- Ну, и сколько будет такая ситуация? И что ты думаешь предпринять, сколько я могу сидеть дома? - спросила Лина, укладывая в кроватку нашего полугодовалого сына Игоря.   

Ситуация действительно была аховая. После рождения Игоря Лина сидела с ним, ибо о яслях не могло быть и речи - наша очередь могла подойти только через год. Тёща сидела с тестем, инвалидом 

1-й группы, и нагрузить её ещё и Игорем было невозможно, а существовать вчетвером (у нас была ещё и дочь Рита, 3-х лет) на мои 85 рублей, которые я имел в музее, было трудновато. Надо было устраивать на работу Лину. И тёща предложила съездить в село Покровское (30 километров от Никополя) и там найти няньку - она в своё время нанимала няньку из этого села. Мы поехали. 

...Встретила нас бывшая нянька тепло. Выставила бутылёк самогона, чугунок с "топтанкой" (картофельным пюре) и миску с солёными огурцами. "Побалакали" о том-о-сём. Узнав, зачем мы явились, радостно заявила, что соседкина дочь давно хочет в город - и привела рослую девицу. Сообщила, что зовут её Люда, ей 18, окончила 7 классов (потом выяснилось, что ей только 16, а классов оказалось 4) - и согласна поработать у нас нянькой. В город мы вернулись уже втроём, и вскоре Лина работала продавщицей в единственном в городе "Гастрономе".  

...Люда оказалась трудолюбивой и доброй девушкой. Поначалу она здорово испугала нас, заявив, что может "зъисты за раз пив-кабана": её семья - отец-пьяница, мать и четверо младших братьев и сестёр жили впроголодь.    

Лина сводила её в баню, поделилась тряпками, научила пользоваться носовым платком и газовой плитой, чистить по утрам зубы. Я знал, конечно, что особого интеллекта у деревенской девушки не будет, но был убит её темнотой и невежеством! Как-то раз она спросила, что я "роблю". Я долго объяснял, но слова "музей", "университет", "юрист", "экскурсия", "сессия" были ей неизвестны. Я психанул и сказал, что "роблю" лопатой и граблями.      

Как-то в свой выходной Лина с ней и детьми заявились ко мне в музей. Люда долго вертела головой, что-то выискивая - и, наконец, спросила Лину: а где же дядька держит свои лопаты и грабли? 

Этой девушке я обязан жизнью.

...Однажды в свой выходной - понедельник - я сидел дома, писал курсовую (я был уже на 5-м курсе юрфака). Люда тутушкалась с Игорем (она его любила), Лина была на работе, Ритка - в садике. Тихо играла радиола... Постучали, я открыл; у порога стоял коренастый мужик лет 30-ти в синей рубахе и солдатских брюках и сапогах. От него жутко несло "сивухой"... Он спросил дядю Ефима - моего тестя. Я ответил, что он переехал в новую квартиру, и если надо - могу дать адрес.

Мужик, покачиваясь, осмотрел меня с ног до головы. 

- А ты кто такой?

            Вопрос мне не понравился, и я ответил, что это, в натуре, не его дело.

- А-а, - протянул мужик, - ты, наверное, тот... с бугра, что привезла себе Лина из Кишинёва?   

Это не понравилось мне ещё больше. Я заявил, что ещё неизвестно, кто больший... - с бугра или с равнины - и предложил ушиваться по-быстрому и подобру-поздорову.

- Ах ты, жидовская морда... твою мать! - завопил мужик. - Да ты знаешь, паскуда, с кем разговариваешь! 

Я ответил, что знаю, и выдал кое-что из ещё не позабытого армейского лексикона.  

Люда с интересом наблюдала за нашей высокоинтеллектуаль- ной беседой, покатываясь от хохота.

Мужик засопел, собираясь что-то сказать. Мне эта петрушка надоела, я развернул его и вытолкал со двора, несмотря на сопротивление - но я был и трезв, и сильнее. Люда вышла за мной на крыльцо... Я захлопнул калитку, повернулся - и услышал визг Люды: 

- Ай, дядечку, ай!!

Я резко обернулся. Мой милый собеседник вырвал из забора штакетник с торчащим гвоздём - "соткой" и занёс над моей головой. Эх, старший сержант Фелюгин! Сколько проклинал я твои кости, когда ты в "учебке" до седьмого пота гонял нас, салаг, обучая применять нож, штык, приклад и "уходить" от них же. Зря, зря, проклинал! И всё же я не успел полностью "уйти": гвоздь царапнул меня по щеке, разорвал запястье левой руки, которой я отвёл удар, а штакетник сломался от удара о плечо.

Я в ярости бросился на него; он побежал, мы выбежали на улицу. Навстречу шла Лина с братьями Лёней и Борисом, здоровенными оболтусами 21-го и 27-ми лет от роду. Она шла из своего магазина в обед покормить Игоря. Братья увидели нашу кавалькаду и сразу приняли участие в забеге... Мне доводилось видеть на стадионе бегунов-рекордсменов, но такой бег я не видел никогда! К счастью для всех нас, не догнали. 

Мы вернулись домой. Из запястья бежала кровь. Лина попыталась сделать перевязку, отчаялась - у меня была плохая сворачиваемость - и уже хотела вызвать "скорую". Вдруг появилось трое ментов, моих знакомых: они после каждой сессии являлись к нам для конфискации моих контрольных и курсовых работ. Тоже были заочниками...

- Давай, Лина, показывай труп! Нам позвонила ваша соседка Крейна и сказала, что у вас тут смертоубийство. 

Лина указала на меня. Ребята усадили в "козлик" и привезли к судмедэксперту. Он сделал перевязку и противостолбнячный укол, выдал справку, что мне причинены "средние телесные повреждения" и выписал больничный на три дня.  

На плече расплывалась большая гематома, по руке "бегали мурашки", она плохо подымалась, а щёку замазали йодом. 

Ну, точно "ранетый немец" из кино!

Моим обидчиком оказался Иван Харченко - личность широко известная в узких кругах. Он недавно "откинулся" из зоны, где отбывал "трояк" за злостное хулиганство. Какой-то дурак-судья отпустил его на год раньше "условно-досрочно" - и был головной болью ментов. Часто вечером являлся к своей бывшей жене, и тогда начинался "библейский исход": из дома бежали бывшие жена и тёща, нынешний муж, трое детей мал-мала-меньше и пара их соседей, ибо был наш Иван крут на расправу. Жил у дружка-алкаша, не работал, занимался мелкими кражами, вымогательством на базаре и подношениями мелкой шушеры, у которой имел большой авторитет. И крепко пил. 

Как-то ему понравилась медсестра, которая дважды в день приходила к его соседу, раковому больному делать обезболивающие уколы. Он стал преследовать её, и бедная девушка отказывалась приходить во двор Ивана без участкового. Все попытки ментов "спрятать" его снова кончались фиаско: и его бывшая жена, и тёща, и  медсестра боялись давать показания - такой страх он вызывал. Единственное, что ментам удалось - пару раз посадить на 15 суток - но было это нашему Ивану, что "слону дробина". И вот теперь у ментов появился шанс посадить его - я показания дал. Иван попытался спрятаться, но среди его дружбанов были "стукачи", и его быстро "вычислили". Я уехал на сессию. Люда впервые в жизни выступила свидетельницей, рассказав суду, что "гвоздяка" на штакетнике был размером с полметра. Райсудья Котелев улыбнулся, "выдал" Ивану 4 года строгого режима и добавил год, оставшийся от прежней отсидки. 

Больше Ивана я не видел.

Цидулко, Наум
№110 Aug 2013