Правдивая, но фантастическая история о приключениях суперспелеолога в пещерах, пространстве и времени. Склонных к острому сопереживанию и неврозам просьба это повествование отложить. Суровых и мужественных отсылаем к более ранним произведениям автора под названием "Первые шаги в преисподнюю вселенной", поскольку предлагаемые записки во многом объясняют загадочные приключения, которые преследуют киевских исследователей пещер в течение долгих лет.

НЕНАПИСАННАЯ ГЛАВА (вместо предисловия)
 

Не стоило в этом году подниматься на Арабику, но кто знал, что все переменится так быстро. В течение одной ночи...
Прикидывая, где провести запланированные программой испытания, Клин учел множество факторов, в том числе и отдаленность Арабики от крупных городов, защищенность долины Орто-Балаган от радиоизлучений больших радиостанций, а также отличную экранированность глубинных частей пещеры от космических излучений. Большое значение придавалось тому фактору, что это был самый стабильный район Западного Кавказа, потому что армяне, с давних пор населявшие эти земли, придерживались строгого нейтралитета в межнациональных "разборках". Уголовные банды, болтающиеся по горам под разнообразными национальными флагами, в эти места заходить не рисковали, поскольку знали, что хозяева этих хребтов чрезвычайно дорожат каждым курортником и туристом, которых и так было негусто в эти трудные времена.
Заброску груза в целях экономии решили произвести не вертолетом, а вездеходом. Это позволяло несколько повысить заработок штатным сотрудникам, хотя езда по размытым, давно не ремонтированным горным дорогам в переполненном старом грузовике была очень утомительна.
Когда разгружали "газончик" около разрушенного зимними лавинами балагана, водитель Симбад внимательно осмотрел груз и сокрушенно покачал головой:
- Много продуктов, много одежды, много хороших веревок и очень мало оружия. Старики говорят, что этим летом абхазы будут резать грузин. Начнется большая война, и нам в этих горах не удержаться. Придется бросить все и уйти в Турцию. Успеете ли вы уйти, не знаю... Уезжай отсюда, Клин. Хочешь, прямо сейчас отвезу в Адлер? Бесплатно...
Алексей не поверил ему, вернее, не захотел верить... В конце сентября опытные образцы и документация к ним должны быть переданы американцам. Договор на сто тысяч долларов не позволял шутить с датами. Слишком много от этого зависело, и менять что-либо было уже слишком поздно. Поэтому Алексей несколько сухо поблагодарил Симбада, отсчитал положенные ему за доставку "зеленые", еще раз напомнил, что ждет машину на этом же месте через две недели, забросил на плечи выцветший рюкзак, прихватил ящик с аппаратурой и пошлепал по раскисшей глине узкой тропинки, протоптанной коровами в порыжевшем к середине лета борщовнике.
Парни из Киевского спелеологического клуба, завербованные в экспедицию с помощью щедрых обещаний будущих приличных доходов и шикарных заграничных экспедиций, переглянулись между собой и, прихватив груз по силам, двинулись за Клином, сбивая высокими сапогами густую, тяжелую росу, так и не высохшую с прошлой ночи в пышных травах альпийского луга. Лето в этом году выдалось туманное...
Симбад проводил взглядом "сумасшедших", пожал плечами, влез в кабину своего вездехода, долгим сигналом попрощался и укатил в сторону перевала.
Перетаскивали груз к пещере до поздней ночи, потом долго пили чай, а к утру из долины Жове-Квары донеслись сухой треск автоматных очередей и гулкое эхо гранатных разрывов. Это абхазские боевики нарвались на засаду армянского отряда самообороны.
Бой продолжался часа три, потом затих, и Клин подумал, что это был локальный конфликт, но вот через перевал потянулись перегруженные машины и лошади, а брошенный скот разбрелся по склонам гор, и стало ясно, что дела оборачиваются самым неудачным образом. Когда гагринское радио радостно сообщило о победах абхазских героев, Клим распорядился строить вокруг лагеря каменные стенки. Рыть окопы в этом каменистом грунте было просто немыслимо...
