В моем семейном архиве сохранилась книга "Известия Читинской городской думы за сентябрь-октябрь 1911 года", изданная "Паровой типографией Забайкальского товарищества печатного дела по распоряжению Читинской городской управы в Государственной думе города Читы".

Чита в те годы относилась к Забайкальскому краю Российской империи, и с 1884 года всю военную и гражданскую власть в городе и крае осуществлял его превосходительство господин генерал-губернатор. Без его согласия и указаний не принималось ни одно решение в Государственной думе и городской управе. Он решал военные, бытовые, культурные, торговые, религиозные и судебные дела, много внимания уделял благополучию мирного населения. А проблем хватало. Порой на первом месте стояли природные катаклизмы. Чита с ее пригородами, расположенная в бассейне реки Амура у истоков рек Читы и Ингоды с гористой и степной местностью, континентальным климатом - суровой снежной зимой и засушливым летом, и связанные с этим ежегодные недороды урожаев доставляли много хлопот властям края. Но самыми труднорешаемыми вопросами были военные. В это неспокойное и непредсказуемое время сказывались последствия окончания Первой мировой войны, когда местные повстанческие отряды сопротивлялись силам царской армии вкупе с японцами, турками, чехами. Среди солдат тех и других военных свирепствовали тиф, недоедание, обморожения, падали от бескормицы лошади, падали от усталости, а порой и от голода, солдаты, перетаскивая на себе орудия, снаряжение. Страдало и мирное население от эпидемий, бытовых невзгод, разбоя, нищеты и голода. Все эти вопросы регулярно обсуждались на заседаниях городской думы и воплощались в реальные действия.

Царь Николай II не обошел своим вниманием эти ее благие деяния. Так, 6 сентября 1911 года заседание городской думы и городской управы началось с заслушивания "Благодарности государя императора Читинской городской думе и городской управе за выражение верноподданнических чувств ему, присланных городским головой Саврасовым 11-го июня 1911 года". Это "высокомилостивое послание государя императора" Государственная дума выслушала стоя. В ответ она выслала ему свои слова поддержки в годы революционных потрясений в империи. Была Читинская городская дума и в курсе событий, происходящих по всей стране. Так, на заседании ? 672 она скорбно отметила убийство в Киеве председателя Совета министров статс-секретаря Петра Аркадьевича Столыпина - "этой гордости и славы Российской империи", отправив сочувственную телеграмму его жене и повесив его портрет в зале заседаний. Просуществовала Государственная дума Читы и Забайкальского края до февраля 1917 года, когда был избран "Читинский совет рабочих и солдатских депутатов".

Какие же вопросы решала Государственная дума Читы в тот тревожный 1911 год? Они, на первый взгляд, поражают своей отдаленностью от текущих военных событий в городе и крае. Вот их неполный перечень.

1. Сбор налога со всех учреждений на благотворительность.

2. Налог с трактиров за торговлю водкой.

3. Постройка ночлежного дома.

4. Постройка новых трех комплексов реальных училищ и обустройство уже имеющихся.

5. Перечень необходимых предметов для преподавания в школе.

6. Зарплата врачам и учителям.

7. Взыскание долгов за лечение.

8. Поименное выделение пособий гимназистам из бедных семей и сиротам.

9. Освобождение от налогов бедноты, создание для них условий для образования и лечения.

10. Установка фонарей на перекрестках отдельных улиц.

11. Рассмотрение частных жалоб граждан.

12. Изъятие участков земли у отдельных граждан в черте города и ближайшей округе под застройку общественных зданий.

13. Открытие заразного отделения ветеринарного лазарета.

14. Водоснабжение города.

15. Правила для городской библиотеки.

И это еще не все вопросы, решаемые Государственной думой. Мое внимание привлекли 7-й пункт "О взыскании долгов за лечение" и 11-й, касающийся "рассмотрения частных жалоб граждан". Не одно заседание Государственной думы было посвящено этим вопросам, в частности, оплате за роды. Здравоохранение в те годы было отнюдь не бесплатным для всех. Так, на заседании ? 644 рассматривалась жалоба казачки Анны Золотухиной, адресованная непосредственно господину военному генерал-губернатору на "неправомерное взыскание с нее 10 рублей за роды в "Родильном приюте для малоимущих", так как она имела квитанцию об оплате "Больничного сбора", кроме того, она еще и "малоимущая", для которых такие приюты и существуют".

