Раз в неделю нам с женой выпадает радость: привозят внуков. Обычно на один день, но иногда, если повезёт, то на субботу и воскресенье. Всего лишь вчера, ну хорошо - позавчера их мама была в таком же возрасте и такой же радостью. По мере того, как она росла, радость смешивалась с волнениями, головной болью и бессонными ночами. Потом волнения закончились, и появилась новая радость, внуки - девочка и мальчик. За них пока волноваться рано. Счастливое время. 

Нашей внучке девять лет. Её зовут Хилари. Для своих подруг она Хиля или Хил, для нас - Хилечка или Хиленька. Моя жена называет её также Хилюшечка, а то и Хилюньчик. Для бабушкиной любви нет предела обилию ласковых имён. Мальчику два с половиной года. Его зовут Барак. Он обожает свою сестрёнку, и она платит ему любовью и заботой.

            - Бабушка! - кричит Хилечка, - Баракчик обкакался!

            - Тс-с, тише! - Я прикладываю палец к губам. - Не буди бабушку. Она только что прилегла вздремнуть.

- Ничего, ничего, я не сплю, - говорит моя жена из соседней комнаты. - Сейчас я приведу его в порядок. 

Она уводит обкаканного Барака в ванную. Хилечка отрывается от своего телефона, пересаживается ближе ко мне и сообщает:

- Дедушка, вы с бабушкой говорите неправильно.

- Я знаю, детка, - соглашаюсь я. - Что поделаешь, английский - не наш родной язык.

- Дедушка, не в этом дело. Вы с бабушкой говорите "он" и "она". Так нельзя говорить. Таких слов больше нет.

- Хорошенькое дело! - пугаюсь я. - Куда ж они делись?

- Это неправильные слова. Они выражают сексизм, расизм и мужское доминирование. Их больше нельзя произносить.

- Боже мой, хорошо, что ты мне это сказала, - говорю я. - А то мы с твоей бабушкой по незнанию произносим чёрт знает что. Так, глядишь, неизвестно, до чего допроизносишься.

- Эти слова "он" и "она", - объясняет внучка, - так же, как "мужчина" и "женщина" отражают устаревшее представление, будто существует всего два пола - мужской и женский. Это неправильно. На самом деле, их шестнадцать, и для каждого пола есть своё местоимение.

- Ну да! Как же их можно запомнить?

- Вот, слушай. Если человек мужчина, и он имеет влечение к женщинам, то надо говорить о нём "хэ" ...

- А он об этом знает?

- Дедушка, я же тебе объясняла, что надо говорить не "он", а "хэ". А если у этого человека влечение к другим мужчинам, то это другой пол, и о нём надо говорить "пэ". А если этот человек мужчина, но мечтает быть женщиной, то о нём надо говорить "мэ". А если эта мечта уже сбылась хирургическим путём, то о нём надо говорить "бэ". А если...

-  Кисонька, откуда ты всё это знаешь?

            -  Нам объяснили в школе. Слушай дальше.  Если у человека...

- Хорошо, я уже понял. Теперь объясни мне, как быть с малышами, которые пока ещё не "бэ" и не "мэ"?

- О них можно говорить "зэ".

- А как различать мальчиков и девочек, если все они "зэ"?

- Ты не должен говорить "мальчиков и девочек". Это сексизм. А различать их не надо. Когда они вырастут, они сами решат, какой у них пол.

- Но ведь они на самом деле отличаются с момента рождения. У них есть... как это называется... первичные половые признаки.

- Они не считаются.

            - Как это не считаются? - возмутился я. - Если бы не мой первичный признак, тебя бы на свете не было! А до этого ещё и твоей мамы не было бы.

            - Дедушка, так тоже нельзя говорить.

- Как именно, детка?

- Ну вот так, как ты говоришь - "мама", "папа". Это сексизм и расизм. Как будто мама обязательно женщина, а папа - обязательно мужчина.

- Ну да, мне так всегда казалось. А как теперь полагается их называть?

- Родитель номер один и родитель номер два.

- А как узнать, кто из них номер один и кто номер два?

- Они сами об этом должны договориться.

- Ну, допустим. А как дети должны их ласкательно называть вместо "мамочка" и "папочка"? "Одинчик"? Или "двончик"? А как быть с бабушкой и дедушкой?

            Моя Хилюнечка стушевалась, не зная, как поступить с бабушкой и дедушкой. Я сказал:

            - Давай подведём итог. Значит, "он" и "она" говорить нельзя?

- Нельзя.

- А "мальчик" и "девочка" тоже нельзя?

- Нельзя.

- "Мужчина" и "женщина"?

- Нельзя.

- "Мама" и "папа"?

- Нельзя.

- А как насчёт "слон" и "слониха"?

Тут из ванной вышла моя жена, ведя за руку повеселевшего Барака.

            - Я хочу гулять с Хилечкой, - объявил он.

- Да, можно мы с Баракчиком пойдём погулять? - подхватила Хиля, с явным облегчением отвлекаясь от сложной политкорректной лингвистики.

