Мы познакомились в "садике", не в том советском для малышей, а в американском для иммигрантов, приехавших в страну в пенсионном возрасте и получивших пособие по бедности, "фудстемпы" и "медикейд" на зависть американским пенсионерам. Несколько раз в неделю они могли посещать "садик", где их полдня развлекали, кормили, возили по выставкам и супермаркетам, приглашали для выступления перед ними интересных людей из русской общины.

            Не сочтите за нескромность, но и я получил приглашение выступить в "садике" с одной из первых моих книжек стихов. Несколько десятков слушателей "королевского" возраста уютно устроились полукругом. Впереди в кресле, откинувшись на спинку, сидела женщина, на которую я обратил внимание. Она явно выделялась среди всех остальных. Великолепная шапка ухоженных седых волос. Умелый приятный макияж. Красивые длинные бусы и играющие светом массивные серьги. Маленькие руки, украшенные парой колец и перстнем, сложенные на коленях. Всё было в гармонии и говорило о безупречном вкусе этой немолодой женщины.

            Во время выступления я постоянно возвращался к ней взглядом. Она сидела, полузакрыв глаза, никак не реагируя на мои строчки. Было ощущение, что она думает о чём-то своём и ей всё равно, что там читает очередной графоман. Но когда я закончил, женщина вдруг встала с кресла и попросила микрофон. Сразу стало ясно, что она внимательно слушала: хорошо поставленным голосом, цитируя запомнившиеся строчки, она объяснила, почему автор ей понравился, и пожелала мне дальнейших творческих успехов.

            Так мы познакомились и стали близкими друзьями на много лет. Во время нашего знакомства ей было чуть за восемьдесят, а совсем недавно, в январе 2018 г., мы отметили 97-й день рождения Галины Левиной. И я решил, что пора поделиться тем, что я узнал об этой необыкновенной женщине и её удивительной жизни от неё самой.

            Галина по профессии журналист, училась в Ленинградском университете. Она в среде так называемой творческой интеллигенции Ленинграда была заметным человеком, автором пьес и мюзиклов, эстрадных миниатюр и сценариев, стихов и песен. Безусловно талантливая, она не входила в число тех, которые всенародно известны и у всех на слуху, но близко общалась с ними и сохранила уникальные воспоминания. У неё брали интервью, публиковавшиеся в газетах и журналах, её просили выступить с воспоминаниями на русском радио и в русских клубах. Она охотно рассказывала о своей жизни в искусстве, о людях, с которыми ей посчастливилось дружить и трудиться и которые во многом определили её судьбу.

            Наибольший интерес всегда вызывала её многолетняя дружба с семьёй Райкиных. Одно из интервью так и называлось - "Райкины во мне навсегда".

            Галина хорошо помнит, с чего началось её знакомство с семьёй знаменитого "Паганини эстрады", "Человека с тысячью лиц". Это был счастливый случай, любит повторять Галина, но чтобы он случился, добавляю я, надо хорошо потрудиться и быть к нему готовым.

            Она написала короткую юмореску. От своих друзей, которые обзавелись маленькими детьми, она много раз слышала жалобы на то, что они не могут найти хорошую няню. Специалистов с высшим образованием хоть пруд пруди, а малограмотную няню найти проблема.  Это показалось ей очень смешным. Написанной юмореске Галина не придала большого значения, но прочитала её своей подружке, актрисе Ленинградского театра комедии Галине Русецкой. Та от души посмеялась и предложила показать эту смешную миниатюру Аркадию Райкину. Удивлённой тёзке она объяснила, что хорошо знает его жену Рому и ей нетрудно позвонить и договориться о встрече.

            Так Галина Левина первый раз оказалась в гостях у Райкиных. Она с улыбкой вспоминает о том, что познакомилась с Костей Райкиным за месяц до его рождения. У Ромы к концу подходил срок беременности, и Галина по возрасту Кости всегда определяла годы своей дружбы с Райкиными. Рома прочитала юмореску, посмеялась тому, что ей предстоит столкнуться с этой ситуацией, и пообещала показать текст мужу.

