До 18 лет отроду любимой едой киевлянина Бориса Сосискина был...

сахар. Сахар-песок и кусковой. Мама сыпала ему в чашку две чайные

ложки сахара-песка, а иногда, для разнообразия, снабжала кусковым,

который он отправлял в рот для разгрызания собственнозубно. Ещё он

обожал газированную воду с сиропом крем-сода, который продавщица из

киоска наливала в специальный ковшик величиной чуть поболее

напёрстка; а затем элегантным движением мизинца опрокидывала

содержимое ковшика в стакан.

Вообще-то, фамилия отца Бориса была Сосис, но, когда Борис получил

паспорт, он дописал в нём к своей фамилии три вполне приличных буквы и

стал Сосискиным. А вот постыдное слово в своей пятой графе при всём

желании облагозвучить не получалось. Но, как говорится, с паршивой овцы

- хоть шерсти клок.

После первого курса Строительного института (в университет не

пропустили, ибо глядели "в корень") Бориса, вместе с другими

студентами, отправили в военные лагеря под Остёр, на Черниговщине.

Там сахару давали только по одной ложке на здоровенную кружку

кипятка, а о газировке, тем более, с сиропом, Борис и думать забыл. Воду

там пили прямо из реки Десны.

            Ежедневно с утра студенты шли-бежали 8 километров при полной

выкладке (с винтовкой, шинельной скаткой, плащ-палаткой, флягой и т.д.) к "засекреченному" пункту "А", находившемуся в лесной глуши и

загружали лопатами ожидавший их самосвал шишками. Грузовик отвозил

шишки в другой лес, к "засекреченному" же пункту "Б", и там эту кучу

сваливал. На следующий день они делали марш-бросок уже к пункту "Б",

откуда самосвал отвозил ту же кучу обратно в пункт "А". И так

повторялось каждый жаркий июньский день. Взводом командовал и

бежал впереди ст. лейтенант Козлов. Он был поджарый, и ни одна капля

пота не падала с него; когда взвод достигал пункта "А" или "Б", он

командовал построение в две шеренги и объявлял, что все, знать,

взмыленные, как лошади после скачек, что солдату Советской армии

потеть не положено, ибо, знать, потеть должны наши враги.

- "Это потому вы, понимаешь, потеете, - отчитывал Козлов, - что пьёте,

понимаешь, воду. От воды, знать, не только потеют, но и толстеют,

понимаешь. А это, знать, для советского воина тоже нарушение.

Отставить пить!" 

            А один раз Борису повезло. Пришла его очередь идти дневальным на

кухню, и не надо было бежать в пункт "А" или "Б", понима... На кухне

старшина Сулейманов первым делом научил Бориса так чистить

картошку, чтобы из-под ножа тянулась только одна лушпайка. - "Один

картошка - один лушпайка! - торжественно изрекал он и поднимал

картошку высоко над головой, пока картошка не касалась потолка, а

лушпайка - пола. - Высокий картошка - хороший картошка, длинный

лушпайка - хороший лушпайка".

            Но самое главное наступило ко времени обеда. Тут-то пришёл и на

борисову улицу праздник. Он решил показать военному начальству

"кузькину мать" за недосахаренность его чаепитий, а себя - с лихвой

вознаградить. Короче, он насыпал себе полкружки сахара-песка. Начал

пить и с удивлением обнаружил, что тут не сахар, а какая-то смесь смолы

со слизью. Однако, решив, что это не сахар виноват, а его вкусовые

ощущения подвели (за что, спрашивается, боролись?), собрав всю свою

волю в кулак, допил-доел всю эту муть. Через некоторое время с ним

произошло то, что обыкновенно бывало после распития бутылки водки.

Его отправили в санчасть, и там погибавший от скуки (других больных не

было) капитан медслужбы промыл ему желудок, задержал его до конца

лагерей, выдав начальству справку, что у того дизентерия, а иначе ему не

с кем было бы играть в шахматы и философствовать.

            Когда Борис вернулся из лагерей домой, мама поставила перед ним миску

свежесорванной с их огорода клубники, и это было очень кстати, но,

когда она захотела насыпать сахару в его чай, Борис ласково отвёл её

руку.

- "Что случилось? Ты не заболел? Ну, хоть одну ложечку!" -

обеспокоенно настаивала она. 

- "Ни одной. Спасибо, мама, ни одной", - твёрдо ответил он. 

С тех пор прошла бездна лет, Борис поменял родину, стал

профессиональным американским пенсионером, но ни разу не вбросил в

чай ни одной ложки сахара. Никогда.

Недавний анализ его крови показал, что показатель сахара у него 98 -

заветная мечта диабетиков. Осведомлённые люди говорят, что это не

обязательно оттого, что Борис с 18 лет не потреблял сахара в чистом

виде. А он считает, что обязательно. Во-время разлюбить тоже бывает

полезно.

А вы как думаете?