- Можно, - сказала великодушная бабушка. - Только не отпускай его от себя и никуда с детской площадки не уходите.

            Как только за детьми закрылась дверь, зазвонил телефон. Я взял трубку и услышал родной голос:

- Здравствуй, папочка. Как там мои дети?

- Замечательно. Сегодня твоя дочка учила меня грамматике. Оказывается, больше нет мужского и женского рода. Слова "он" и "она" отменяются. Мужчина и женщина тоже. Теперь есть шестнадцать родов или полов, и для каждого есть своё местоимение. Как тебе это нравится?

- Кошмар! - сказала моя дочка. - Эти молодые люди совсем свихнулись.  Куда мы катимся? В моё время было всего девять родов, и мы прекрасно обходились девятью местоимениями.

Я хотел съязвить, но вовремя прикусил язык и сказал:

- Твоя мама отпустила твоих детей гулять во двор, на детскую площадку.  Ты не возражаешь?

- Конечно, нет. Ваш двор - самое безопасное место.

Мы ещё немного поговорили, как всегда, ни о чём, старательно избегая политики и политической корректности. Жена по-прежнему возилась на кухне, и я хотел было вернуться к телевизору, но тут раздался звонок в дверь. Я открыл дверь и ... почувствовал, что теряю сознание. На пороге, держа за руку Барака, стояла моя внучка Хилечка. Лицо её было залито кровью, и кровь капала на её платьице и туфли. Она истошно ревела. Маленький Барак, наоборот, онемел от страха. Этот страх передался мне, и я с трудом выговорил:

- Хилечка, что случилось?

- Он... меня... ударил, - с трудом проговорила Хиля сквозь рыдания.

- Кто "он"?

- Он... мальчик, - продолжала рыдать моя внучка, с горя употребляя запрещённые слова "он" и "мальчик".

- Как его зовут? Сколько ему лет? Как он выглядит?

- Не знаю... чёрный мальчик... большой... лет двенадцать.

Дальнейший допрос выявил детали. Хиля и Барак строили домики из песка.  Тут на площадке появился незнакомый чёрный мальчик, подошёл к песочнице и растоптал все домики. Хиля закричала "Эй, ты что делаешь?"

- И тогда... - рыдала Хиля, - и тогда он ударил меня... кулаком... по лицу... и сказал... "Ты, белая"...и ещё одно слово...

- Какое слово?

- Не хорошее слово, - сказала Хиля и разрыдалась ещё громче.

... Прошло не менее часа, пока моя жена успокоила травмированных внуков, вымыла Хилю, уложила их спать и вернулась на кухню. Я начал постепенно приходить в себя. И тут в дверь позвонили.

Я открыл. На пороге стояла молодая чёрная женщина довольно привлекательной наружности. Не поздоровавшись и не представившись, она сказала:

            - Сегодня мой сын ударил вашу девочку.

- Так, - сказал я и замолчал, не зная, что говорить дальше.

- Так вот, мистер. Не вздумайте обращаться в полицию, - сказала женщина. - Если заявите в полицию, тогда ваша девочка пусть лучше не выходит из дома. И вы тоже.

Я почувствовал, как в груди запрыгало сердце.

- Вы мне угрожаете? - спросил я изменившимся голосом.

            - Я вас предупредила, мистер.

Сердце запрыгало ещё быстрее, и я мысленно сжал его в кулак, чтобы заставить себя говорить членораздельно.

- Ну что ж, мисс... извините, не знаю вашего имени, - сказал я. - Хорошо, в полицию я не пойду. Но я должен вам кое-что объяснить. Я уверен, что, вы поймёте. У меня есть оружие. Вполне законное. Очень симпатичный пистолет, Смит Вессон девять миллиметров. Убивает наповал. Хотите, покажу?

Женщина ничего не ответила, но слегка изменилась в лице.

- Так вот, если ваш мальчик ещё раз появится на нашей детской площадке или в радиусе ста ярдов от неё, я его застрелю. Я старый человек, жить мне осталось недолго, и я согласен провести свои последние годы в тюрьме. Ну как, хотите посмотреть пистолет?

- Нет, нет, не надо, - поспешно ответила женщина. - Извините за беспокойство. Можете не волноваться за свою девочку. Спасибо за внимание.  Приятно было познакомиться.

Я закрыл за ней дверь и пошёл на кухню выпить воды. Сердце всё ещё стучало так, что я боялся, как бы этот стук не разбудил детей.

- Кто приходил? - спросила жена.

- Женщина. Мать того мальчика, который ударил Хилечку. 

- Что она хотела, эта женщина?

- Душенька, - сказал я. - Ты употребляешь неправильные местоимения. "Он" и "она" больше нельзя говорить. Слова "мужчина" и "женщина" тоже.

- Надеюсь, она приходила извиняться?

- А как же. Просто умоляла о прощении. Обещала, что её сын, мальчик добрый и послушный, больше не будет приходить на детскую площадку. Очень милая женщина. Мы с ней сразу нашли общий язык.

- Слава Богу - сказала жена. - Как хорошо, когда люди договариваются мирным путём!

Мы тяжело вздохнули.