            Галина помнит, какую радость она испытала, когда через несколько дней позвонила Рома и сказала, что "Нянька" понравилась Аркадию Исааковичу и он приглашает её встретиться и поговорить. Так Галина оказалась у Райкиных во второй раз, и это было началом близкой дружбы на всю жизнь.

            Райкин решил ставить сценку и роль няньки поручил актрисе своего театра Ольге Малозёмовой. Той не так часто перепадали главные роли, и она с энтузиазмом репетировала сценку. И вдруг на одной из репетиций молча смотревший и слушавший Райкин подошёл к актрисе: "Оленька, а ты не обидишься, если няню попробую сыграть я?" Ольга, слегка опешив от неожиданности, смогла только ответить: "А что, попробуйте". И тут же Аркадий Исаакович, который, без сомнения, не сиюминутно пришёл к этому решению, а вынашивал его не один день, сыграл няню. Сценка заиграла по-райкински талантливо и смешно. Она вошла в число лучших его миниатюр. Вся страна повторяла полюбившиеся сразу фразы: "Это я сказала, это я прядупредила...", "Это ящё ничаво ящё...", а многие помнили всю сценку наизусть.

            Но мало кто знал автора текста Галину Левину. Единым во всех ипостасях был Райкин и только Райкин. Но это, уверяет Галина, никак не ударяло по её честолюбию. Она гордится чёрно-белой, поблекшей от времени фотографией, хранящейся в семейном архиве, на которой великий актёр в роли няни, а внизу автограф: "Няниной маме от няни с наилучшими пожеланиями". Роспись и дата - 25 марта 1955 г.

            А Рома стала для Галины близкой подругой, которой можно было доверить всё, и это доверие было взаимным. Когда Галина начинает вспоминать о Роме, она не в силах остановиться. Рома, Руфь Марковна Иоффе, близкая родственница академика Абрама Иоффе. Мир тесен! А Ромой её звали с детства. Ждали мальчика Романа, а родилась девочка, значит, Рома. Ей не пришлось долго думать, выбирая себе сценический и писательский псевдоним - Р. Рома. Это имя было на афишах спектаклей. Им же она подписывала свои публикации. Тут Галина показала мне журнал "Юность", 1974, ? 10, где были напечатаны два рассказа о Райкине, с автографом: "Милой Галочке Левиной...от писателя по случаю... Р. Рома".

            - Рома, - рассказывала Галина, - сама по себе была талантливым человеком. Актриса с красивым низким голосом, она была обаятельной и на сцене, и в жизни. Её ум и эрудиция, мудрое отношение к жизни всегда меня восхищали. Рома была не просто жена Аркадия Исааковича, а первый друг, соратник, секретарь, пресс-служба, а порою даже автор и умелый режиссёр. Но все свои таланты она положила на алтарь служения мужу, сама оставаясь в тени.

            Это была по-настоящему счастливая семья, что не так часто случается в артистической среде. Однажды Аркадий Исаакович признался: "Если иногда мне кажется, что я могу назвать себя счастливым человеком, то прежде всего потому, что рядом со мной всегда была Рома".

            Галина при этом хитро улыбнулась и поведала одну подробность из личной жизни Райкиных, о которой я бы и не стал упоминать, если бы эта подробность не говорила о том, что подруги могли поделиться друг с другом всем, даже очень личным. Да и Галина вряд ли стала бы вспоминать об этом случае, если бы Катя Райкина много лет спустя вдруг не решила рассказать о нём в одном из своих интервью.

            Аркадий Исаакович всегда был окружён красавицами и поклонницами. Он мог задержаться на работе, кого-то проводить, позднее обычного вернуться домой, объясняя, почему. Рома безоговорочно верила любимому мужчине, мудро полагая, что ничего серьёзного тут быть не может, а на мимолётные увлечения, даже если они есть, лучше не обращать внимания. Но был всё же момент, когда она позвонила Галине и непохожим потерянным голосом сказала, что у неё нетелефонный разговор, нужен совет, и не может ли та прийти.

            - Представляете, Роме - и мой совет. Обычно к ней все обращались за советом. Значит, случилось что-то неординарное. И я тут же помчалась к Райкиным.

            Галина застала Рому в полной растерянности.

            - Галочка, не знаю, что делать. Мне кажется, Аркадий серьёзно увлёкся.

            - Глупости. Кем?