Благим надеждам, что удастся отсидеться незамеченными в безлюдной, скрытой от людских глаз долине, пришел конец на утро следующего дня, когда штурмовые двойки уже ушли в пещеру оборудовать подходы к месту испытаний. Наглый, плохо выбритый мерзавец, известный на гантиадских пляжах под именем Артур, одетый в грязный адидасовский спортивный костюм и дорогие канадские кроссовки на босу ногу, появился в лагере таким образом, что растяпы-часовые даже не поняли, откуда он пришел. По-хозяйски усевшись на единственный раскладной стул, Артур свернул себе самокрутку из смеси табака с какими-то белыми крупинками, закурил, закатил глаза к небу и объявил:
- Если сдадите оружие, продукты, водку и женщин, то я как командир особого освободительного отряда позволю вам уйти на Веселое, потому что отношусь с большим уважением к спелеологам и альпинистам. Сам когда-то был близко знаком с Хиргиани...
Клин собрался было жестко отказать нахалу и с треском выставить его из лагеря, но тут неожиданно в разговор вмешался Иваныч и, заискивающе улыбаясь, попросил времени подумать до утра следующего дня.
"Парламентер" удивленно согласился и ушел в сторону Гюзле, всем своим видом показывая презрение к слабым нервам "козлов" и свое бесстрашие.
Возмущенный до бешенства Алексей потребовал объяснений, но Иваныч смерил Клина тяжелым взглядом и сообщил, что все объяснит к наступлению темноты. Если доживет...
Поскольку по распределению обязанностей Иваныч отвечал за оборону, то, усмирив в себе честолюбие и пообещав мысленно (наверное, уже в сотый раз) не связываться более со старым маразматиком, Клим принялся за проверку стартовой и подвижной систем.
Действия Иваныча показались бы странными любому более или менее опытному человеку. Вместо того чтобы заняться наращиванием укреплений вокруг лагеря, которые имели очень жалкий вид, Иваныч всех свободных людей уложил спать. А когда Ромаша и Ирочка, воспользовавшись туманом, ушли в отчаянной попытке прорваться на Адлер, Иваныч запретил их догонять.
- Раз ушли, то в обороне от них толку будет немного, а суетиться уже не имеет смысла, - и, немного помолчав, добавил: - Может, хоть им повезет...
Алексей, окончив проверку приборов, принялся угрюмо и сосредоточенно полировать шерстяной тряпочкой ствол охотничьего ружья. Бодрствовали только он (беспокоила язва) и вечно голодный Иваныч, варивший в помятом, алюминиевом котелке какие-то подозрительные на вид грибы.
Когда солнце зашло, Иваныч разбудил всех, кто спал, и в лагере началась подготовка к ночному бою. Не поверил старый хрыч Артуру... Да и не стоило... Тот тоже после некоторых размышлений засомневался в искренности Иваныча и решил прийти раньше назначенного срока. И не один...
Артур появился к утру и совсем не с той стороны, откуда его можно было бы ожидать. Он прошел по гребню хребта к скале, которая прикрывала лагерь с севера, и оказался в тылу обороняющихся. Внизу под скалой в предутренней тьме серыми пятнами угадывались каменные гряды укрытий, а острые глаза горца различали размытые очертания комбинезонов, лежащих в засаде. В глубокой провальной воронке виднелось желтое световое пятно - это в палатке горела свеча. Хорошо спрятали палатку мужики. Ее было видно только с одного места - с того, где сейчас находился Артур.
Сняв с плеча веревку, бандит привязал ее к камню и бесшумной черной тенью спустился с отвесной скалы. Еще десяток шагов - и он у входа в палатку.
Как видно, под землей продолжались работы, поскольку был слышен негромкий голос Иваныча, который кому-то втолковывал по телефону:
- Навесишь веревки до трехсотого и возвращайся назад. Жду тебя в лагере к утру.
Похоже, что прекращать работы никто не собирался.
"Может, к утру ждут подкрепление, - смекнул Артур, - не дождутся ни подкрепления, ни утра. У шакалов завтра будет много еды..."
Поудобней перехватив наборную рукоять финки, бандит приподнял полог палатки - и его лоб покрыл холодный пот ужаса. Там никого не было, только потрепанный диктофон старательно перекручивал пленку с прошлогодней телефонной записью. Артур быстро обернулся, но успел только животом принять удар штыка, примкнутого к автомату Калашникова, который Иваныч выменял накануне на гантиадском базаре за две палки сервелата.