Назначили расследование, поскольку ее проблема вскрыла ряд нерешенных вопросов в здравоохранении. И выяснилось, что не такая уж и "малоимущая" Анна Золотухина, и ее благосостояние ничуть бы не пострадало, если бы она и заплатила эти 10 рублей: она сожительствует с человеком, имеющим свой дом, и арендную плату он получает 26 рублей в месяц, кроме того, его ежедневный заработок на работе 2 рубля.

Внимательно изучив свои законы, Государственная дума обнаружила, что лица, уплатившие "больничный сбор", могут лечиться и рожать бесплатно только в городских больницах или других лечебных учреждениях города, но не в "Родильных приютах для малоимущих". Дальше - больше. На следующем заседании решали, кто должен содержать эти приюты и в праве ли вообще город взыскивать деньги за их использование с малоимущих. К единому мнению так и не пришли, а его превосходительство военный генерал-губернатор, ссылаясь на то, что "роды - это дело богоугодное", встал на защиту Анны Золотухиной и внес предложение вообще освободить ее от уплаты долга. Но, как оказалось, его предложение решением ? 755 дума отклонила и постановила: "Анна Золотухина действовала преступно, скрывая свое богатое материальное состояние, за что необходимо привлечь ее к уголовной ответственности, предать суду и взыскать с нее 10 рублей долга".

Это был не единственный случай, когда Государственная дума игнорировала мнение своего начальника и куратора. Но все-таки, как стало известно позже, оскорбленный таким неуважением думы к своей особе, он приложил все усилия к тому, чтобы наказание было не столь тягостным для Анны, смягчив его до минимума: Анну приговорили к одному году общественных работ в удобное для нее время в связи с наличием младенца, а заработанные ею деньги она должна передать в фонд "Родильных заведений для малоимущих". Вот и вся история.

Этот "мудрый вердикт" не обошелся без вмешательства евреев, поскольку 2/3 членов той Государственной думы были представителями еврейского купечества, и их влияние на все ее решения было значительным. Это и экономическое развитие города и края, восстановление их инфраструктуры. Численность проживающих евреев в Чите в те годы была немалой. В 1912 году на средства еврейской общины открылось училище, где активно изучали Тору и иврит, открывались молельные дома и синагоги. Помогала община обосноваться в Забайкальском крае и в Чите сосланным по царскому указу еврейским семьям. А позже, в годы борьбы Советов с религией, обеспечивала выезд евреев в соседние страны - Монголию, Китай, Манчжурию, Японию, где было много религиозных учреждений и не преследовались евреи за свою веру.

Но это вся история из жизни Читы тех далеких лет. Я же хочу рассказать о брате моей мамы Мойсее Крукке, сбежавшем в Читу десятью годами позже. Он, простой крестьянин, прослышавший о благих делах еврейской общины Читы, решил там обосноваться, тем более что в его крае, где он родился и жил, нарастала политическая активность среди населения и шла борьба между красными и белыми. Он же, не примкнувший ни к тем, ни к другим, надумал поменять свой Читкан Баргузинского уезда Забайкальской волости на более спокойное место проживания. Было ему 23 года. Моя мама, выйдя замуж, после свадьбы решила навестить своего брата и познакомить со своим мужем. Долгие годы сестра и брат не виделись и не переписывались - почта работала плохо, да и органы госбезопасности вскрывали и не пропускали многие письма. До Читы более недели добирались на перекладных. К тому времени Мойсей завел семью, имел детей, работал.

