на главную очередной выпуск газета наши авторы реклама бизнесы / Сервисы контакт
флорида афиша что и где развлечения интересно полезно знакомства юмор
 
<Вернуться Солодкин, Юрий
В гостях у Иерусалима - Часть 2


3


            Мы стоим в Иерусалиме на том самом месте, где была евусейская крепость. Мы это я с женой и Яков Рахлин, тот самый Янкеле, но который уже приближается к восьмидесяти. Никакого намёка на старость. Энергичен, подвижен, остроумен. Об Иерусалиме знает всё и вдоль, и поперёк, и вглубь и любит этот город, в котором прошла половина жизни, может быть, больше, чем те, кто в нём родился и вырос.

            Об Якове Рахлине речь ещё впереди, а пока мы с ним здесь, откуда начинался город. Это место в Иерусалиме и сейчас называется Ир-Давид - город Давида. С одной стороны, городская стена намного более поздних веков, над которой возвышается чёрный купол Аль-Аксы, с другой - по склону противоположной горы арабская деревня. Обращаю внимание на израильский флаг, развивающийся на флагштоке посреди деревни. Поймав мой взгляд и не дожидаясь вопроса, Яков пояснил, что всегда находится кто-то, кто, рискуя собственной жизнью, пытается чего-то добиться. Эти хотят показать, что они на своей земле. Разве это не так?

            - Поговорим о другом. Смотрите сюда. Раскопки обнажили самые древние стены. От них начинался город Ир-Давид, в котором мы находимся. Он называется ещё нижним городом. Если есть нижний, то быть и верхнему. Верхний Ир-Давид в километре отсюда, там где Мигдаль Давид, цитадель или башня Давида. Евусеи назвали вершину, на которой был нижний город, Сион, а саму крепость - Евус. Некоторые считают, что верхний город ещё до взятия Евуса был в руках Давида, и уже назывался Ир-Давидом. И с Сионом не всё однозначно. Гора Мориа, которая после построения Храма стала называться Храмовой, именуется ещё и Сионом, и дала название движению евреев за возвращение на Землю обетованную - сионизм.

            Сион, Мориа, Храмовая гора - все эти названия Яков остроумно объединил, обыграв слово "синонимы" - сионимы. А для меня, не историка и не археолога, какое имеет значение, здесь это было или в километре отсюда, так это называется или иначе. Мне интересны события и люди, которые вершили историю. Когда перед глазами камни - свидетели прошедших тысячелетий, начинаешь ощущать свою причастность к давно минувшей истории.

            ...Вот и свершилось пророчество Самуила о следующем после Саула царе Израиля. Закончилась гражданская война. Убит глуповатый и простодушный Ишбошет, сын Саула, взошедший после отца на царство. Он, Давид, который более семи лет был царём только Иудеи, отныне признан царём всему Израилю. Ему только тридцать с небольшим, но есть что вспомнить на пути к сегодняшнему дню.

            Совсем мальчишкой он был умелым пастухом и придумал пращу, из которой научился метать камни в цель. А каким героем он стал, когда из этой пращи убил Голиафа! Бывалые воины воздавали ему честь, и сам царь Саул удостоил высшей похвалы и взял к себе на службу. Старший сын царя Йонатан стал ему близким другом. По вечерам на царских застольях все восхищались игрой Давида на арфе и песнями, которые ему нравилось сочинять. Что там говорить, не обделил его Бог умелыми руками, быстрым разумом, отчаянной смелостью. А впридачу к ним ещё и поэтической душой.

            Всё бы хорошо, но... Знал он о пророчестве Самуила, хотя и в мыслях у него не было что-то предпринимать, чтобы оно свершилось. Будет - не будет, Бог сказал Самуилу, пусть сам и вершит. А вот Саул, узнав о пророчестве, был взбешён. Есть Йонатан, любимый старший сын. А Давида убить, и нет проблемы. Побеждает не тот, кто прав, а кто остаётся жив.

            Спасибо Йонатану, настоящий друг, предупредил. И началась безрадостная жизнь в бегах. Сначала Иудея, потом филистимский Геф, и снова Иудея уже после гибели Саула и Йонатана. Иудейские мужи провозгласили его своим царём, а правая рука Саула Авнер, его давний враг, ставший, по сути, единоличным правителем при царе Ишбошите, объявил его, Давида, самозванцем, заслуживающим смертной казни. Всё решила победа в кровопролитной битве при Гаваоне.