            - Кем? Какое это имеет значение?! Что делать? Сказать ему, но я не любительница устраивать семейные сцены. Пустить всё на самотёк и ждать развязки? Но с этими мыслями жить невмоготу. Я в отчаянии.

            - Если это так серьёзно, расскажи всё Кате. Ты же знаешь, как отец её боготворит.

            Рома послушалась подругу, и Катя, к этому времени уже замужняя женщина, пригласила отца к себе домой. В упомянутом интервью она рассказала о том, что папа весь разговор просидел молча, опустив глаза. В конце разговора вытер повлажневшие глаза и коротко сказал: "Я всё понял".

            - Больше, насколько я знаю, Аркадий Исаакович не давал Роме поводов для беспокойства, - закончила Галина эту историю.

            Почти всё, что я услышал от Галины, было не ответом на мои вопросы, а тем, что называется, "к слову пришлось".

            Я разливаю чай по чашкам, и Галина тут же начинает рассказывать историю про чайник, связанную с Райкиным.

            - Дело было днём. Аркадия Исааковича не было дома. Мы о чём-то увлечённо беседовали с Ромой, когда раздался звонок. Рома, приговаривая на ходу: "Вроде никого не жду. Кто бы это?", пошла открывать дверь. На пороге стояла пожилая женщина в платочке и на приглашение Ромы войти наотрез отказалась. "Я к Аркадию Райкину с просьбой от всех наших жильцов. Я не сама... Меня выбрали..." Рома заверила, что полностью доверяет её представительству, но за отсутствием Аркадия Исааковича готова выслушать и передать ему просьбу. "Мы кипятим воду в кастрюльках... А как в стаканы наливать?.. И руки обжигаем, и на стол кипяток проливаем..." С трудом Рома поняла, что в Ленинграде напрочь исчезли из продажи чайники, и бедные ленинградки кипятят воду для чаёв-кофеёв в чём попало. Жалобы во всевозможные инстанции не помогли, и последняя надежда на Райкина, чтоб "он им задал", чтоб "он пропесочил". Вот она, вера народная в великую силу искусства, в могущество народного артиста! Рома рассказала о визите мужу, тот позвонил какому-то высокопоставленному чиновнику, с горечью и юмором сказал, что вынужден обратиться к нему по такому пустяковому делу. И, верите или нет, чайники появились в продаже. Значит, правы оказались жильцы - Райкин всё может!

            В другой раз я увидел на фотографии двух малышей - Вику, дочку Галины, и Костю Райкина.

            - А хотите, я расскажу, как они познакомились?

            И не дожидаясь моего согласия, которое само собой разумелось, продолжила.

            - Со своей годовалой Викой, которая ещё только ползала, мы приехали к Райкиным. А Коте было пять. Дети расположились на большом ковре в гостиной, и Котя развлекал Вику какими-то игрушками, которые та норовила попробовать на вкус. Вдруг, оторвавшись от игры, Котя спросил: "Тёть Галь, а где вы взяли Вику?"

            Надо было видеть его хитрую мордашку, чтобы не усомниться в провокационности вопроса. Времени на размышление у меня не было, и, не зная степень его осведомлённости, я ляпнула банальное: "Я её... купила". Котя снисходительно посмотрел на меня: "Странно. А меня, например, родили". Тут я пошла в атаку: "Кто же это, интересно, тебя родил?" "Как кто, - уверенно ответил Котя, - мама и Сара Моисеевна".

            В этот момент в комнату вошла Рома и, сходу ухватив ситуацию, поддержала сына: "Котя прав, Сара Моисеевна принимала в этом процессе самое активное участие". И в самом деле, Сара Моисеевна была приятельницей Ромы и врачом-акушером.

            Когда разговор заходил о Косте, Галину было трудно остановить:

            - Ещё совсем маленьким он прекрасно рисовал. Писал стихи, причём, не бессмысленно детские корявые строчки, а трогательные или смешные и вполне осмысленные. А уж лицедейство было у него сызмальства в крови. В любой мой приход он это лицедейство обязательно демонстрировал. Очень любил изображать из себя каких-нибудь зверюшек. То неожиданно прыгал с рычанием со стула... То выползал из-под кровати с писком или повизгиванием... При этом мимика и пластика удивительным образом соответствовали изображаемому зверьку, восторгая, а иногда даже пугая своей достоверностью.

