Гриша Снежин, он же Гопнер, родился в 1951 году в Москве, в семье предвоенных беженцев от Гитлера из панской Польши, не покинувших новую, советскую Родину после окончания войны. Поэтому у Гриши прекрасный русский язык, да ещё с московским произношением. Внешне Гриша представлял из себя квадрат элементарного роста, был смугловат, обладал общепринятым в титульной нации профилем носа и копной ржаного цвета волос. Между тем, он относился к наименее уважаемой нации первой в мире страны социализма.
      Воспользовавшись единственным преимуществом своего 5-го пункта в советском паспорте, он прибыл в Америку с женой в 1980 г., и вскоре у них родился сын, из которого выросло "непутёвое наркоозабоченное чудовище". В Нью-Йорке Гриша стал Грегори Снежиным, выучился на компьютерных курсах и заимел солидное образование график-дизайнера, что дало возможность трудиться на ниве дизайна театральных декораций и приобрести квартирку-студию в Бруклине. В конце минувшего тысячелетия Гриша законно развёлся со своей женой, "скандалисткой", которая уехала с чудовищем в Калифорнию и там довоспитала этого "мерзавца". Там же этот мерзавчик попал в колонию для несовершеннолетних. Гриша же женился на сравнительно тихой "овечке", Василисе из г. Душанбе (быв. Сталинабад), бежавшей от бандитизма и антирусского таджикского национализма. "Овечка" явила собой идеальную супругу и даже готовила массу вкусненького для клубных фуршетов, всегда присутствовала на вечерах местного поэтического клуба, возглавлять который члены и членши клуба доверили её новому мужу, сравнительно молодому начинающему литератору. Она при этом смотрела на него влюблёнными глазами, а как же может быть иначе, если супруг - гениальный поэт и не менее великий прозаик?
        Дело в том, что, когда в Григории внезапно возродился недюжинный русский поэтический талант (пусть заткнутся те, кто болтают, что в эмиграции кто-то теряет язык), он, натыкаясь на сопротивление неблагодарных редакторов толстых журналов, направил, наконец, свои сочинения в журнал "Снег", выходящий на заполярном российском острове Вайгач, где администрация делила власть со снежным человеком. Там сказали, что опубликуют, но нужно назваться более пристойно, чем "Гопнер", это попахивает сионизмом и звучит как "Говнер". Так Гриша стал Снежиным. Редакция "Снега" была в восторге от такого псевдонима и представила своего нового автора читателям как российского снежного человека. А в Новом Свете он где только ни публиковался, проще перечислить издания, где он-таки не публиковался. Поначалу это были сплошь стихи, а по мере освоения литературного пространства - ясное дело, проза. Освоив тайны полиграфического дела, он стал набирать и печатать десятки экземпляров клубного альманаха и переплетать их. И всё это в своей крохотной студии. Домашняя типография состояла из двух компьютеров, принтера, стейплера, переплётной и глянцевальной машин и резака. Очевидно, Снежин - последний из могикан, энтузиастов этого неблагодарнейшего, безденежнейшего в наши дни процесса, начатого ещё Гуттенбергом и Иваном Фёдоровым. Правда, набор он делал абсолютно безграмотно, да ведь известно, что и Маяковскому запятые расставлял Ося Брик.  
      Пост президента Клуба поэтов Снежин занял в 2008 г., когда его покинул из-за эмиграции в мир иной основатель клуба Борис Дуев, и президентствовал до января 2011 г., когда Снежины продали свою бруклинскую студию и на вырученные деньги приобрели двухбедрумную квартиру во Флориде. Гриша был в восторге от Флориды и всех поэтов клуба призывал переселиться туда из "бруклинской помойки". Своё печатное оборудование он перевёз во Флориду, где стал выпускать толстый журнал "Озёра" бесплатно для авторов. Неплохо, а? Все расходы он оплачивал из кредиток и своей "пенсюхи". Тут Василиса получила американское гражданство, а вскоре к Снежиным приехали из Душанбе дочь Василисы по имени Афродита с 17-летним Андреем, мгновенно схватившим английский и ставшим Эндрю.
