала Анечка. - Повезло тебе. А у нас в самолётах больше не кормят.

- Знаешь что, ты не говори, чего не знаешь,- возмутился Додик. - На международных рейсах всегда кормят. Иногда даже выпить дают.

- Конечно, - подтвердил Фима. - Пока мы летели, я два скотча выпил.

- Я тоже раньше пил скотч, - сказал Володя. - А теперь перешёл на бурбон. 

- И я! И я! - радостно подхватил Дима Бобкис, который до этого молчал. - Какой бурбон ты пьёшь?

- Любой, - отвечал Володя. - Предпочитаю Мейкерс Марк или Джек Дэниелс, но вообще - какой угодно.

- Ни фига ты не понимаешь. Джек Дэниелс - не бурбон.

- А что же это?

- Бурбон делают в Кентукки. А Джек Дэниелс в Теннесси. Понял?

- Эй, вы, кончайте базарить, - сказал Бочка. - Дайте Фиме договорить.

- Конечно, конечно, - загалдели гости. - Говори, Фима.  

Фима глубоко вздохнул и заговорил снова.

- Полёт, конечно, был долгий, но не утомительный. Пока выпьешь, пока вздремнёшь, пока посмотришь кино...

- Какие фильмы ты посмотрел? - спросила Ниночка, не переставая жевать салат оливье.

- Один назывался "Салли", - сказал Фима, - а другой...  

- А, я знаю, это про пилота, который сел в Нью-Йорке на воду, - вмешался Володя. - Там Том Хэнкс играет.

- Том Хэнкс очень хороший актёр, - сказал Дима. - Помните его фильм "Форрест Гамп"?

- Том Хэнкс либерал, - возмутился Додик. - Я его фильмы вообще не смотрю. Из принципа.

- Какая разница, либерал - не либерал, если он хороший актёр? - возразила Ниночка, дожевав оливье и переходя к селёдке под шубой.

- Ты что, не знаешь, какая разница? - завизжал Додик. - Огромная!

Тут за столом разразилась оглушительная перепалка. Все кричали одновременно, и поэтому невозможно было уловить, кто говорили какую мысль пытался выразить. Фима терпеливо ждал, не принимая участияв сражении, чтобы не потерять нить своего рассказа. Когда страсти начали затихать, он сказал:

- Ну вот, в Буэнос-Айресе мы три часа ждали самолёта в Патагонию.

- Фима, Патагония - это где-то около Австралии? - пропищала Анечка Любкина обиженным голосом.

- Нет, нет, ты что, Анечка? - заговорили сразу несколько человек, громогласно проявляя знание географии. - Это в Южной Америке. На самом кончике. В Аргентине. 

- Не только в Аргентине, в Чили тоже. В общем, на юге.

- Ну да, на юге, - подтвердил Фима. - Туда ещё семь часов лёту.

- Фирочка, твой салат, - просто фантастика, - сказала Нина, обращаясь к хозяйке дома. - Чем ты его заправляешь?

- А это секрет, - кокетливо сказала Фирочка. - Позвони мне завтра, тогда расскажу.

- А я вчера новый принтер купил,- сказал Володя, обводя стол торжествующим взором. - Эйч-пи. Шестьдесят долларов на сейле.

- Ну и что? Я свой за сорок пять купил.

- Слышали? На следующей неделе будет жара под девяносто.

На мгновенье воцарилось молчание, и Фима, поймав момент, сказал:

- Самолёт наш, конечно, немного опоздал...

- Слушай, Фима, - раздался звучный бас. - Ты лучше скажи главное: ты там с патагонкой переспал? 

Мужчины заржали, Фима засмущался, а дамы стали наперебой выражать возмущение и протест:

- Фу! Лёня, что ты говоришь!

- Лёня, имей совесть!

- Лёня, постыдился бы! При Фиминой жене!

- А чего? - сказал Лёня звучным басом после того, как дамы немного успокоились. - Я уверен, что у патагонок все устройства на том же месте.   

- Лёня, не хами! - снова забушевали дамы.

- Совсем распоясался!

- Так вот, про самолёт, - сказал Фима, продолжая рассказ. 

- Володечка, - сказала Люда, - ты знаешь, что уже полдесятого? А нам ещё ехать минут сорок.

- Да, конечно, - сказал Володя, взглянув на часы. - Извините, ребята, нам пора. Боря, спасибо за приём. Фирочка, салат у тебя сказочный.

- Ой, нам тоже пора, - сказала Ниночка.

- И нам! И нам! - загалдело общество, поднимаясь из-за стола.

Гости начали наперебой прощаться. Зазвенели поцелуи.

- Фима, ты очень интересно рассказывал, - сказал Володя. - Жаль, что нам пора уходить. Извини. В следующий раз дослушаем.

- Да, Фима, очень интересно. 

- Фима, ты молодец. Спасибо за рассказ.

- Знаешь, Фима, так интересно, что даже завидно, - сказала Ниночка. - Мне тоже всегда хотелось побывать в Португалии.

Фима Трахман вздохнул и расцеловался с Ниночкой. 

Дом опустел.