            - Мне запомнился ещё, - продолжала Галина, - рассказ Ромы о том, как она с шестилетним Котей гуляла в лесу. Малыш нарвал букет ландышей и подарил ей со словами: "Мама, смотри, какие ласковые цветочки и какой у них грустный запах". Разве это не удивительный ребёнок?!

            Галина на своё 85-летие получила видеопоздравление от Коти, которому шёл в это время 56-й год. Константин Аркадьевич Райкин, народный артист России, руководитель московского театра "Сатирикон", профессор, поздравлял её с днём рождения. Поздравление начиналось со слов "Галочка, я Вас целую..."

            Особым эпизодом, которому Галина была свидетелем, но поначалу не придала большого значения, был визит к Райкину Владимира Высоцкого. Это произошло, как удалось точно установить по записи в дневнике Валерия Золотухина, 18 июня 1972 г. Райкины жили в это время поочерёдно то в Ленинграде, то в Москве и готовились к очередному переезду в Москву, а "Театр на Таганке" после пятилетнего перерыва приехал на гастроли в Ленинград.

            - И вот, - рассказывает Галина, - звонит Рома: "Слушай, Галочка, только что позвонил Аркадий и сказал, что встретил Володю Высоцкого, и Володя очень хочет побывать у нас в гостях, что другой возможности в ближайшее время не будет, и он пригласил Высоцкого к нам. При этом ещё попросил не сердиться. Как не сердиться! Сама понимаешь, как снег на голову. Может, приедешь, сделаем твои фирменные пирожки к кофе-чаю.

            Обычно актёрские посиделки начинаются после спектаклей, и этот вечер не был исключением. В одиннадцатом часу раздался звонок. В дверях стоял Высоцкий, но не один. Рядом с ним был слегка смущённый Золотухин. Высоцкий сразу поспешил с извинением за то, что пришёл не один, а с Валерой: "Валера, узнав, что я еду к Райкиным, сказал, что умрёт, если не возьму его с собой". Золотухин молча кивнул, мол, так оно и было.

            - Рома представила меня гостям, провела их в гостиную, куда тут же вышел Аркадий Исаакович и поприветствовал обоих. Он предложил им располагаться поудобней, попросил нас приготовить кофе, и началась их долгая встреча, которая сегодня, почти полвека спустя, вызывает такой интерес у исследователей жизни и творчества Высоцкого.

            Знала бы я, что это произойдёт, то не только внимательно слушала бы, но и записывала. А тогда и мысли об этом не было. Для меня Высоцкий был ведущим актёром "Таганки", ещё и поющим под гитару дворовые песни, которые, честно признаюсь, мне казались пригодными только для домашнего исполнения в кругу друзей. Много позже Высоцкого вознесли на пьедестал, а в гостиной у Райкина, который был почти на тридцать лет старше, мне казалось, что эти молодые актёры, ещё подмастерья, пришли выразить своё искреннее восхищение признанному мастеру.

            Тут я не мог не вставить:

            - Вознесли позже, но Аркадию Райкину, скорее всего, было ясно уже тогда, что Высоцкий - уникальный талант.

            - Так оно и было, - согласилась Галина и показала мне публикацию известного знатока жизни и творчества Владимира Высоцкого Марка Цыбульского, который попросил её поделиться воспоминаниями о встрече и написал об этом в статье "Высоцкий в гостях у Райкина". В начале статьи приводятся слова Райкина: "В искусстве каждый открывает своё, видит жизнь и людей только ему присущим зрением... По-своему запечатлел нашу жизнь Володя Высоцкий, никто иной не мог бы написать таких песен".

            Это мог сказать только мастер о мастере.