Штык пропорол дорогую материю спортивного костюма, пакистанскую байковую рубаху, отечественную заношенную майку, кожу, мышцы, лабиринт кишок и застрял в позвоночнике.
Бандит ухватился обеими руками за ствол автомата и устоял на ногах.
- Привет, Артур, - недовольно буркнул Иваныч, - мы же договорились встретиться утром?
- А я очень соскучился за тобой, не мог удержаться и заскочил пораньше, - удерживая в себе вопль немыслимой боли, натужно прохрипел Артур. - Чаем угостишь?
- Какие могут быть сомнения! Чувствуй себя как дома. Ты, случаем, Ромашу и Ирочку не встречал?
- Конечно, встречал. Мои ребята перехватили их около пасеки и сделали с Ромашей то же, что и с Ирочкой...
Эти слова были последними в жизни Артура. Иваныч скрипнул зубами и повернул штык в ране. Лезвие взломало позвонки, рассекло спинной мозг, у Артура отнялись ноги, он упал на спину и страшно закричал в низкое черное небо, еле светлеющее на востоке. Сильный удар приклада по голове прекратил его страдания.
Иваныч пошарил у Артура за брючным ремнем, вытащил ракетницу и выстрелил вверх. Стало очень светло. Из высокой травы поднялись рослые, вооруженные до зубов боевики, перемахнули каменную гряду и принялись резать лежащих в засаде.
Когда Иваныч очередью из автомата поджег установленную посреди лагеря канистру с бензином, стало еще светлей. К этому времени нападавшие уже сообразили, что полосуют ножами старые комбинезоны, набитые травой, и бросились в бега, но с ближайшего склона ударил пулемет Мирона и скосил добрых две трети бандитов. Чуть погодя с другого склона грозно из двух стволов бабахнул "слонобой" Тарика и срезал еще двоих. Отрезая путь к отступлению, из зарослей борщовника точно и спокойно, как в тире, выцеливал пытающихся спастись бегством Алексей.
Бой продолжался минуты полторы. Пленных и бежавших не было. Зато оружия прибавилось. Помогая наступающему утру фонарями, победители разбрелись вокруг лагеря, собирая трофеи.
- Олег, я хочу тебя спросить, как убийца убийцу, - вопрошает роющийся в подсумках смуглого покойника Артем. - Эти патроны к карабину Симонова подходят?
- С точки зрения патрицианских народных обычаев это следует определить примериванием, - пытается острить в ответ Олежка, - а лучше всего проконсультироваться у Фили. Он из спецназа только весной вернулся.
У входа в пещеру надевал ремни Алексей. Иваныч увидел это и возмутился несказанно:
- Ты что, мужик, совсем рехнулся. Уходить отсюда надо немедля, пока боевики со всей Абхазии не набежали.
- Я должен провести этот опыт в любом случае. Уйди с дороги, Иваныч.
- Ты пройдешь в пещеру только через мой труп.
- Если понадобится, то и труп найдется, - жестко возразил Клин и поднял с земли коллекционную трехстволку...
- Ну и скотина же ты, - в сердцах сплюнул Иваныч и сошел с тропы.
Клин прислонил ружье к камню, забросил на плечо транспортный мешок с тщательно упакованной аппаратурой и прошел мимо Иваныча, как мимо пустого места, к входу в Генрихову Бездну.
Прежде чем протиснуться в щель в скале, Алексей обернулся и сказал, не глядя в глаза старому тренеру:
- Я вернусь максимум через сутки. Надеюсь, продержитесь... Не сердись, старина, слишком много поставлено на карту.
Поправил каску, включил свет и исчез за поворотом.
Мгновенно постаревший и осунувшийся Иваныч обернулся к догорающей посредине лагеря канистре и увидел, что парни, собравшись в полукруг, выжидающе смотрят на него.
- Ждать второго визита - дело дохлое, мужики, - подвел итог событий тренер, - переодевайтесь в трофейное и подбирайте оружие по руке. Нанесем ответный визит. Пусть они нас боятся!

