"В институтах нашей страны будет учиться столько евреев, сколько их работает в наших шахтах", - сказал лидер самой гуманной и справедливой страны во всём мире Никита Хрущёв.

И евреи готовы были работать в шахтах, при условии окончания горных институтов.

В Киеве не было ни горного института, ни шахт, куда очень хотел отправить евреев Никита Сергеевич. Отец Димки отыскал в столице Украины всеми забытый Торфо-механический институт и уговорил сына поступать туда. Инженер-механик везде инженер и при желании и везении может проектировать и самолёты, и корабли. Торфа в нашей стране очень много, потому что болот больше, чем во всей Европе. Собственно, вся наша страна была болотом, но об этом мы тогда ещё не догадывались и узнали правду позднее. При поступлении в этот институт можно было бы жить в родном городе и не быть призванным в армию. Предполагалось, что там не должно быть большого конкурса. Несмотря на такое непрезентабельное название, Димка согласился поступать туда и, скрипя зубами, понёс свои документы в этот институт. При подаче он заметил нескольких абитуриентов, внешний вид которых не вызывал сомнений в их национальности. Когда он рассказал об этом отцу, тот ответил, что семейная разведка этих ребят, видимо, работает тоже неплохо, если обнаружила этот институт. Придя на экзамен, Димка понял, что разведки во всех еврейских семьях, желающих пристроить своих юных отпрысков к торфу и болотам, работали в одном направлении. Возможно, вражеская контрразведка подбросила им ложную информацию. За экзаменационными столами сидели поголовно милые юноши и девушки еврейской национальности. Все они честно хотели добывать торф на огромных просторах нашей прекрасной родины. Потом оказалось, что в этом институте 10 человек на одно место. Это было больше, чем в любом другом, даже самом престижном вузе города.

На первом же экзамене будущий инженер-торфяник получил двойку, и его благие мечты поднять эту промышленность из болота на высоту электростанций, работающих на торфе, окончилась провалом.

По горячим следам его отец старательно пытался найти человека, который ранее обещал помочь в поступлении сына за существенное вознаграждение. Но найти его нигде не удалось, и вознаграждение осталось невостребованным.

Пришлось идти на завод. После двух лет рабочего стажа было возможно поступать вне конкурса. Но за это время семнадцатилетний подросток превращался в девятнадцатилетнего и автоматически попадал в армию. Димка начал работать на заводе учеником токаря и как малолетка работал всего 6 часов в день. Отец нашёл курсы чертёжников-копировщиков, которые были первым шагом к инженерной деятельности.

Первое посещение этих курсов оказалось и последним. Молодой человек вошёл в помещение, где три десятка пар юных девичьих глаз уставились на него, как на инопланетянина. Сидя на задней парте на первом уроке, он постоянно ловил любопытные взгляды всей аудитории. Юноша вышел на перемену и больше не вернулся, даже не успев ни с кем познакомиться.

Самым большим увлечением Димки за последние два школьных года были занятия в секции вольной борьбы на стадионе "Динамо". Он выполнил второй разряд, не проиграв ни одной схватки. Выступая в соревнованиях среди юношей и взрослых, был награждён несколькими грамотами за победы. Зная его спортивное увлечение, ему предложили в цеху проводить производственную зарядку, вошедшую в моду по всей стране. Димка знал десятки упражнений и отлично справлялся с этим поручением. Он по-прежнему ездил на спортивные соревнования, его приглашали на сборы. В цеху, сдав экзамен, юноша получил начальный разряд токаря и старый трофейный немецкий станок, на котором должен был выполнять производственную норму. Жизнь его на заводе была несложной до того времени, пока ему не исполнилось восемнадцать лет. Став совершеннолетним, Димка должен был работать уже 8 часов в день. Оставалось меньше времени и сил и для спорта, и для подготовки в институт.

В семье снова задумались: куда поступать? Родная тётя-профессор, доктор медицинских наук, преподававшая в мединституте, сказала: "Ко мне в институт - нет, но в ветеринарный могу устроить".

Мама с радостью заявила: "Сынок, у тебя всегда будет в избытке сметаны и масла, а также мяса и кур. К тому же ты всегда будешь дышать чистым деревенским воздухом. Люди на дачу выезжают, платят большие деньги, а ты круглый год будешь на свежем воздухе".

"В навозе по уши буду я, мама, а не на свежем воздухе", - ответил огорченный сын. В другом городе родной дядя был директором электромеханического техникума. Он, скрипя сердцем, обещал посодействовать. Дима подумал: "Зачем я буду учиться в техникуме 3 года, а потом в институте ещё 5". Нет, я хочу учиться только в дневном институте, чтобы заниматься спортом.

При заводе было заочное отделение Ленинградского института инженеров водного транспорта. Работающие на заводе имели льготы, и Димка подал туда документы. Весной, без всякой подготовки успешно сдав экзамены, он поступил. Документы уехали в Ленинград. Летом было решено поступать на дневной, но аттестат Димкиной зрелости уехал в город на Неве. Честная Димкина мама пошла в его школу и заявила, что аттестат утерян. Был выдан новый аттестат, и с ним открылись новые возможности. Однако в случае провала Димку ждала с объятиями родная армия. В объятия армии он не хотел.