            А Галина продолжила рассказывать:

            - Я не помню, чтобы они спорили о чём-то. Говорили по очереди, не перебивая друг друга. Вот не помню, чтобы Золотухин что-то говорил. Он только прихлёбывал кофе и смотрел то на одного, то на другого, не вступая в разговор. Периодически Володя брал гитару и пел, что-то по своему выбору, что-то, возможно, просил исполнить Аркадий Исаакович. Мы с Ромой едва успевали готовить новые порции кофе и сновали между кухней и гостиной. Из разговоров могу вспомнить только то, что оба жаловались на неимоверно трудную жизнь в условиях советской цензуры.     Высоцкий рассказал о том, как при личной встрече министр культуры Фурцева с улыбкой доброй феи спросила, как ему живётся и чем она может помочь. Он попросил открыть шлагбаум между ним и теми, для кого он поёт. "Приходите ко мне, разберёмся", - обнадёживающе предложила министр. Окрылённый возможностью вырваться из клетки, Высоцкий звонил несколько дней подряд по нескольку раз, выслушивая извинения референта, пока, наконец, не понял, что с ним не хотят общаться.

            А Аркадий Исаакович вспомнил драматичный визит в самую высокую инстанцию, к заведующему отделом культуры ЦК КПСС Шауро. Вконец измученный требованиями цензуры убрать "антисоветчину", он явился в кабинет Шауро с текстом программы и с просьбой показать, где антисоветчина. Главный партийный начальник отодвинул тексты в сторону, сказав, что смотреть не будет, что тексты не его епархия, что он доверяет своим работникам. Из приёмной Шауро Райкина увезли с инфарктом.

            Оба: и Райкин, и Высоцкий - были в одной лодке. Оба понимали друг друга с полуслова.

            - А что пел Высоцкий? Неужели не запомнилась хотя бы одна песня?

            - Я же говорила: и подумать не могла, что через несколько десятков лет меня будут об этом спрашивать. Врать не буду. Не помню.  

            - Тогда я попробую предположить, что обязательно была "Банька по-белому", и не только потому, что я считаю эту песню блестящей, но и потому, что сам Высоцкий, когда его однажды попросили назвать лучшую свою песню, первой назвал "Баньку по-белому". В этой песне, отразившей время, каждая строфа наполнена глубоким смыслом. А меня больше всего поразили абсурдные, на первый взгляд, строчки: "... И меня два красивых охранника / Повезли из Сибири в Сибирь". Как ещё короче и исчерпывающе выразить то, что вся страна была одним лагерем!

            - Мне простится, если я и сейчас не очень хорошо знаю песни Высоцкого, но если Вам так хочется, - смеётся Галина, - будем считать, что во время встречи Володя спел эту песню. А вот что было на самом деле, так это разговор о "Гамлете" на Таганке. Этот спектакль "Таганка" привезла в числе других на гастроли, и в одной из ленинградских газет появилась рецензия, в которой говорилось, что не Высоцкий играет Гамлета, а Гамлет являет Высоцкого. Аркадий Исаакович сказал, что это очень точно подмечено, и это относится и к Хлопуше-Высоцкому из есенинского "Пугачёва", и к Галилею-Высоцкому из одноимённого спектакля.

            - Галина, - улыбнулся я, - можно мне опять дополнить картину.      

            Когда заговорили о "Гамлете", Высоцкий отложил гитару, встал, сказал, что пару месяцев назад написал стих, и начал читать:

                        Я только малость объясню в стихе -

                        На всё я не имею полномочий...

            Это был театр одного актёра. Это был тот самый Гамлет, играющий Высоцкого. Вечный Гамлет, живущий в его, Высоцкого, времени.

                        ... Пугались нас ночные сторожа,
                        Как оспою, болело время нами.
                        Я спал на кожах, мясо ел с ножа
                        И злую лошадь мучил стременами.

            Высоцкий чеканил слова. Казалось, всё, что наболело, выходит наружу. Читал он негромко, но в голосе было столько экспрессии! Это было нечто. Мы слушали, не шелохнувшись.

                        ... Я позабыл охотничий азарт,
                        Возненавидел и борзых, и гончих,
                        Я от подранка гнал коня назад
                        И плетью бил загонщиков и ловчих.

            Стих был довольно длинный. Аркадий Исаакович неотрывно смотрел на Высоцкого, полностью поглощённый его чтением.

                        ... Мой мозг, до знаний жадный, как паук,
                        Всё постигал: недвижность и движенье, -
                        Но толка нет от мыслей и наук,
                        Когда повсюду - им опроверженье.