            Теперь он царь, помазанник Божий, и сделает всё, чтобы Бог был им доволен. Первое - ничего в отместку тем, кто не поддерживал его или воевал против. Второе. О втором он думал уже давно. Если он станет царём страны Израиля, где будет её столица, в которой ему жить? Хеврон, где он сейчас, или один из главных городов какого-то другого надела? Любой выбор делал неравными наделы, давая преимущество тому, чья столица. А что, если... Неожиданно пришло нестандартное решение.

            К югу от надела Беньямина на горе Сион располагался евусейский городок-крепость, который ещё в авраамовы времена назывался Шалем, а затем стал известен, как Евус. Неоднократные попытки его штурмовать заканчивались безуспешно, и Евус остался независимым посреди израильских колен. Идеальное место для новой царской резиденции. И Давид, не знавший поражений, решает завоевать Евус.

            Кто сказал, что история учит, что история ничему не учит. Кое-чему, всё-таки, учит. Разве Вашингтон не появился на территории, не принадлежащей ни одному штату? Случайно? Думаю, что нет. Отцы-основатели знали Библию, а значит, и историю Иерусалима.

            Давид после десяти с небольшим лет изгнания вернулся и создал мощную державу со столицей в Иерусалиме. Страна Израиля, рассеянная по всему свету, через две тысячи лет вернулась к своим берегам. Случайно? Нет больше ничего похожего в истории. Необъяснимое чудо. А на необъяснимые чудеса способен только Господь Бог. Мы стоим на смотровой площадке посреди того, что осталось от первого дома царя Давида. Вот оно, путешествие во времени, не фантастика, а реальность. Это действительное прикосновение к истории, несравнимое с тем впечатлением, которое оставалось от прочитанных книжек.

            Вот здесь была крыша, гуляя по которой царь Давид увидел купающуюся Батшеву. Взыграло ретивое. Неодолимое, страстное желание с первого взгляда. Нормально. И жён может быть сколько угодно, а царю отказать кто ж посмеет. Но одна загвоздка: от живого мужа жену увести - великий грех прелюбодейства. А Батшева замужем, и Урия - один из славных воинов Давида. Будь Урия на месте, никто бы никогда не узнал о вспыхнувшей внезапно царской страсти. Но как на грех, именно на грех, Урия оказался в военном походе.

            И Давид не сдержал свою похоть, позвал Батшеву во дворец и овладел ею. Верный слуга не проболтается, Батшеве и в голову не придёт рассказать мужу об измене, а Бога он умаслит жертвоприношением, ещё и храм построит для ковчега, тот и простит ему это маленькое прегрешение. Но... Батшева понесла. Тут уж грех никак не скроешь. Надо срочно что-то делать. Что? Призвать Урию с поля боя, а после этого кто разберёт, чей ребёнок? Урия явился с докладом, был радушно встречен царём и отпущен повидаться с семьёй. Довольный, что проблема решена, царь на утро вдруг узнаёт, что Урия в свой дом не пошёл, а ночевал во дворце.

            - Как так, ты не захотел порадовать красавицу-жену?

            - Прости, царь, но негоже мне воспользоваться твоей добротой, когда мои товарищи в походе далеко от дома.

            Выхода нет. И Давид пишет записку командиру своего войска с приказом в очередной битве использовать Урию там, где он точно будет убит.

Комментарии излишни. Узнав о гибели Урии, Давид берёт его вдову в жёны. Теперь это законно. Ребёнок, зачатый во грехе, почти сразу после родов умирает. Но тут же Батшева зачала уже без греха и через положенное время родила будущего царя Соломона.

            Вот такая история. Её вам могут рассказать, когда вы будете на вершине цитадели Давида. Её ведь тоже считают первым домом Давида, и сверху вы можете увидеть прямоугольник пустого бассейна, поросшего травой. Его называют бассейном Батшевы, уверяя, что именно в нём она купалась, когда её увидел Давид. Скорее всего, это придумано, зато прекрасный повод вспомнить реальную историю, которая разыгралась в ближайших окрестностях.

            - Теперь, - приглашает нас Яков, - у нас есть возможность спуститься к источнику Гихон, от которого нам навстречу поднимались воины Йоава бен-Цруя для захвата крепости Евус.