Шестнадцать дней спустя газета "Киевские ведомости" напечатала на четвертой странице:
"Как сообщил наш адлерский корреспондент, вчера в районе поселка Веселое через российско-абхазскую границу с боем пробилась группа киевских спелеологов. Застигнутые в горах военными действиями путешественники по пещерам оказали неожиданно сильное сопротивление бандитам, попытавшимся их ограбить, потом перешли в наступление и захватили две бронемашины. Собрав вокруг себя рассеянных в горах армянских пастухов и спелеологов из Москвы, отважные киевляне в течение двух недель обороняли окружающие их лагерь хребты. Что так долго удерживало их в Абхазии, выяснить нашему корреспонденту не удалось.
К великому сожалению, шесть человек из состава экспедиции погибли в боях, двое пропали без вести и еще четверо умерли от ран в адлеровском госпитале".
 

П.С. Все вышесказанное никогда не происходило, никем не было написано и поэтому нигде не могло быть опубликовано. Тех, кто интересуется, почему именно, отсылаем к нижеприведенным рассказам, неизвестно зачем называемым автором главами.

Глава первая. Разбег по кривой дорожке

Подвальные страсти. Академические будни. Научный подвиг кота Купона, или Что можно сделать из старого сундука.

Поздняя суббота ржавым сумраком заливала подвал. Сто тридцать квадратных метров, заставленные аппаратурой и ящиками годами накапливающегося скарба, освещались только двумя электрическими лампочками. Одна - призрачно мерцала в засиженном мухами плафоне, другая - ярко пылала в настольном модерном светильнике "под старину".
Хозяин этого по отечественным меркам шикарного научно-исследовательского помещения Алексей Борисович Клиньев вжался своим худощавым измученным телом в продавленное, обтянутое гобеленом кресло (восемнадцатый век), и ждал привычную ненавистную боль, уже многие годы терзающую желудок. Гастрофарм кончился еще вчера, а передача из Симферополя ожидалась только завтра...
В соседней комнате с потолка просачивалась какая-то мерзко пахнущая жидкость, мерно отсчитывая желтые капли в старое жестяное корыто. Видно, где-то этажом или двумя выше протекала канализация...
Дом и подвал давно собирались ставить на "капиталку", поэтому не проводили текущий ремонт четвертый год.
"Давно пора было куда-нибудь переехать, - мысленно сетовал Алексей, - но когда была возможность, было недосуг. Казалось, успеется..." В нынешние смутные времена переезд стал проблемой очень сложной, практически нерешаемой. Кооперативы, фирмы и фирмочки, малые предприятия и частные сыскные бюро, балующиеся рэкетом, выбрали в городе все более-менее приличные "площади". Поэтому Украинский спелеологический центр ютится в том же подвале, в котором начал свою деятельность в виде спелеологического отряда опытного предприятия Института геологии АН УССР. Веселые были времена!
Годы протекли, как паводок по пещере, и унесли куда-то вместе с молодостью старых друзей, оставив только тех, которые могут быть полезны для дела. Первобытный восторженный энтузиазм превратился в тесный хомут обязательств, телега забот с каждой милей становилась все тяжелей и тяжелей, а дорога ... Сами знаете, какие у нас дороги... Сравнивая себя со старой загнанной лошадью, Клин, конечно, слегка кокетничал, но временами все же хотелось бросить все и бежать куда глаза глядят, потому что, похоже, потолок скоро рухнет, и ему придется перетаскивать свое имущество... Куда? В том-то и дело, что некуда...
"Кончаем ныть, - одернул себя Клин, - будем пережевывать неприятности по мере их поступления", - и пододвинул к себе стопку конвертов с почтой. На письма следует отвечать, если хочешь, чтобы тебе писали...
Привычно отсекая личное, лишнее, неперспективное, Клин подчеркивал в текстах то, что может пригодиться, а на что необходимо ответить только из вежливости.
Сумрак за окном сгустился до темноты. Усталость жесткими, тяжелыми ладонями сжала виски, но рабочий ритм уже диктовал свои законы, и на дисплее компьютера поплыли бирюзовые светящиеся строчки письма профессору Коломенскому: "Уважаемый Виктор Иванович, в ответ на ваше письмо от..."
Мелодичная трель американского телефонного аппарата перечеркнула рабочую тишину... Алексей раздраженно фыркнул в трубку:
- Слушаю...
