Однажды в Бруклине некто Кац поссорился со своим другом Рабиновичем и решил завести нового друга. Он пошёл к океану и стал приставать к одиноким мужчинам подходящего возраста и роста, вышагивающим вдоль дощатого бордвока, предлагая им дружбу, но те отвергали её: у каждого уже был друг, а то и подруга. Кац свернул на Брайтон-Бич и заглянул в неприметный магазинчик с вывеской

KOSHECHKIN & SONS ANTIQUE.

Там было пусто. Из-за прилавка приветливо замахал лысый господин нужных параметров.

- Здравствуйте! Ну как антик продаётся? - поинтересовался Кац.

- Продаётся, но не покупается, - ответствовал лысый, видать, Кошечкин-папа.

- А сколько у вас сыновей-то?

- Да двое всего: один доктор, а другой лоер. А у вас?

- У меня тоже, только один лоер, а другой доктор.   

- Ну, старая еврейская мудрость говорит о том, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется.

- А новая еврейская мудрость говорит о том, что мы два сапога пара. Так давайте будем дружить!

- Давайте, давайте, - с готовностью согласился Кошечкин.

- Откуда у вас такая ласковая фамилия? - вопросил Кац нового друга.

- Я паспорт получал, когда боролись с космополитами. Фамилия папы была Кацман, паспортистка жила в нашей коммуналке, папа натаскивал её сына по математике, и она его и меня так отблагодарила.

- А у моего деда до революции на конце фамилии был твёрдый знак, но большевики его экспроприировали, и я теперь просто Кац.

Начало дружбы было положено.

- А вы миллионер? - уже на правах друга полюбопытствовал Кац.

- Вы знаете, Кац, почему-то всех это интересует. Причём, все знают и советуют, как стать миллионером. Один я знаю, как им НЕ стать.

- Как же это возможно?

- О, это долгая история!

- Расскажите, расскажите, - настаивал Кац.

- Ну хорошо, слушайте...

И Кошечкин рассказал, что когда он в конце перестройки работал главврачом в Крыжопольской больнице, его вызвал начальник Райздравотдела товарищ Копаймогила и сообщил о внезапной смерти во время близлежащих маневров доблестного маршала Гопкало, и что вина за это возложена на него, на Кошечкина, и что следовало бы организовать новое дело врачей, но теперь такое время, что органы на это не пойдут, а взамен требуют с виновника один лимон в долларах. И объяснил, как этот миллион заработать: органы дадут Кошечкину мундир покойного маршала, обеспечат проезд через Чоп, а там у их, на Брайтоне, Кошечкин легко продаст мундир за 2 лимона, а один отдаст тому, кто произнесет пароль "ГАВ" (Гопкало Аполлон Варфоломеевич).

- Так я смотрю, вот он висит, не пришёл, значит, - перебил Кац рассказ Кошечкина. - И покупателей не было?

- Так я же и говорю: продаётся, но не покупается...

Затем Кошечкин безо всякой шахматной доски сделал профессиональный ход e2-e4, предложив Кацу как другу купить мундир с фуражкой и орденами за сто долларов при скидке $1 999900. Кац перешёл в сицилийскую защиту, заявив, что цена эта - советская, а советской власти уже 15 лет как нет. Кошечкин возразил, что это антик, а антики с каждым днём всё дорожают. Кац сказал, что не видит в мундире ничего античного, это же не хитон Александра Македонского. Кошечкин не клюнул на патовую провокацию и не стал говорить, что тогда бы цена была на порядок выше, а по-деловому предложил Кацу купить мундир и ордена при скидке $1 999 980, то есть всего лишь за $20...

Неизвестно, чем бы закончился этот гамбит, если бы не открылась дверь и в магазин не вошел представительный старик, предъявивший советский паспорт, из которого следовало, что он - Гопкало Аполлон Варфоломеевич (то есть ГАВ), и потребовавший либо лимон, либо назад свой мундир.

- Органы, - сказал Аполлон Варфоломеевич, - его просто украли, а меня объявили умершим, когда я уснул летаргическим сном на крыжопольских манёврах. Двадцать лет проспал.

Кац не стал дожидаться конца словесных излияний Кошечкина, не хотевшего признавать советский паспорт Гопкало, тем более что в американском въездном документе было сказано: Gavkalo. Снаружи грохотнул гром. "Видать, тучи над городом встали", - пропелось в голове у Каца. На душе стало серьёзно.

Он попытался вспомнить, из-за чего поссорился с Рабиновичем, но так и не смог. Заторопившись, он под благовидным предлогом попрощался с Кошечкиным и Гопкало-Гавкало и пошел мириться с Рабиновичем.

Ну а Гопкало-Гавкало связался с адвокатом, чтобы тот помог ему получить обратно мундир. Но адвокат запросил сумму, в разы превышающую ту, которую Кошечкин запросил с Каца. И мундир остался висеть в витрине антикварного магазина вплоть до его банкротства. И где теперь этот мундир - неизвестно.