Грубо вырубленный в скале ход ведёт вниз. Идём гуськом, осторожно ступая по неровному полу, местами покрытому резиновыми ковриками. Подходим к почти вертикальной глубокой шахте. Внизу шумит вода. Здесь черпали воду защитники крепости. Здесь проявили себя скалолазами воины Давида. В обход, по проделанному много лет спустя акведуку мы спускаемся к самому источнику. Стоим на площадке для туристов, а рядом бурлит и шумит поток. Много воды утекло, но она и сегодня ничем не отличается от той воды, которая поила когда-то воинов царя Давида.

 

4

 

            Гробница царя Давида находится недалеко от Сионских ворот. Это несколько тихих прохладных комнат со сводчатыми потолками. Каменное надгробие покрыто синим бархатом с вышитыми золотом текстами на иврите. Гробница почитается святыней. Мужчины подходят к надгробию с одной стороны, женщины - с другой. Перед надгробием стулья. Кто-то сидит и читает давидовы псалмы и молитвы, кто-то делает это стоя, качаясь в такт со своим бормотанием. Подхожу и прижимаю ладони к бархатному покрывалу.

            - Шалом, Давид! Как ты там среди праотцов? Нелёгкая у тебя судьба! Я уже вспоминал о ней, когда стоял рядом с твоим домом в Ир-Давиде. Сколько силы, ума и благородства было в тебе с юных лет! Царь Саул, ставший твоим смертельным врагом, дважды оставался в живых только благодаря твоей милости и великодушию. Воин, поэт, арфист и певец, - всё тебе одному во славу Израиля и Господа. Живи и оправдывай доверие. Но чем выше человек по служебной лестнице, тем всё труднее и труднее ему оставаться безгрешным. Что тогда говорить про царя!

            Как же ты не мог совладать с безумной страстью к Батшеве? И так далеко это зашло, что пришлось убить ни в чём неповинного Урию, который был твоим преданным и смелым воином. Знаю, мучился ты совестью, хотел искупить свой грех и построить Храм для Ковчега Завета вместо шатра-скинии. Но через пророка Натана Господь сообщил, что не может дать прелюбодею добро на возведение Храма.

            А сколько пролито крови! Можешь, конечно, утешать себя, что не по твоей вине, что ты не хотел. Кровавая битва при Гаваоне между Иудеей, где ты стал царём, и остальным Израилем, где после Саула царём стал его сын Ишбошет. Да, Ишбошет был недалёким властолюбцем. Да, тебя нарёк царём пророк Самуил. Но сколько евреев погибло с обеих сторон, чтобы ты стал единым царём всего Израиля!

            А трагедия с твоим родным сыном Авишаломом? Сколько народу, включая Авишалома, погибло в битве, и ты сохранил трон. Внизу в Кедронской долине заметно выделяется высокое надгробие с куполом, удлинённым кверху. Это могила убитого Авишалома, которого ты с почестью похоронил и оплакал горькими отцовскими слезами.

            На каких весах взвешивать твои добродетели и пороки? За всё свой ответ на Божьем суде. А здесь, на Земле, вот оно, людское признание твоих заслуг. Ты герой и святой, и поклониться твоей могиле едут евреи со всего мира. И я склоняю голову перед твоей славой и величием.

            Сказав всё, что хотел, Давиду, я убрал руки с надгробия и пятясь отошёл от него, как положено отходить от святого места.

            К другому надгробию на кладбище по склону Масличной горы мы подошли с Яковом на следующий день. Оно ничем не отличается от сотен других надгробий, сделанных, как под копирку. Это как бы говорит - все равны перед Богом. На плите ивритскими буквами написано "Борух бен-Исаак Рахлин". На соседнем надгробии - Сара бат-Ноах Рахлин.

            Я кладу камешки на могильные плиты. Давняя традиция - приносить на могилы не цветы, а камешки. Цветы красивы, но они быстро завянут и погибнут. Они символ временного и смертного. А камни - символ вечности, в которую ушли те, кто жил.

Замечаю на торцах надгробия какие-то написанные имена. Оказалось, что это близкие к родителям люди, которые ушли вслед за ними.

            Яков вынимает камень, закрывающий небольшое углубление в надгробии,  достаёт оттуда то, что осталось от предыдущих сгоревших свечей и зажигает две новые. Поместив их в углубление, возвращает камень на место. Немного помолчали.