            Когда Высоцкий прочитал последнее четверостишие:

                        ... А гениальный всплеск похож на бред,
                        В рожденье смерть проглядывает косо.
                        А мы всё ставим каверзный ответ
                        И не находим нужного вопроса.

была минутная тишина, после которой Аркадий Исаакович сказал только два слова: "Спасибо, Володя!"

            - Юра, кто был на встрече - Вы или я? - с изумлением спросила Галина. - Я же не говорила Вам ни о "Баньке по-белому", ни о "Моём Гамлете". Зачем вы это придумали?

            - Галина, дорогая, я должен был уступить своему воображению. Влюблённый и в Райкина, и в Высоцкого, я представил себе их встречу, и у меня возникло ощущение, что с Вашей помощью я на ней присутствовал. Искусство делает правдой даже то, что могло и не быть на самом деле.

            - И откуда такие умники берутся? Будете публиковать, не забудьте упомянуть об этом. Зато я хорошо помню, чем закончилась встреча, потому что это было забавным.

            Под утро, когда все уже безумно устали, Аркадий Исаакович попросил Рому заказать такси для гостей. Рома позвонила, и ей сказали, что машину придётся ждать не менее двух часов. Тогда Райкин, который редко использовал такой козырь, как своё имя, позвонил сам, представился и своим неповторимым, всем знакомым голосом попросил прислать такси и, если можно, побыстрее. Буквально минут через десять-пятнадцать позвонил диспетчер и сообщил, что такси ждёт у подъезда.

            Аркадий Исаакович попрощался с гостями, а мы с Ромой вместе с ними спустились к машине. Водитель удивлённо посмотрел на нас: "А где же Райкин?" Мы объяснили, что Райкин дома, а мы провожаем его гостей. Надо было видеть разочарование водителя: "А я-то думал, самого Райкина повезу!" На Высоцкого он даже не обратил внимания.

            - Нет ничего удивительного, Галина. В том, 1972, году в машинах ещё не возили кассеты и диски с песнями Высоцкого и массовыми тиражами не выходили книги его стихов.

***

            Райкиными не исчерпывалось дружеское окружение семьи Галины. Очень близкими друзьями, о которых она тепло вспоминает, были Ян Фрид и Виктория Горшенина. Невозможно представить себе театрально-киношную жизнь Ленинграда без этой пары.

            Он - знаменитый кинорежиссёр, ученик Эйзенштейна, более полувека делавший кино на "Ленфильме". Непревзойдённый мастер музыкального кино, он снял фильмы, которые до сих пор с успехом показывают на телеэкранах. Это "Двенадцатая ночь", "Собака на сене", "Прощание с Петербургом", "Тартюф", "Летучая мышь" и многие другие.

            Она - ведущая актриса театра Райкина, заслуженная артистка России, "любимая папина партнёрша" по определению Кости Райкина и "Мисс Эстрада" по определению режиссёра вахтанговского театра Евгения Симонова.

            - Они жили по соседству с нами, и мы общались друг с другом даже по поводу каких-то бытовых мелочей. Я и дочь свою назвала Викой в честь подруги. После того как Фриды уехали в Германию, в Штутгарт, где уже жила семья их единственной дочери, а я в Америку, где жила к тому времени семья моей единственной дочери, мы продолжали обмениваться письмами.

            И Галина показала мне пару посланий от Яна Фрида, которые я с удовольствием прочитал.

            Наша дорогая подружка Галка!

            "Помнишь ли ты, как счастье нам улыбалось" (строчка из дуэта Сильвы и Эдвина, фильм "Сильва" был снят Яном Фридом в 1981 г. - Ю. С.), как в нашем родном Ленинграде мы проводили полные веселия и юмора "посиделки", сколько интересных людей были нашими многолетними и верными друзьями! Наша с тобой ничем не омрачённая дружба породнила нас на всю оставшуюся жизнь. Это говорит твой Ян Фрид накануне своего девяностотрёхлетия. Мы всегда помним тебя как прекрасного человека и одарённого драматурга, своим творчеством связанного с творчеством Аркадия Райкина. Я и твоя неизменная подружка Вика обнимаем тебя нежно...

