Предисловие

Однажды мне позвонил из Израиля мой друг Миша. 

- Слушай, старик, - сказал он, - у меня к тебе большая просьба. Мой московский партнёр по бизнесу хочет побывать в Америке. Он уже везде бывал - и в Турции, и на Кипре, и в Израиле, а вот в Америке - нет. Можно тебя попросить встретить его, показать Нью-Йорк, ну и вообще провести с ним время? Он классный мужик, тебе понравится. Его зовут Василий, фамилия Васильев. Я ему про тебя много рассказывал. Насчёт жилья не беспокойся, он остановится в гостинице, у него денег куры не клюют. Ему главное - сопровождение, он ведь по-английски не волочёт. Пожалуйста, старик, сделай мне такое одолжение. Это очень важный партнёр.

            - Миша, конечно! - сказал я с готовностью. - Какие могут быть разговоры? Твой друг - это мой друг. Когда он приезжает?..          

Диалог первый  

В аэропорту мы с Василием сразу узнали друг друга. Я заранее был в курсе, что он классный парень, а его, наверняка, Миша проинформировал, что я классный парень, так что мы бросились в объятия друг к другу, как люди, у которых много общего. Василий был светлоглазый блондин с открытым, счастливым лицом человека, для которого в мире нет тайн. От него исходил аромат радости с лёгкой примесью запаха пота.

- Ну, давай, показывай свою Америку, - сказал он, со всего маху хлопнув меня по спине, после чего мы сели в машину и понеслись на запад, огибая Бруклин по кромке океана.

Первую половину пути Василий молчал, внимательно изучая машины на дороге. Потом он сказал, нахмурившись:

            - Почему этот мерс тебя обогнал?

            - Наверно, потому что едет быстрее, чем я, - признался я, не совсем поняв вопрос.

            - А ты что, не можешь быстрее?

            - Могу, - сказал я и, поддав газу, обогнал мучивший Василия "мерседес".

            - Ну вот, другое дело, - одобрил Василий. - А вон ту, зелёную, можешь обогнать?

            - Могу, - сказал я и обогнал зелёную.

            - Да, медленно у вас ездят, - со вздохом сказал Василий. - Сразу видно: нерусские люди. Ты что, быстрее не можешь?

            - То есть как это не могу? - сказал я, обидевшись за своих соотечественников, и ещё прибавил газу.

            Сзади раздался вой сирены, замигали красные огни. Василий обернулся и, оценив ситуацию, доложил:

            - За тобой менты гонятся. Давай, жми!

            На этот раз я не послушался совета Василия. Я перестроился вправо, остановился на обочине и открыл окно. Неспешно подошедший полисмен галантно откозырял и попросил документы. Не успел я достать бумажник, как Василий вдруг навалился на мою сторону, вдавив меня в спинку сиденья, и закричал в окно:

            - Эй, начальник, кончай! Что ж мы, договориться не можем?

            Полицейский отпрянул и схватился за пистолет.

            - Что он сказал? Вы обязаны говорить по-английски в присутствии полиции!

            Я, как мог, отпихнул Василия.  

            - Пожалуйста, не беспокойтесь, офицер, - сказал я. - Это известный русский солист балета. Он только что с самолёта и ещё не научился говорить по-английски. Он сказал, что счастлив быть в Нью-Йорке и что русский и американский народы должны жить в мире и дружбе.

            - Сколько ему дать? Полста хватит? - сказал Василий, запустив руку во внутренний карман.

Я двинул его локтём под рёбра и прошипел:

            - Молчи, пока нас не арестовали!

            - Во имя мира и дружбы можете ехать, - сказал полицейский и снова откозырял. - Но советую соблюдать разрешенную скорость. Желаю хорошо провести время в Нью-Йорке.

            Я с облегчением вздохнул, и мы двинулись дальше. 

            - Что ж ты ему не дал? - укоризненно сказал Василий. 

            - Нельзя. 

            - Почему нельзя? Могут засечь?

            - Да нет, засекать некому.

            - Тогда почему нельзя? У него что, семьи нет?

            - Не полагается.

            Василий пожал плечами и ничего не сказал.

Диалог второй

На следующий день я пригласил Василия к себе. Он внимательно осмотрел весь дом, а потом мы вышли во двор.

- Хороший у тебя двор, - сказал он одобрительно. - Просторный.  Тут можно ещё два таких дома построить.

- Построить-то можно, - согласился я. - Да кто ж разрешит?

Василий театрально отступил назад и уставился на меня, демонстрируя изумление на грани шока.

 - Не хочешь ли ты сказать, что надо просить чьего-то разрешения строить на своей земле?

- Конечно. Нужно разрешение города. Горсовета, по-вашему.

- Не морочь мне голову, - сказал Василий. - Земля твоя?

- Моя.

- И ты не можешь на ней делать, что хочешь? 

- Могу, но не всё.

- Где же ваша знаменитая свобода?

Я застыдился, но попытался объяснить:

- Видишь, если каждый будет строить на своей земле, что хочет, тогда что получится? Я построю дом, сосед построит автомастерскую, а другой сосед возьмёт и построит химзавод. Представляешь, во что тогда наш город превратится?

 - А тебе какое дело до города?

На этот раз я не нашёл что ответить.