            - Незадолго перед смертью отец мне сказал: "У меня нет претензий к Всевышнему. Я прожил достаточно большую жизнь. И хотя эта жизнь полна была трудностей и невзгод, Он всегда был рядом, чтобы помочь их преодолеть. А сколько было счастья и радости, так и не счесть! Мы взошли в Иерусалим, Янкеле. Слава Богу и спасибо Ему за всё. Барух Ха-Шем!". Совсем на пороге смерти, когда отец уже не мог говорить, он написал записку, которую закончил прощальными словами молитвы на иврите: "Шма Исраэль! Адонай элохейну, Адонай эхад" (Слушай, Израиль! Бог наш, Бог один).

            - А когда он эмигрировал в Израиль?

            - Это произошло только в конце 1969 года. А весной этого года отец снова явил миру свою удивительную силу. Он пережил тяжелейшую операцию по удалению аппендицита. Накануне по вызову на боли в животе приехала "Скорая помощь". Врач определил боли в районе печени и "прописал" грелку. Грелка привела к резкому усилению боли, поднялась температура и отца госпитализировали для срочной операции. Операция проходила в сельской районной больнице. Не особенно доверяя местным врачам, отец попросил присутствовать на операции своего знакомого хирурга, даже фамилию его помню - доктор Ципнис.

            Дали наркоз, и папа уснул. Он потом вспоминал, что видел во сне Любавичского Ребе. Сначала на глазах у Ребе он присутствует при внесении нового свитка Торы в синагогу, а потом оказывается с ним в одной комнате, хочет ему что-то сказать, но просыпается и слышит разговор хирургов между собой.

            Оказывается, они никак не могут найти этот проклятый аппендикс. Бывают атипичные случаи. Что делать? Ципнис говорит, что надо срочно зашивать, иначе, не забывайте, что больному за семьдесят, он проснётся, и его сердце не выдержит. А оперирующий хирург возражает, что если воспалившийся отросток не удалить, то больной неминуемо умрёт от перитонита. И тут оба абсолютно онемели, услышав голос с операционного стола: "Делайте всё, как надо. Я выдержу".

            В этот момент за печенью нашли то, что искали. Отрезали и зашили по живому без наркоза. Отец вынес казалось бы невыносимую боль. Чудо? Чудо! Присматривались, нет ли нимба вокруг головы. Не обнаружили, но к святым причислили. "Святой" выздоравливал в больничном коридоре, поскольку в палатах свободного места не было. Люди толпились в коридоре, чтобы подивиться на героя, просили у него благословения. И никого из них не интересовало, в какого Бога он верит. Способен на необъяснимое чудо, значит, Божий человек.

            В конце 1969 года папу вызвали в ОВиР.

            - Вы просили о разрешении на выезд в Израиль. Ваше ходатайство удовлетворено. Вам дается неделя на сборы.

            Отец взорвался.

            - Ну почему всё нужно делать так, чтобы вас ненавидели? Что можно успеть за неделю? Мы же не сидим на чемоданах.

            Дали месяц.

            В Израиле их поселили в хабадской общине. Район в городке Кирьят-Малахи так и назывался Нахлат гар Хабад. По слухам сам Любавичский Ребе активно содействовал строительству этого района для своих хасидов-эммигрантов.

            Отцу шёл восьмой десяток. О работе и речи не шло. Но разве может Борух Рахлин сидеть без дела? Он активист в местной синагоге, добровольный помощник местной полиции и заведует кассой взаимопомощи в своей общине.

            Уже из Израиля в канун не помню какого Нового года родители полетели в Америку по приглашению Любавичского Ребе.

            - По приглашению? - удивляюсь я, прерывая рассказ Якова, - глава Хабада, живущий в Америке, приглашает в гости незнакомого российского хасида, недавно совершившего алию со многими такими же, как он?

            - В том-то и дело, что знакомого. Они почти одногодки. Их семьи жили в Екатеринославле неподалёку друг от друга. Отец Менахема-Мендла, будущего Любавичского Ребе, был раввином, да и мой дед был не последним человеком в общине. Учились в одной ешиве, и отец вспоминал, что с виду обыкновенный мальчишка удивлял своими способностями, своей памятью и познаниями. Вся его последующая жизнь говорит о его незаурядности, чтобы не сказать - гениальности. Его даже пытались признать Мошиахом. Но это другая песня. А друг для друга Ребе Менахем Шнеерсон и Борух Рахлин были друзьями детства.