- Клин! Получилось! Наконец получилось, - возбужденно заорал телефон голосом Димки Наседкина, - никуда не уходи. Я еду в подвал. Минут через двадцать буду.
- А ты уверен, что это именно так?
- Все верно на 99,9%. Схемы держат режим железно. Сам увидишь. Лечу! Вари кофе!
Оставив все дела, Клин метался из конца в конец подвала, лихорадочно сжигая сигарету за сигаретой в ожидании Наседкина. Прогнившие полы, перекрытые в разные времена тремя слоями линолеума, пружинили под ногами, озабоченно сопела пузатая кофеварка, тайваньский транзистор хрипел что-то бравурное. Если оранжевые кристаллы, присланные Аленом из Штатов, действительно удастся пристроить к установке, то откроются интересные, очень интересные перспективы. Ну, держись мировая наука!
Лязгнули железные двери тамбура, вниз по цементным ступенькам крутой лестницы прогрохотали казенные ботинки сорок четвертого размера, и в подвале появился пышно убранный растительностью на лице технический гений и любимец женщин ведущий инженер Наседкин.
Пара минут восторженных воплей сменилась обсуждением вычерченных на скорую руку схем, расчетами на компьютере и раздумьями над возможными последствиями.
Получалось так, что Наседкин прав! Голубая звезда удачи подмигнула им своим лукавым глазом сквозь семь этажей насквозь прогнившего здания и повела их за собой.

***

Прошло две недели поисков необходимого монтажа в условиях, близких к экстремальным, и многочисленных переделок схем, которые вначале казались такими удачными. Можно было приступать к первым испытаниям, но в будние дни заниматься этим в подвале было совершенно невозможно, поскольку его население было многочисленно, шумно и разнообразно.
Руководит Клин своим научным племенем за огромным, изъеденным шашелем двухтумбовым аэродромом, почему-то называемым столом. Слева от него сидит вечно улыбающийся Сережа Арсеньев - правая рука. Он целыми днями что-то считает на итальянском калькуляторе. То ли карстовую денудацию на Яворовском серном месторождении, то ли профсоюзные взносы, то ли домашние расходы...
Напротив Клина за однотумбовым столиком старательно изучает какую-то очередную бредовую инструкцию Минфина премиленькая Ирочка - бухгалтер центра. Ирочка озабочена. В бурном океане украинской экономики она призвана быть лоцманом утлого научного учреждения, но уже не знает не только куда плыть, но как вообще удержаться на плаву...
На копировальном столе чертит какие-то схемы замечательно стройная и когда-то ярко рыжая женщина, для посторонних - Наталия Леонидовна, для своих - просто Ташка. Ее энергия неисчерпаема. Она успевает делать всю порученную ей работу, исполнять массу общественных поручений, воспитывать двух сорванцов и возиться с десятком детей своих знакомых и друзей. И еще она жена Клина. Вот если бы шума от нее меньше исходило... Но тогда это была бы не Ташка.
В общем зале за книжными шкафами спрятался уже немного знакомый нам, похожий на гигантского Хо Ши Мина старший инженер Наседкин. Орудуя молотком и паяльником, Димка даже в условиях захудалого академического института ухитряется исполнять такие проекты, которые и оборонным НИИ бывали не по силам.
В маленьком закутке, где раньше была фотолаборатория, что-то втолковывает компьютеру Мария Чуркина. Она в этом подвале самый исполнительный и молчаливый сотрудник, но чувствуется, что душа ее не здесь, а где-то в Бразилии или в Австралии. И именно там, в южных широтах, неведомый прекрасный виконт ломает голову над тем, как увезти ее, нежную и ласковую, в юность. Эх, Машенька...
Кроме постоянных сотрудников, которые почти все время были на рабочих местах, в подвал каждые пятнадцать минут сваливались друзья и знакомые, местные и приезжие, сотрудники из других отделов и инспектирующие начальники, по делу и просто так, чтобы что-нибудь принести или выпросить, а иногда и украсть.
Ну невозможно было в будние дни сосредоточиться, а обеспечить необходимую для серьезного дела скрытность просто немыслимо! Поэтому первый опыт проникновения в микромир Алексей назначил на воскресное утро.