Летом Димка стал чемпионом Киева в легком весе и выполнил первый разряд. Он серьёзно занимался по всем предметам для поступления в институт и был готов, как никогда раньше. Решено было поступать в Полтаве, в строительный. Димка с отцом поехали в Полтаву и зашли на кафедру физкультуры, решив использовать свой спортивный козырь. Завкафедрой был очень удивлён: "Чемпион Киева поступает у нас в Полтаве? Польщен". Но потом, познакомившись ближе с документами, все понял и уверенно сказал: "Поможем". И уехал отдыхать на юг.

Димка хорошо сдавал экзамены и был полон надежд на победу. За это время он подружился с парнем, который отслужил год в армии, был демобилизован и имел льготы при поступлении. Фамилия его была Лунев. Он был акробат-перворазрядник, стройный, симпатичный, дружелюбный. Новый знакомый ни на шаг не отходил от Димки, желая вместе готовиться к экзаменам. Димка обычно предпочитал готовиться сам. Однако в данном случае он не мог отказать своему новому такому приветливому товарищу.

На последнем экзамене, ответив на билет, Димка быстро решил свою задачу на доске. Неожиданно у доски рядом с ним оказался его новый приятель. Он дал понять, что срочно нуждается в Димкиной помощи. Димка знал решение задачи Лунева, но понимал, что сильно рискует, если подскажет ему. Сам погибай - товарища выручай.

Димка, выбрав момент, помог своему вновь испечённому другу. Помог и погиб. Преподавательница заметила подсказку и сказала Димке: "Я снижаю вам оценку на один балл, ещё одна подсказка - поставлю двойку".

Лунев сдал на все тройки и поступил. Фамилии Димки в списках поступивших не было. Он не добрал один балл. Его новый приятель даже не подошёл поблагодарить. Приехал отец и сразу обратился к завкафедрой физкультуры:

- Вы же обещали помочь.

            - Ничего не могу сделать, я своих двух гимнасток не могу устроить, тоже не добрали баллы. Ну не каждый же год к нам приезжают поступать чемпионы из Киева. Я буду с вами откровенен. У меня жена еврейка. Поступайте в институт где-нибудь в России. С данными вашего сына это будет гораздо проще.

Это был очередной провал. Победы под Полтавой не получилось.

Несогласный с причудами судьбы, отец пишет своим каллиграфическим почерком 30 писем в различные институты российских городов. В письмах указано, что податель сего успешно сдал экзамены в институт и не прошёл по конкурсу, не добрав одного балла. Кроме того, он является победителем и призером разных соревнований и имеет ряд спортивных грамот в том числе...

Димка возвращается в родной цех и неохотно встаёт за свой станок. Без прежнего желания ходит на тренировки. Кончается август, приходят ответы на письма из российских городов: "Рады зачислить, но всё уже укомплектовано. Приезжайте на следующий год".

Итак, 29 ответов на папины письма. Начался сентябрь, и Димка без особого рвения начал посещать лекции в заочном Ленинградском институте инженеров водного транспорта три раза в неделю. Сил и времени на 8-часовую работу у станка, заочный институт, выполнение институтских заданий и спорт решительно не хватает.

И вдруг приходит ответ на последнее, 30-е письмо из самого дальнего города из тех, куда отец их отправлял.

Письмо гласит: "При предоставлении экзаменационных оценок и спортивных документов можем вас зачислить на факультет "Промышленное гражданское строительство" в Красноярский политехнический институт.

Мнения в семье разделились, но Димка решительно сказал: "Еду". Сборы были недолгими.

Отец решил взять отпуск за свой счёт и ехать с сыном. Четыре долгие дня пути через Москву прошли незаметно. Зато какая радость пообщаться с отцом.

В кабинете замдиректора института Димку приняли очень радушно, все документы оформили быстро. Предупредили: "Так как все уже укомплектовано, то принимаем вас пока без стипендии и общежития". Эти неудобства показались вновь испечённому студенту мелочами. Отец быстро нашёл жильё для сына рядом с институтом. Где-то купил чертёжную доску. Тётя-профессор пообещала посылать деньги до получения племянником стипендии. Она была рада, что не пришлось пристраивать его в ветеринарный институт. Дядя, директор техникума, тоже внёс свою лепту, дал адрес своего довоенного соседа-дантиста, к которому племянник смог бы заглянуть в трудную минуту. Все неожиданно складывалось удачно. Был конец сентября, уже похолодало.

Занятия в институте ещё не начались. Студенты были на сельскохозяйственных работах. Город оказался малоэтажным, улицы прямые, деревьев мало. В центре попадались красивые здания, построенные в классическом стиле. Чуть дальше от центра стояли здания попроще, среди них много деревянных.

Димка простился с отцом на железнодорожном вокзале. Отец, обняв своего единственного сына, сказал, что они с матерью пришлют ему шерстяные носки и валенки, чтобы не замёрз, и будут посылать продукты, чтобы у него были силы учиться.

Поезд тронулся, Димка остался один на перроне вокзала старинного сибирского города. В этом холодном и, как потом оказалось, голодном городе ему пришлось прожить долгих пять лет. Но он никогда не жалел о принятом решении и всегда вспоминал эти годы как самые лучшие и самые интересные в своей жизни.

Его школьный аттестат зрелости вернулся из Ленинграда на его киевский адрес через шесть лет с известием об исключении Димки из института за непосещаемость.