            В гостях родители пробыли две недели. На прощание Ребе уверил отца, что вся наша семья, часть которой жила ещё в России, соединится в Израиле. Для отца это было очень важно, так как он доверял предсказаниям Ребе.

            Мы с женой встречали их в аэропорту. Самолёт опоздал на шесть часов. Пассажиры выходили уставшие и измученные. Но вот появляются родители. Отец просто бежит со счастливой улыбкой и сияющими голубыми глазами, шляпа набекрень. Едва завидев нас, он кричит: "Барух Ха-Шем, мы снова в Израиле. Какой воздух! Такой только в Эрец Исраэль!"

            Папа умер 27 числа месяца Тамуз, между двумя трагическими датами в истории еврейского народа - 17 Тамуза, когда враги проломили иерусалимскую стену, и 9 Ава, когда был разрушен Храм. Я написал в письме Любавичскому Ребе, что его хасид пал, как один из бойцов при защите Храма и Иерусалима.

            - Кстати, - прервал минутное молчание Яков, - здесь, на Масличной горе я получил свою первую работу в Израиле.

            - После первой работы было ещё тридцать лет строительного труда?

            - Да, много чего было. Сначала комплекс зданий в Маале-Адумим, а потом Иерусалим - различные объекты в Иерусалимском университете, в Яд ва-Шеме, в Старом городе. Всего более сорока объектов.

            Если будете в Яд ва-Шеме, то увидите над входом в Детский мемориал металлические штыри, торчащие из скалы. Посетители да и гиды начинают искать в этом какой-то символ, художественный смысл. А я смеюсь. Всё дело в том, что скала над входом очень мягкая, склонная к разрушению, а архитектор во что бы то ни стало хотел её сохранить. Для укрепления скалы через просверленные отверстия ввели специальный раствор, а в отверстия вставили арматурные стержни. Они должны были послужить анкерами для дополнительного крепления, но оно не понадобилось, а торчащие штыри так и остались. Я всегда с удовольствием рассказываю своим группам, что являюсь одним из авторов этой "абстрактной скульптуры".

            - Не могу не спросить, как ты стал профессиональным гидом?

            - Мне всегда была интересна наша история. Я с большим удовольствием ходил на различные экскурсии, сам много читал, а поближе к пенсии поступил на двухгодичные курсы экскурсоводов, сдал экзамен и вот уже полтора десятка лет вожу экскурсии.   

 

5

 

            За две с половиной тысячи лет кто только не завоёвывал Иерусалим. Вавилонский царь Навуходоносор и персидский царь Кир, Александр Македонский и римские императоры, арабские халифы и египетские султаны, турки-сельджуки и турки-османы, крестоносцы и мамлюки. Огнём и мечом вершилась история.

            Евреев то угоняли в плен, то разрешали вернуться, то просто выгоняли на все четыре стороны. После завоевания Иерусалима Римом изгнанные евреи в большинстве своём оказались в Италии. Римляне не препятствовали этому. Они только запретили им иметь землю и заниматься ремёслами. Было только два выхода: или рабский труд, на что и рассчитывали победители, или придумать что-нибудь новенькое. И наши предки придумали. Они начали заниматься торговлей. Почти весь торговый флот в древнем Риме был еврейским, и пришлые евреи стали более зажиточными людьми, чем коренные жители. Как же это можно выдержать! Начались еврейские погромы, горели корабли. И побежали, кто куда, и многие оказались в Испании. Начался их вклад в Европейскую историю. Схема повторялась: переселение, усиление влияния, высокие должности и звания, погромы, переселение. Испания, Германия, Польша и дальше на восток - Украина, Белоруссия, Россия.

            Прошу прощения за такой поверхностный экскурс в историю, но по большому счёту всё так. Однако во все времена рассеяния всегда находились такие евреи, которые, несмотря ни на что, оставались в Иерусалиме. Даже тогда, когда римский император Адриан дал Иерусалиму другое название и запретил евреям под страхом смерти входить в город, они селились в разрешённой близости от него. А те, кто волей судьбы оказывались вдали, продолжали молиться в сторону Иерусалима и ждали момента, когда можно будет вернуться.