Чем же встретила моих родителей Чита? Последствия борьбы за власть, военные невзгоды наложили свой отпечаток на облик города. Это было провинциальное захолустье. Выглядел он неухоженным и неуютным. Дощатые тротуары, прогибаясь под ногами пешеходов, утопали в лужах. Наряду с кирпичными постройками стояли старые бревенчатые дома, многие пустующие, с забитыми окнами. На окраинах тихо, безлюдно. Только ближе к центру города работали промпредприятия, магазины, буфеты, палатки, торгующие мебелью, посудой, одеждой. По улицам бродила разная по национальному составу и социальному происхождению публика - мещане, господа и бедняки, рабочие, осевшие здесь еще со времен строительства в 1897 году КВЖД, что шла от Читы до Хабаровска, бывшие военные, турки, чехи, японцы, китайцы. Звонили вечерние и утренние колокола. От всего этого веяло непробиваемой стариной. Был и весьма ограниченный круг людей с новыми культурными потребностями и воззрениями. Местная интеллигенция не удовлетворялась устными рассказами участников сражений, а стимулировала создание печатных книг о прошедших в городе событиях, обращалась к гражданам принять участие в восстановлении города, вывешивая на заборах красочные плакаты. Работала периодическая пресса. Люди обсуждали и критиковали все решения властей города. Состоятельные евреи и русские призывали жителей работать на строительстве промышленных предприятий и вносили деньги для этих целей. В киосках и магазинах продавались книги не только новых авторов, но и старинные - об истории Руси, произведения малоизвестных прозаиков и поэтов. Мой отец приобрел несколько таких книг. Я и сейчас их с интересом читаю. Вот тут и попались ему эти "Известия Читинской городской думы за сентябрь-октябрь 1911 года".

Мои родители были рады гостеприимству простых граждан. Звали к себе не только на блины, но и пожить у них. Но родители остановились в семье Мойсея. Жил он в своем бревенчатом доме, почти на окраине города. Жена занималась детьми и хозяйством. Мойсей работал на фабрике по изготовлению бытовых товаров. Зарплаты на жизнь хватало. И все было бы хорошо, не случись в эти дни одно трагическое событие, омрачившее приезд родителей. Мойсей получил травму левой руки во время работы: ему оторвало все пальцы кисти. Его сразу доставили в одну из больниц города. Скорее всего, это был госпиталь не столько для гражданских лиц, сколько для тяжелораненых и больных военных белогвардейцев и красноармейцев. Прибывшие сразу после травмы Мойсея в госпиталь мои родители рассказывали, что их поразило убожество этого лечебного заведения. Военные лежали на подставных койках в многоместных палатах. Некоторые накрывались своими шинелями. В узлах под койкой хранилась одежда каждого - сумки, сапоги, шлемы, оружие. Бегали медицинские сестры, санитары с носилками, отовсюду слышались крики и стоны, брань, ругань, громко командовал дежурный начальник госпиталя.

Мойсея приняли сразу. Тут же в палате переодели, наголо постригли, как оказалось, для профилактики завшивленности, по лазаретной ведомости дали "номер клиента" - он был под ? 15 в этот день - и увезли в операционную. Старорежимный врач осмотрел рану и быстро передал Мойсея новоиспеченному хирургу, прибывшему сюда на практику из Москвы.

Страдания Мойсея на операционном столе трудно описать. Родители, сидя в палате на его койке, слышали его крики и стоны. Оказалось, что наркоза не было, ввели только морфий, и операция проводилась под местным обезболиванием. Хирург вместо того, чтобы обработать культю каждого пальца, ампутировал ему всю кисть, включая лучезапястный сустав, чем напрочь ограничил функцию предплечья. Этого Мойсей всю жизнь не мог ему простить. Кроме того, из-за плохой обработки раны шов нагноился, долго держалась высокая температура. Перевязки делали сестры, а оперировавший хирург ни разу не навестил своего пациента, хоть родители неоднократно его об этом просили. Не осведомились о нем за весь период лечения в госпитале и после выписки и с его предприятия. А когда встал вопрос об оплате за лечение, там долго думали, кто виноват в травме, была ли действительно неисправность оборудования. Но, учитывая честный многолетний труд Мойсея на этой фабрике, решили просить отдел здравоохранения Читинского совета рабочих и крестьянских депутатов об установлении Мойсею пожизненной пенсии по инвалидности и об оплате его лечения за весь период пребывания в госпитале. В итоге, определили Мойсею вполне приличную пенсию, на которую он мог содержать семью. Он, не теряя самообладания, занялся хозяйством в своем доме, всем шестерым детям дал образование, прожив свои 80 лет в их окружении и заботе. В последние годы его жизни родители не раз навещали его. 

В одном из киосков отец нашел новую газету, в которой автор, бывший член Государственной думы, хвалебно описывал общественную деятельность Анны Золотухиной. О ней все еще судачили в городе. Она была членом органов самоуправления в отделе "пособий для малоимущих". Жила в доме своего сожителя на правах жены. Сын ее окончил общественную школу и работал в молодежной организации, помогая матери. Ну а город Чита похорошел, отстроился и жил полноценной жизнью современного города.

Вот такая "Читинская история".