      Дальше - больше. В один из солнечных флоридских дней Василиса и Афродита велели Эндрю (Андрюше) позвонить в полицию и сообщить, что мистер Снежин собирается отправить их всех к праотцам. Сказано - сделано. Приехали полицейские, надели на Грегори наручники и поселили его в тюрьме. Через 2 месяца нашего Грегори вызвал судья и спросил, знает ли он, в чём его обвиняют. Гриша сказал, что не имеет понятия. Судья проинформировал его, что он собирался убить трёх человек, и спросил, правда ли это. Мр. Снежин напрягся и вспомнил, что да, был такой разговор. Дело было так. Он включил печатное оборудование, а Афродита закричала, чтобы он выключил потому, что мешает всем спать. Гриша рассердился (как же - наступили на мозоль!) и крикнул, что он их всех поубивает. Судья сказал, что больше вопросов нет, и велел Грегори убираться из тюрьмы на свежий воздух, но не приближаться к своему дому ближе чем на 500 футов.
      Выйдя от судьи, Гриша позвонил друзьям в Нью-Йорк и сообщил, что 2 месяца в тюрьме были самыми беззаботными и интересными в его жизни. Над головой его камеры был железобетон, и он начинает писать цикл рассказов под общим названием: "Небеса железобетонные". В тюрьме его окружали презентабельные люди, а один американский индеец поинтересовался, есть ли у Гриши разрешение на огнестрельное оружие, и когда услышал, что нет, сообщил, что у него тоже нет, но с готовностью пообещал убить всех его подлых родственников без всякого шума - с помощью лука и стрел, как только его выпустят. Сидел там и ветеран вьетнамской войны, он сказал, что ему очень скоро выходить на волю, что у него есть дом-вагончик, и пусть Снежин идёт к нему жить. "Вьетнамец" вышел из тюрьмы на день раньше Гриши, и когда Снежин покинул обетонированное поднебесье, то направился к вагончику. "Вьетнамец" сообщил, что Гриша может у него жить совершенно бесплатно, но с условием: приносить хозяину провиант, т. к. у него взяли подписку о невыезде за пределы вагончика более чем на 500 футов, а продмаг находится в 550 футах. Без труда Снежин уговорил хозяина, чтобы тот разрешил ему печатать журнал в вагончике. Гришино оборудование "родственнички", понятно, вышвырнули на улицу. Гриша нанял водителя с допуском к своему отторженному дому ближе, чем на 500 футов, и тот всё привёз. Снежин взялся за печать "Озёр", изголодавшись после долгого непечатания. Шум, издаваемый стейплером и резаком, "вьетнамца" не смущал, во Вьетнаме бывало погромче, но ему не нравилось, что его жилец говорит по телефону по-русски, так как он может сказать что-то против него, и потребовал, чтобы Гриша говорил по-английски или, на худой конец, по-вьетнамски. Снежин возразил, что мало кто из его заказчиков говорит по-английски и тем более по-вьетнамски.
      "Вьетнамец" терпел недолго, и вскоре Снежин, вернувшись из супермаркета, обнаружил свои компы и другую механизацию на свежем воздухе. Хозяин вагончика сказал, что постоялец со своими приборами может идти на все 4 стороны, а он лучше сам пойдёт в супермаркет, рискуя снова попасть в тюрьму из-за fucken 50-ти футов, чем позволит Снежину наговаривать на себя своим русским друзьям.
      Озабоченный Снежин уселся на корточки возле своих причиндалов. В это время возле него остановился джип, оттуда вышел молодой человек и спросил, чем он может помочь. Снежин ответил, что ему негде жить и работать. Но что он мог бы работать художником-дизайнером, а также маляром. Человек сказал, что именно такой работник ему и нужен, что он автодилер по продаже старинных автомобилей, которые он реставрирует, раскрашивает и продаёт по цене от 50 тыс. долларов, что он немедленно берёт Снежина на работу, подучит, как реставрировать машины, ну, а раскрашивать Грегори и сам с усам. Человек привёз Снежина вместе с его приборами в один из своих домиков, сказал, что рент платить не нужно, и спросил, не нужен ли аванс в счёт будущей зарплаты. Получив утвердительный ответ, выдал Грише 5 тыс. долларов, написал свой номер телефона и уехал. Снежин тут же позвонил своему непутёвому сыну-чудовищу в Калифорнию и пригласил приехать. Тот ответил, что рад бы, да не на что. Снежин сказал, что оплатит билет. На том и порешили.
