- Дети тоже разные бывают, - сказал Михал Михалыч ни к селу, ни к городу.  Потом достал из кармана несколько орешков и поделил их между тремя бойкими белками, которые крутились возле ног, выклянчивая гостинец.

Помолчали. И Михал Михалыч продолжил:

-  Где-то в конце сороковых мамина подруга Шура привела к нам на смотрины своего очередного мужа. Где она находила мужиков при послевоенном дефиците - это для меня до сих пор загадка. Но находила. Её нового мужа звали Василий Васильевич. Дядя Вася - так он велел мне его называть.

Дядя Вася мне сразу понравился. Во-первых, у него была красивая наколка на руке, во-вторых, он умел очень громко петь: "Я помню тот Ванинский порт ". Но самое главное - у дяди Васи был полный рот блестящих металлических зубов.

- Чистая сталь! - хвастался дядя Вася. - Хочешь, вилку перекушу?

А потом начинал бесконечные рассказы о колымских лагерях.

Отец с матерью только тревожно переглядывались.

Но мне дядя Вася очень нравился. Я похвастался мальчишкам во дворе, что у моего друга дяди Васи железные зубы и он кого хочешь загрызёт. Пацаны мне не верили и дразнили другом крокодила. Но это до поры до времени.

А потом настал час моего триумфа. Мы играли в пристенок, когда во дворе появился Гришка косой со своей шпаной. Они подошли к нам, и Гришка отобрал все наши копейки. Он ещё подбрасывал их в ладони, когда раздался голос дяди Васи:

- Отдай детям, сявка. Накажу.

Дядя Вася стоял во всей красе - в распахнутом чёрном бушлате и тельняшке.

- Канай отсюда, дядя, - сказал Гришка и сверкнул финским ножом.

Дядя Вася спокойно подошёл к Косому, как-то очень ловко и моментально закрутил ему руку назад, отобрал нож и дал крепкий поджопник.

Деньги нам были возвращены с обещанием переловить нас по одному, а мой авторитет во дворе взлетел на недосягаемую высоту.

Так-то... Что дальше?.. А дальше вот что.

Дядя Вася очень быстро с тётей Шурой разошёлся и начал жить бобылём. Время от времени он заходил к нам. Они с отцом выпивали по рюмке, и дядя Вася пел про Ванинский порт. Пел и плакал.

Потом я вырос и вернулся в городишко только после смерти отца. Надо было маму поддержать и морально, и материально.

Дядя Вася по-прежнему иногда заходил к нам и занимал троячок до получки. Деньги он отдавал исправно, и мама шутила, что одолжить дяде Васе - всё равно что в сберкассу положить.

Потом дядя Вася внезапно ослеп, его устроили в дом престарелых, и я забыл о "друге детства".

Однажды в дверь позвонили. На пороге стоял мужчина в форме подполковника инженерных войск. Он представился сыном дяди Васи, сказал, что дядя Вася умер. А перед смертью дал мой адрес и сказал, что я помогу в организации похорон.

Ну как не помочь? Дело святое.

На похоронах я узнал, что дядя Вася ветеран войны, что имеет ряд правительственных наград, что свои прежние проступки искупил кровью, будучи в штрафной роте.

А когда всё закончилось и мы сели с подполковником помянуть дядю Васю, он мне вот что рассказал.

Оказалось, что дядя Вася был обычным инженером. И когда в конце тридцатых начали грести инженерно-технический состав, дядя Вася взломал двери магазинчика на окраине города, выпил две бутылки водки, закусил шоколадкой и заснул на полу.

Дали ему сущие пустяки по тем временам - пять лет. И при этом, что главное, семья не была ущемлена в правах.

На зоне дядя Вася "раскрутился". За убийство сокамерника ему добавили десятку и отправили на Колыму. Оттуда он и попал в штрафную роту.

- Я всю жизнь его искал, - говорил подполковник. - Он ведь ради меня и мамы пожертвовал собой.

Оказалось, что нашёл он своего отца только за две недели до его смерти.  Но нашёл.

Такое вот счастье выпало дяде Васе: сына повидал.

Мы ещё помолчали минут десять. И Михал Михайлович, закурив, подвёл итог:

- А у меня столько детей по миру разбросано. Вы, Боря, и представить себе не сможете! И никто из них меня не ищет. Впрочем, я думаю, что это не их вина.