            Хочется процитировать ещё одно послание Галине из Германии, написанное как автограф на первой странице статьи из русскоязычной немецкой газеты под названием "Классик хорошего настроения". Так называли Яна Фрида ещё в Ленинграде.

            Галина! Дорогая моя подружка!!

            Мы, слава богу, живём и не тужим, и почти здоровы. Здесь к нам очень тепло относятся как русскоязычные, так и немцы. Немало у нас было творческих встреч, а предстоит ещё больше. Хватило бы только сил и здоровья...

            Выберись к нам в Германию. Мы будем рады принять тебя у нас. Вике с семьёй передай наш пламенный привет и наши объятия. Ждём твоих писем. Всегда твой Ян.

            Выбраться в Германию не получилось, но переписка была взаимной. Галина писала друзьям поздравительные стихи. Одно из юбилейных поздравлений дорогому Яну начиналось со строк:

            Не для молвы, не для литавров,

            Не для мгновения, а впрок

            Вплету ещё листок из лавров

            В лавровый старый твой венок...

            Ян Фрид ушёл из жизни в 2003 г. Ему было 95 лет. Виктория Горшенина, которая была моложе мужа на 11 лет, пережила его на эти 11 лет и умерла тоже в 95. Обе смерти были для Галины потерей друзей, ставших за долгие годы родными.

            У Галины Левиной жизнь настолько насыщена событиями, что в каждом разговоре с ней всегда услышишь что-нибудь новое и интересное.

            Её отец Давид Левин был администратором в Ленинградской филармонии. Круг друзей был соответствующий, и вечера проходили в застольях и возлияниях. Закадычным другом был Леонид Утёсов. Одно из самых ранних воспоминаний Галины, как её, совсем маленькую, подбрасывали к дочке Утёсова Эдит, которая была всего на шесть лет старше, и они играли, пока их отцы где-то приятно проводили время.

            Другое раннее воспоминание более значительно. Оно зафиксировано в истории советского кино. На студии "Ленфильм" режиссёром Константином Державиным в 1924 г. была снята короткометражная получасовая эксцентрическая комедия "Самый юный пионер". Далее цитирую: "Главную роль исполняла трёхлетняя Галочка Левина (так и написано, не Галя, не Галина, а Галочка. - Ю. С.). Сюжет основывался на похождениях ребёнка в тылу у белых в годы гражданской войны".

            Не каждому дано в три года сняться в кино, да ещё в главной роли. На "кастинге", как сейчас называют пробы актёров, режиссёру понравилась бойкая и смышлёная кроха, которая, ничуть не смущаясь, делала то, что он её просил, и получала от этого явное удовольствие. Кинопробы не оставили сомнений.

            Фильм был снят. Взрослые поздравляли юную кинозвезду, а Галочка Левина представления не имела о том, что это такое. Для неё это была увлекательная детская игра. Родителям пошли предложения об участии ребёнка в других фильмах, но мама была категорически против. У неё был свой опыт общения с артистической средой.

            - Мама настолько устала от богемной жизни своего мужа, что развелась с ним. Второй её брак был очень коротким. Она, решив, что дочке всё же нужен отец, второй раз вышла за него замуж. Вдруг что-то изменилось! Но ожидания не оправдались. Отец не мог быть другим, и, когда мне было пять лет, мама второй раз развелась с моим отцом, вышла замуж четвёртый раз и наконец-то обрела покой и семейное счастье.

            Мой отчим Вениамин Ефимович Клейзер был совсем из другого мира. Главный инженер завода "Светлана". Слышали о таком?

            - Не просто слышал, а даже приходилось бывать. Это был флагман электронной промышленности Союза.

            - Вот. И Вениамин Ефимович, считайте, вырастил меня, стал для меня родным человеком. Мы с мамой называли его батюней.

            У нас была хорошая библиотека, и меня никто не ограничивал в выборе книг. Читать я очень любила, и в 7-8 лет мне уже были знакомы имена Мопассан и Бальзак. Мама знала об этом, но ничуть не волновалась - лучше пусть узнает про жизнь от Мопассана, чем во дворе от малолетних знатоков.

            Начитавшись самых разных книг, я решила, что сама тоже могу писать не хуже. Ничего не помню из того, что писала в том раннем детстве, кроме одной фразы из рассказа. Она была смешной и абсурдной, потому и запомнилась: "Из подворотни вышел джентльмен в бурке".