      Тут вернулся тот человек и спросил, не потратил ли Снежин ещё его деньги, и попросил 500 долларов своих же денег, поскольку в данный момент у него в кармане пусто, хотя в банках - миллионы, а ему срочно нужно отдать кэш одному человеку. Снежин дал ему эти деньги и спросил, может ли тот из оставшихся зелёненьких купить для его сына билет из Калифорнии. Человек сказал, что ноу проблем, только в агентстве кэш не принимают, а принимают только кредитные карты. Снежин дал ему одну из своих кредиток.
      Вы, наверное, уже догадались, что человек снял с кредитки Снежина все 7 тыс. долларов и больше не появлялся, а телефон его был disconnected, и что 5 тысяч, которые он дал Снежину, оказались фальшивыми. Вдобавок через пару дней в домик, в котором обитал Снежин, приехал из Нью-Йорка, на зиму глядя, его подлинный хозяин, накричал на него и хотел вызвать полицию, но услышав, что Снежин, как и он, из России, сменил гнев на милость и даже разрешил пожить ещё пару дней, пока не подыщет какой-нибудь другой приют.
      Чтобы не затягивать эту грустную историю, скажу только, что Грега приютило гишпанское семейство, выделив ему комнату за $400 в месяц, которые Снежин, как и деньги на другие нужды, добывал из счетов неукраденных кредиток, да ещё government платил положенную "пенсюху". Так что он оплачивал материалы для "Озёр" из своего кармана и смог заплатить ещё и адвокату, взявшему за изгнание "родственничков" из флоридской квартиры, аванс в 3 тыс. долларов. Адвокат взял аванс в январе, сразу после Нового, 2013 г., заявив, почти как тов. Сталин, что "наше дело правое, победа будет за нами", а в мае сообщил, что всё in process, но требуются ещё деньги...
      В общем, жить было можно, и Гриша не унывал. Даже когда редким для Флориды тропическим ливнем залило все его файлы, временно оказавшиеся на улице, он их восстанавливал, звоня в Нью-Йорк друзьям-поэтам, и они посылали ему по имейлам всё, что нужно было для очередного выпуска "Озёр". Обладая здоровьем на троечку с минусом, выбрасывал свои лекарства в унитаз, и когда друзья советовали не делать этого, отвечал, что не хочет превращать в унитаз свой желудок.
      Гриша Снежин был неутомимым, духоподъёмным оптимистом. Несмотря ни на что, ни на какие потери, он, как маршал Жуков на войне, неуклонно двигался к намеченной цели - выпуску очередного номера "Озёр". И только Бог смог оторвать Снежина от трудов праведных и призвать к себе такого уникума, каким был Гриша. В последний раз тот позвонил поэту Грифу в начале июня и сообщил, что у него появилось 3 новых врага: рак печени, рак желудка и рак лёгких, и что врачи наметили вырезать у него одно лёгкое. Больше он никому не звонил. 8 июня 2013 года у него вырезали лёгкое, и он отбыл на седьмое небо. До последнего дня мысли его были заняты "Озёрами"...
     Такие дела. Не стало человека незаурядного, в представлении обычных людей - невероятно невезучего чудака, как теперь говорят, лоха и лузера. Он любил жизнь, был весь пропитан юмором, был одновременно пересмешником и лириком. Оставил после себя массу самодельных книжиц со своими стихами, прозой и рисунками. И некому теперь всё это восстановить, собрать, упорядочить. Но кое-что доступно благодаря вездесущему Интернету.
    Читайте, улыбайтесь и не завидуйте. Ведь и он никому никогда не завидовал...