            Мы с Яковом идём по району Иерусалима, который называется Нахлаот - Наследия. Этим словом именуют то, что переходит по наследству. Сейчас Нахлаот в самом центре Иерусалима, в пешем пути от Старого города. А полтораста лет назад, когда этот район начали заселять, это была малопривлекательная окраина. Рядом с домиками вековой давности всплески новых многоэтажных домов. Вижу маленький патриархальный домик с небольшим двориком, который притулился к бетонной громадине. Спрашиваю у Якова, как он смог уцелеть. Оказывается, не устроили хозяина никакие компенсации. Дом предков и память о них для него дороже любых денег, а насильно его переселить не позволяет закон.

            Современный Нахлаот - большой район, но его старинная часть очень небольшая. Говорят, быстрым шагом её можно пересечь и вдоль и поперёк за десять минут. Но мы ходили по её узким улочкам несколько часов, глазея по сторонам и слушая Якова. Ширина улочек когда-то определилась тем, чтобы два навьюченных верблюда могли разойтись.

            На заборах, окружающих дома, можно увидеть фотопортреты тех, кто ушёл из этого дома в мир иной. Казалось бы, зачем прохожим глазеть на незнакомых им людей? Но не хотят ли нынешние жильцы призвать нас так же помнить о своих предках, как помнят они?

            Район Нахлаот состоит, в свою очередь, из большого количества крохотных кварталов, микрорайонов. Их примерно тридцать, и каждый имеет своё название, например, Нахалат Ахим (наследие братьев), Нахалат Цион (наследие Сиона), Мазкерет Моше (квартал Моше). В отдельных кварталах, не смешиваясь друг с другом, живут курдские, йеменские, иракские, турецкие - евреи любой национальности, как шутит Яков.

            Имя Моше не единожды увековечено благодарными потомками. Это Мозес Монтефиори, богатейший британский финансист и преданный делу сионизма еврей, который задолго до сионистских конгрессов вкладывал свои немалые средства, чтобы улучшить условия жизни палестинских евреев и привлечь новых поселенцев. Сегодня музеем является огромная Мельница Монтефиори, которую он построил, чтобы у евреев была работа и мука. В Нахлаоте на деньги Монтефиори построено много домов, которые бесплатно раздавались поселенцам.

            Сейчас даже самые невзрачные дома снабжены всеми удобствами, а поначалу вода черпалась из колодцев и туалеты были во дворе, иногда один на несколько одноэтажных "семейных единиц проживания, представлявших, как правило, автономную составную часть длинного строения" (это цитата из описания старого Нахлаота). На фасаде одного из домов в квартале Мазкерет Моше был вывешен призыв, содержание которого исчерпывающе говорит о быте тех времён. В переводе на русский этот призыв гласит:

            Сим мы призываем всех жителей квартала со всею тщательностью следить за своими домами и за домами почтения, и за свободным пространством перед домами и блюсти их в чистоте и приличии. И пусть не выносят они мусор свой и не выплескивают помои свои нигде, кроме тех мест, которые для того специально отведены, и не дают детям своим справлять нужду перед домами, и не оставляют двери домов почтения открытыми! Как говорится, дай Бог и нам и детям нашим.

            Домами почтения называли приюты для инвалидов и немощных стариков.

            Нам повезло. Мы идём по Нахлаоту в канун праздника Пурим. Улочки полны разряженных ребятишек, да и взрослые не отстают - и роскошные парики под Эстер и страшные маски под Амана. Задерживаемся около детского садика. Двор по-праздничному украшен, на столах напитки и сладости. Дети что-то говорят друг другу, поют песенки на иврите. Слов не понимаю, но догадываюсь. О чём ещё можно петь в  праздник Пурим, как не о чуде спасения евреев и не о гибели их врагов. И вот они, благодарение Ха-Шему, счастливые дети в своей стране.

            - И все эти дети останутся в Нахлаоте? - спрашиваю Якова.

            - Конечно, нет. Жизнь берёт своё. Кто-то уезжает, но какая-то часть остаётся, и она верна времени и месту. Надеюсь, что Нахлаот не опустеет. Это наша история. Надо помнить о прошлом, жить настоящим и доверять будущему.