Диалог третий

            На третий день Василий сказал:

- Слушай, своди меня в какой-нибудь хороший магазин. Жена, понимаешь, заказов надавала, да и мне самому прибарахлиться не помешает.

            В магазине Василий долго примерял пиджаки и никак не мог решить, какой ему больше подойдёт - синий в полоску или серый в клетку.

            - Возьми оба, - посоветовал я. - Потом решишь, какой оставить. А другой вернёшь.

            - Куда вернёшь? - не понял Василий.

            - В магазин, куда же ещё. В течение месяца имеешь право.

            - И они что, деньги отдадут?      

            - Конечно. Надо только чек предъявить.

- А как доказать, что пиджак мне не подходит?

- Не надо ничего доказывать.

- И отдадут все деньги?

- Отдадут.

            - Во идиоты! - восхитился Василий. 

            Теперь не понял я:

            - Почему идиоты?

            - Гляди, - разъяснил Василий. - Я могу купить пиджак, получить чек, отнести пиджак домой и прийти сюда опять с чеком. Правильно? Здесь я возьму с вешалки другой такой же пиджак и сдам его. И получу деньги.  Значит, мой пиджак достанется мне бесплатно. Правильно?

            - Наверно, - согласился я. - Мне это в голову не приходило. Может быть, кто-нибудь так и делает.

            - Кто-нибудь? А почему все не могут?

- Наверно, не догадываются.

Василий сокрушённо покачал головой и подытожил:

- Народ у вас, я смотрю, туповатый.

Диалог четвёртый

            На четвёртый день мы с Василием гуляли по Нью-Йорку. К вечеру забрели в Центральный парк и присели на скамейку отдохнуть. Василий с интересом разглядывал разноцветную манхэттенскую толпу, в которой заметную часть составляли дамы с собачками всех пород и размеров.  Одной рукой дама вела свою собаку, в другой - держала пластиковый пакет и совок. 

- Гляди, гляди! - вдруг зашептал Василий, хватая меня за рукав. - Тётка собачье дерьмо в кошёлку собирает! Зачем оно ей? Огород удобрять, что ли?

- Так полагается, - разъяснил я. - Хозяева должны убирать за своими собаками.

- Вот это да! - удивился Василий. - Строгости тут у вас! А что будет, если она это своё добро собачье не подберёт?

- Как что? Останется на земле.

- Я не про дерьмо, а про хозяйку. Что ей за это будет?

- Не знаю, - сказал я. - Наверно, ничего не будет.

- Зачем она тогда подбирает?

- Так полагается.

Василий смачно выругался.

- Ну и страна у вас! Полагается - не полагается... Как в тюрьме.

Диалог пятый

На пятый день Василий сказал:

- У вас здесь хорошо, ничего не скажешь. Но пора и восвояси. У меня там бизнес. Дела не ждут. 

Услышав это, я пригласил Василия к себе - на прощание отобедать по-холостяцки, поскольку жена была в отъезде.  

Сначала мы, конечно, выпили светлого пива. Потом мы выпили тёмного пива. Потом мы выпили водки и хорошо закусили. Василий намекал на коньяк, но я объяснил ему, что коньяк надо пить после обеда. Потом мы пообедали и выпили красного вина. А уж после обеда мы, конечно, выпили коньячку.

Когда я убирал со стола, Василий заметил:

- Пустые бутылки, смотрю, не выбрасываешь. Вы тут тоже посуду сдаёте?

- Сдаём. Её там на что-то такое перерабатывают. По-английски это называется recycling. Как это по-русски? Перецикляция, что ли?

- И сколько у вас дают за бутылку?

- Чего дают? - не понял я.

- Ну, сколько платят?

- Нисколько. За пустые бутылки не платят.

На этот раз не понял Василий:

- Как не платят? Зачем их тогда сдавать?

- Так полагается. 

- А что тебе будет, если не сдашь?

- Ничего не будет.

- Так, - подвёл итог Василий. - Значит, и не платят, и не наказывают. Тогда почему ты не можешь выбросить их в помойку?

- Могу.

- Почему не выбрасываешь?

- Не полагается. Чтоб не засорять землю.

- Ты мне не засоряй мозги! - рассердился Василий. - Тебя что, директором Земли назначили?

И, немного успокоившись, добавил: 

- Да, порядки у вас тут... 

Послесловие

Недели через две после отбытия Василия мне позвонил мой друг Миша из Израиля.

- Старик, ты не представляешь, как я тебе благодарен за Василия! - закричал он. - Он в восторге от своей поездки! Америка ему понравилась,  Ты ему понравился, так что всё в порядке. Спасибо, старик!

Далее Миша рассказал, что вскоре после возвращения Василий выступал на собрании общества русско-французской или какой-то ещё дружбы с рассказом об Америке. Миша был в это время в Москве и присутствовал на выступлении Василия.

- Народу собралось - тьма, - заметил Миша. - Василий там человек известный.

Василий рассказал собравшимся, как ему понравилась Америка.  Дороги у них хорошие, народ приветливый, на улицах чисто, в магазинах всё дёшево, объяснил он.

- Единственное, что мне не понравилось, - сказал в заключение Василий, - что там нет никакой свободы. За что ни возьмись - то не положено, это не положено. Прямо как в зоне или в армии. Да куда уж дальше - я сам видел, как они собачье дерьмо подбирают и к себе домой носят. Это что, по-вашему, свобода? Или, может, это у них демократия так выражается?