...Шла планёрка. Управляющий стройтрестом Сапожков (в просторечии - просто Сапог) вздохнул.

- Сдали мы наконец Горком партии в Марганце. Акт подписан, трудяги уже переехали. Надо оформить фотоальбом для Обкома партии, показать нашу работу. Быткомбинат такие работы не делает, а фотограф запросил пятьсот рубчиков... Не надо коситься на меня, товарищи главбух и юрист! Окосеете. Сам знаю, что такую сумму мы выделить не можем. Но альбом нужен обязательно и срочно. А кто его сделает? Пушкин А.С.?

Повисла тишина... Ой, сколько нервов стоил нам этот объект! Секретарь Горкома Куваев часто являлся на планёрки, шумел, грозил отобрать партбилеты. Звонили и из Обкома, торопили.

Лев улыбнулся и потянулся. Сапог это заметил.

- Ну да, юристу наши заботы до фени. Можно и улыбаться, и потягиваться. Слава Богу, ребёночек растёт. Может, у вас есть предложения?

- Есть. Мне нужно рублей тридцать - отчитаюсь копиями чеков, два дня и помощник Валентин Шматьков. И вы поимеете и альбом, и Обком!

- Так  вы умеете фотографировать?!

- Плох тот юрист, который этого не умеет.

- Да ради Бога, берите всё, что надо. Только не подведите!

- Фирма веников не вяжет, но фото обеспечит. Ждите нас на рассвете!

В кладовке нашлась тренога с лампой-пятисоткой, Лев бросил её в багажник. У Валентина недавно умер тесть, осталась фотолаборатория. Прикупили глянцеватель, проявители, фиксаж, резак, виражи - сепию (коричневый) и синий, плёнку, фотобумагу и т.д. И на следующее утро друзья на "Москвиче" Льва заявились в Марганец, в Горком-трестовскую новостройку. 

Ой, мамочка моя! Четырёхэтажное здание без всяких "архитектурных излишеств", покрашенное  в серый, мышиный цвет. Зашли в вестибюль - ещё более унылый вид! Зелёные шторы. Пусто и сумрачно. За столиком какой-то облезлый мент-сержант.

Появился Куваев.

- А, фотографы! Слава Богу! Что вам нужно?

- Мелочь. Пару ментов и разрешение делать что нам нужно.

- Капитан, выделите им двух человек. Работайте. Что-то мне ваше лицо знакомо...

Ещё бы. Сколько раз встречались на планёрках.

Вот старый, облезлый фикус. Пара горшков с цветками-"огоньками". Лев приказывает ментам фикус полить, листья  протереть, горшок обернуть синей бумагой. И цветы, и фикус ожили! Передвинули столик мента, его самого заменили на одного из помощников - старшину с мордой бульдога. Включили лампу, раздвинули шторы, на тумбочку - фикус, на окна - цветочки. Снято.

Буфет. Завтрак окончен, до обеда ещё далеко. Не беда! Буфетчица надевает новый белый халат, на голову - наколку. В витрину ставят несколько подносов со вчерашними  булочками, пирожками, какими-то салатами - их не успели выбросить. Наливают десяток стаканов воды, подкрашивают томатным соком - сойдёт за компот. Цветочки - на окна, фикус - в зал. Отловили пяток зевак, поставили с подносами в очередь. Снято.

Второй этаж, кабинеты секретарей. У Куваева (он ходит за Львом как хвостик) тоже унылый кабинет. Развинули шторы. К портрету Брежнева добавили из кабинета второго секретаря Ленина, мраморный чернильный прибор и красивую пепельницу. Куваев шепчет, что и сам не курит, и другим запрещает курить у себя в кабинете. Ерунда. Валентин устанавливает треногу с лампой, менты - фикус и цветочки. Снято.

У второго на стене оставляют лишь Ленина - ему хватит. Цветы и фикус, на стол - пепельницу, перекидной календарь, настольную лампу и графин с парой стаканов из кабинета Куваева. Снято.

Третий этаж, конференц-зал. Казарма. Голая сцена, пустой стол, лишь на заднике - портрет Маркса. Мент приносит из соседнего исполкома зелёную скатерть и микрофон.  Постелили, поставили горшки с цветами, графин со стаканами и пепельницу из кабинета второго. На трибуну - микрофон и настольную лампу. К Марксу добавили Ленина и Брежнева, ниже - развёрнутое знамя Горкома и неизбежный фикус. Снято.  

Примерно так же оформляется и четвёртый этаж - кабинеты сотрудников и политпросветработы. Бедные менты взопрели, волоча за Львом фикус, а Валентин - треногу с лампой. Но искусство требует жертв.

На следующий день Лев заперся с Валентином дома. Снято "Москвой" пять плёнок - сорок кадров, а нужно только двадцать четыре. Есть выбор. Но всё серовато... Ничего! Вот контрастная бумага ? 4 и виражи. Общий вид Горкома - синий. Кабинет первого и вестибюль - тёмно-коричневый. Конференц-зал, буфет и кабинет политпросвета - светло-коричневый.

Отпечатали, проявили, оттонировали, отглянцевали. Выбрали лучшее, вклеили "уголками" в альбом. Лев делает подписи - за годы работы киномехаником научился писать афиши.

И вот альбом готов! Валентин и его жена Света в восторге. Лев - не очень, можно бы и лучше.

На следующий день Лев с Валентином принесли альбом Сапогу. Тот вызывал  секретарей парткома, профкома и комсомола. Явились замы, главбух, примчался Куваев. Раскрыли альбом - тяжеленный гроссбух с оклеенной алым бархатом обложкой. Листают альбом. Тишина. Сапог шепчет:

- Это вы сделали?

- Нет, Пушкин А.С.

- Цветные снимки?

- Нет, вирированные.

Куваев уставился на Льва. Вдруг хлопнул себя по лбу и заорал:

- Вы трестовский юрист! Вот откуда я вас знаю!

- Нет, я фотограф.

Хохот.

Сапог качает головой.

- Скажу честно: от Льва  Марковича ожидать можно что угодно, но такого я даже не ожидал. Здорово!

`           Куваев радостно потёр руки.

- Сапожков! Выписывай премию. Юристу - полтинник и благодарность.

Лев добавил: 

- А помощнику - четвертак без благодарности.

- Согласен. Завтра отвезу альбом в Обком, пусть полюбуются, как у нас всё оформлено! 

Сапог тоже добавляет:

- И построено. Кстати, Лев Маркович, где вы раздобыли столько фикусов и цветов?

Куваев смеётся.

- Военная тайна! Горком может всё!

Сапог ласково щебечет:

- Вот и у нас появился хороший фотограф...

- Ошибаетесь. Я всего-навсего старший юрисконсульт.

Сапог вздыхает.

- Характер! Но ничего, договоримся.

В следующие три года Лев сделал ещё два альбома.

И при чём тут характер?

Цидулко, Наум
№117 Mar 2014