            Вечером мы с Рахлиными идём в синагогу, где сегодня с заходом солнца  читают Мегилат Эстер - Свиток Эстер. В нём вся история, отмечаемая в праздник Пурим, что переводится, как Жребий. Счастливый жребий выпал на долю евреев, и они были спасены от полного уничтожения.

            Разделяемся с жёнами, которые уходят на балкон, а мы проходим в зал, где Яков садится на отведённое ему постоянное место, я рядом. Народу не так много, а зал большой, поэтому свободных мест хватает. Яков достаёт Свиток, перешедший к нему от отца. Не знаю, сколько этому Свитку лет, но выглядит он, как старинный, с пожелтевшей бумагой и выцветшим местами текстом.

            Молодой кантор хорошо поставленным голосом читает Мегилат, и Яков отслеживает чтение, постепенно разворачивая Свиток. Как только упоминается имя Амана или его сыновей, возникает невообразимый шум. Трещётки, барабанный бой, удары палками, выстрелы из игрушечных пистолетов. Особенно неистовствуют дети - мальчики внизу и девочки наверху. Я сам стучу крышкой откидного столика. Пусть слышат все наши враги, что с ними будет то же самое, что с Аманом и его сыновьями, если они замыслят зло против евреев.

            После окончания службы Яков провозит нас на машине вдоль границы района Гило. Напротив, через долину светится множеством огней Вифлеем. Чужая территория. Чья? Двух новых государств рядом не получилось. Одно состоялось и стало одним из лидеров в современных высоких технологиях, другое превратилось в странное образование, живущее на содержании мирового сообщества. Одно... Другое... Можно много чего противопоставить. Может, надо не освобождать Палестину от евреев, а поучиться у них и вместе с ними устремиться к тому, чтобы все палестинцы, к которым по праву и человеческому и Божескому относятся евреи, стали достойными и мирными людьми.

            - Видишь, на этом доме следы от пуль, - прерывает мои размышления Яков. -Какие достойные? Какие мирные? Аллах акбар, и умри, неверный. Пули прилетели из Вифлеема, не прицельные. Куда попадут, туда и попадут. А мир глотает сказки о сионистских агрессорах, об убийцах палестинских детей.

            А вон видишь, новый многоэтажный дом. Сколько было крику во всём мире - оккупированные территории, запретить стройку, обуздать оккупантов. Пошумели несколько недель и затихли. А дом стоит, и люди в нём живут. Будем сильными, значит, будем. Разговорами-переговорами проблему не решить. Много лет с ней придётся жить. Но раньше или позже... Барух Ха-Шем!

 

6

 

            Мы идём по Мамилла Авеню к Яффским воротам Старого города. Авеню  только для пешего хода. По бокам шикарные бутики, кафе и кафешки, сувенирные магазинчики. Но главным украшением улицы являются выставки-продажи картин и скульптур, как правило, в стиле "модерн". Часть скульптур выставлена наружу, и ощущение, что идёшь по музею современного искусства.

            На момент Яков задерживается у дома, сложенного из сплошь пронумерованных камней.

            - Обычно камни нумеровали, когда старые дома надо было сохранить, но переместить и собрать на другом месте. Когда работа была закончена, и осталось только стереть номера, кто-то посоветовал оставить их, как свидетельство уважения к старине. К совету прислушались, и гиды теперь с удовольствием об этом рассказывают.

            Через Яффские ворота входим в Старый город и направляемся к Западной Стене - Стене Плача.

            - "И вознесём Иерусалим во главу нашего веселья" - с этой фразы, которую произносят все женихи, стоя под хупой, Яков начинает свой рассказ у Стены Плача. - Но даже свадьба не располагает к полному веселью, потому что Храм разрушен, и жених, напоминая об этом, разбивает ногой стакан на полу.

            Всё же почти пятьдесят лет назад произошло событие, которое дало повод для полного, безграничного веселья и полной, безудержной радости. Это случилось во время Шестидневной войны 7 июня 1967 г., когда весь Израиль в эфире услышал знаменитые слова генерала Моти Гура "Гар ха-Баит бэядейну!" (Храмовая гора в наших руках!). Этот день стал Днём Иерусалима.

            Сколько раз я слушал, читал и не уставал рассказывать о том, как наши парашютисты ворвались в Старый город через Львиные ворота, как в первых рядах был Шломо Горен, главный раввин Цахала, со свитком Торы в руках.

            Глаза Якова светились гордостью. Казалось, что он участник события или, по меньшей мере, его живой свидетель.