            Всё было замечательно, пока нас не коснулась волна треклятых чисток в конце тридцатых годов. Отчима пригласил к себе директор, который очень ценил его как специалиста и хорошо к нему относился. И директор, не очень объясняя ситуацию, которая и так была ясна, сказал, что уже имеет информацию по поводу своего главного инженера. Поэтому не хотел бы он с ним расставаться, но другого выхода нет. Надо переехать куда-нибудь от греха подальше, и как можно скорее. Это всё, чем он может ему помочь.

            В результате семья оказалась в шахтёрском рабочем посёлке Белово Кемеровской области, который только накануне получил статус города, а я осталась доучиваться в Ленинграде на журфаке.

            После третьего курса в начале лета 1941 г. студентка Галина Левина была отправлена на практику в редакцию газеты "Моряк" города Одессы, где и застала её война. Граница почему-то не оказалась на замке, как им повторялось неоднократно, и немецкие войска стремительно приближались к Одессе.

            Галина хотела бы поскорее вернуться в Ленинград, но пассажирское сообщение полностью прекратилось. Начальник вокзала на просьбу отправить хоть в товарном вагоне сказал, что ничем помочь не может. Отчаявшись, Галина со своей подругой через дырку в заборе проникли на перрон, заскочили в ближайший товарный вагон и забились в угол, но были обнаружены и грубо вышвырнуты из вагона.

            Оставалось надеяться на чудо, и оно произошло. С отступающими частями Южного фронта в Одессе оказалась редакция фронтовой газеты "Во славу Родины". Местные журналисты кинулись в редакцию с надеждой устроиться на работу, но штат был укомплектован, и им было отказано. Тогда кто-то из них, Галина не припомнит, кто, но вечно ему благодарна, сказал, что у них есть девушки-практикантки из Ленинграда, будущие журналистки. Не заберут ли они их к себе для продолжения практики. Девушки-еврейки, и если в Одессу войдут немцы, то они неминуемо погибнут. Зам. главного редактора Николай Николаевич Кружков поговорил с начальством, и девочек взяли в состав редакции.

            При упоминании имени Кружкова глаза Галины вспыхивают благодарственным светом, и она взахлёб начинает рассказывать, какой это был удивительный человек. Николай Николаевич был в два раза старше, но это означало, что ему было чуть больше сорока. Он уже успел до войны поработать известным собственным корреспондентом "Правды", что являлось высшей ступенькой в карьере журналиста.

            Кружков взял девушек под свою опеку. Он ездил с ними на передовую, давал им задания, правил их корреспонденции. Галина не жалеет эпитетов - умный, мудрый, добрый, внимательный, интеллигентный, высочайшего класса профессионал. Она считает его своим учителем. Не очень долгое общение с ним дало ей, по её словам, гораздо больше, чем все лекции в университете.

            Что ей запомнилось из той поры?

            Во время одной из бомбёжек легко ранило её подругу Фаину. Легко по меркам военного времени. Осколок снаряда попал в ногу, но кости, слава богу, остались целыми. Было страшно. Смерть могла поджидать в любой момент, и не только на линии фронта.

            Однажды их повезли в штаб, её и Володю Полякова, будущего автора многочисленных райкинских эстрадных текстов Владимира Соломоновича Полякова. Уже до войны он был известным автором, а на тот момент создал фронтовой театр миниатюр "Весёлый десант" и разъезжал с ним по воинским частям.

            Везли их в штаб по той причине, что оба свободно владели немецким. У Галины няня была немкой, и она смеётся, что начала говорить по-немецки раньше, чем по-русски.

            В штаб их пригласили как переводчиков при допросе двух пленных немецких лётчиков, сбитых над Одессой. Галина запомнила, что один был взрослым мужчиной и вёл себя нагло, а другой - юноша, почти мальчик - был полностью растерян, моргал белёсыми ресницами и отвечал дрожащим голосом, еле сдерживая слёзы. Ей так его стало жалко, что до сих пор перед её глазами эта картина. А с Володей Поляковым они снова встретились в театре Райкина и до конца его дней были не только коллегами по цеху, но и друзьями.