Конструкцию стартовой системы Наседкин смонтировал в огромном кованом сундуке, найденном около мусоросборника (выбросил кто-то из евреев, выезжающих за рубеж). Димка оторвал у сундука крышку и вместо нее пристроил алюминиевый щит. По центру щита изобразил красной нитрокраской ограничительный круг и установил крепежные ремни. На боковой стенке сундука матово светилась панель управления. Алексей брезгливо осмотрел сооружение и поморщился - выглядела аппаратура, как дурно выполненная самоделка...
- Это все блок питания виноват, - стал оправдываться конструктор, - но если удастся достать японские аккумуляторы, то все это можно будет впихнуть в "дипломат".
- Грызут меня великие сомнения, - мрачно объявил Клин и дал команду готовить "испытателя".
Наседкин открыл книжный шкаф и вытащил большую картонную коробку, в которой мирно спал украденный накануне у Ташки флегматичный жирный кот Купон редкой тигровой окраски. Объевшееся колбасой животное безвольно висело на руках и игнорировало как присутствующих, так и ход событий. Наседкин специальными ремешками закрепил на коте возвратный диск, зафиксировал животное на стартовом сундуке и вопросительно глянул на Клина.
Алексей нетерпеливо махнул рукой:
- Включай!
Крупная веснушчатая рука Наседкина легла на верньер настройки, приборные стрелки вздрогнули и поплыли к тому месту, где каждой положено было остановиться. В обширном брюхе сундука что-то густо загудело, но кот даже головы не поднял. Все! Дальше оттягивать события было уже невозможно, и Димка с тоской в сердце (только он знал, сколь скороспелой и несовершенной была конструкция его детища) нажал сиреневую кнопку, снятую два дня назад с поломанной электрической мясорубки.
И чудо свершилось! Любимый Ташкин кот по кличке Купон исчез...
Клин наклонился над плитой и в центре круга с помощью огромной лупы, занятой на время в микропалеонтологической лаборатории,  увидел маленькое, меньше винной мушки, существо, бьющееся в путах.
Одним из непременных условий эксперимента было вернуть кота Ташке и ее детям, поэтому ровно через четыре минуты, двадцать две и три десятых секунды Купон предстал перед экспериментаторами в своих обычных размерах, но шерсть на нем стояла дыбом, глаза горели, как электрические лампочки, а зубов казалось в два раза больше, чем у обычного кота.
Взревев во все кошачьи силы, Купон полоснул когтями по рукам Наседкина и пулей рванул в форточку, где благополучно застрял из-за возвратного диска, закрепленного у него на брюхе.
После того как ценой неимоверных усилий и новых царапин удалось втащить кота обратно в лабораторию и обрезать с него удерживающую диск сбрую, Купон забился под шкаф и истошно завыл. Кошачьи вопли навлекли беду. В подвал, яростно размахивая метлой, влетела одетая в сто неопрятных одежек дворничиха, которая, не выбирая выражений, объявила присутствующим все, что думает о вшивых интеллигентах, мучающих ни в чем не повинных божьих тварей.
Клин, недолго размышляя, открыл сейф, вытащил бутыль со спиртом и налил тете Клаве треть стакана.
Крик сразу стих. Тетя Клава "приняла" божественный ректификат, запила водой, утерлась передником, присела на табурет около туалета и стала слезно ругать судьбу.
На это ушло еще полчаса жизни...
Когда дворничиха ушла, Клин с Наседкиным, напоив Купона димедролом и ликвидировав последствия битвы с котом, устроились за чашкой чая обсудить результаты опыта.
Разложив на столе схемы испытанных устройств и ленты самописцев, изобретатели проследили ход основных сигналов и логику развития процессов. Результаты анализа в первом приближении устраивали Алексея, и он снисходительно поблагодарил Наседкина, что делал весьма редко.
Дима расцвел:
- Теперь ты сможешь в своих пещерах в любую щель влезть.
- Мелко берешь, - самодовольно усмехнулся Клин, - тут такие программы можно развернуть, что мало не покажется.
- А для здоровья это не опасно? Черт его знает, чем все это может обернуться... Коту не понравилось...
- Кто не рискует, тот не пьет шампанское, - в изысканно-банальном стиле отшутился Клин и отпустил Наседкина домой.
Несмотря на то, что опыт удался, на душе было тревожно, как в пещере перед непройденным стометровым колодцем.