            - В глубине Марокканского квартала они увидели Западную стену - Стену плача, то, что осталась от разрушенного Храма. Они молились и плакали, пели и танцевали. Свершилось! Свершилось!! Вот оно, чудо. Барух Ха-Шем!

            Правда, в бочке мёда не обошлось без ложки дёгтя или даже без ведра. Храмовая гора, как же не совершить благородный жест, была передана арабам. Мол, посмотри, мир, какие мы хорошие. Посмотрел мир, и всё вернулось на круги своя - агрессоры, преступники, злодеи. Ладно, не будем о грустном.

            Расскажу ещё замечательную историю, случившуюся в тот день.

            Когда наши бойцы передвигались по узкой улочке к Стене Плача, в переулке неподалеку от Храмовой горы военврач Ури Френд принимал роды у арабской женщины. Все прошло благополучно, и Ури удостоился благодарственных приветствий.

            Через  некоторое время стало известно, что роженица, ее звали Лейла, оказалась еврейкой, то ли насильно выданной, то ли по доброй воле вышедшей замуж за араба. Корреспондент газеты "Маарив" Мордехай Элькан, бывший свидетелем этих родов, рассказывает, что через несколько лет случайно встретил Лейлу и узнал, что после смерти мужа она вернулась к еврейству и к своему прежнему имени Иегудит. Она умоляла Мордехая устроить ей встречу с доктором Ури Френдом, которого называла не иначе, как  ангелом, сошедшим с небес в стальной каске и с автоматом "Узи", чтобы поднести ей самый дорогой подарок - красавицу дочь .Встреча была очень трогательной. Ури вручил Иегудит "Cвидетельство о рождении" дочери Хульды.

            Через год после этой встречи Ури Френд погиб в войну Судного дня. В1984 г., когда Хульде исполнилось 17, Мордехай Элькан привез ее к Стене Плача, неподалёку от которой она родилась в тот исторический день - День Иерусалима.

             В этой истории всё правда. Может быть, какие-то детали домыслены репортёрами, но разве это имеет значение. История замечательная!

            А теперь, прежде чем спуститься в туннель Западной Стены, отрытый археологами , и вдохнуть воздух самой древней старины, молча подойдём к Стене со своими словами и молитвами.

 

            Ежегодно я бываю в Израиле, и каждый раз обязательно прихожу к Стене. Постоять около Стены, прижать к ней ладони, коснуться лбом, ощутить себя внутри необъяснимой ауры, внутри удивительной истории своего народа, которая сегодня продолжается в тебе. У меня ощущение, что от Стены исходит поле, проникая через ладони в самую глубину, ещё не совсем осознанную, но реально осязаемую. Что выше этой вышины и этой бездны что бездонней!

            Я не пишу Богу записки, не обращаюсь с просьбами. У меня есть к Нему только один вопрос: "Кто я и зачем?" Вдруг на этот раз ответит. Но Он повторяет каждый раз один и тот же ответ: "Если бы ты это знал, то ты был бы Богом, а не Я".

            На этот раз мы пришли к Стене с одним из сыновей и шестилетней внучкой. Внучка была у Стены впервые, хотя она уже слышала о разрушенном Храме, о святости этого места для евреев.  Сын обратил её внимание на многочисленные бумажки, торчащие из расщелин между камнями.

            - Это записки, в которых люди обращаются с просьбами к Богу в надежде, что Он им поможет. Хочешь, мы тоже можем написать записку. О чём бы ты хотела попросить Бога?

- Хочу, чтобы построили новый Храм.


 
 

Солодкин, Юрий
№185 Jan 2020

 

Our Florida © Copyright 2024. All rights reserved  
OUR FLORIDA is the original Russian newspaper in Florida with contributing authors from Florida and other states.
It is distributing to all Russian-speaking communities in Florida since 2002.
Our largest readership is Russians in Miami and Russian communities around South Florida.
Our Florida Russian Business Directory online is the most comprehensive guide of all Russian-Speaking Businesses in Miami and around state of Florida. This is the best online source to find any Russian Connections in South Florida and entire state. Our website is informative and entertaining. It has a lot of materials that is in great interest to the entire Florida Russian-speaking community. If you like to grow your Russian Florida customer base you are welcome to place your Advertising in our great Florida Russian Magazine in print and online.