на главную очередной выпуск газета наши авторы реклама бизнесы / Сервисы контакт
флорида афиша что и где развлечения интересно полезно знакомства юмор
 
<Вернуться Файнгольд, Михаил
Капитан, капитан, улыбнитесь!
(Беседа с капитаном Назаренко)

КАПИТАН АЛЕКСАНДР НАЗАРЕНКО

Короткая справка:

В 1964 году был построен пассажирский корабль "Иван Франко", первый из серии пяти морских пассажирских лайнеров, которым были даны имена известных российских писателей. В то время это был самый большой пассажирский корабль, российского пассажирского флота. За ним в 1965 году последовали "Александр Пушкин", а в 1967 - "Тарас Шевченко". Последние два корабля этого класса - "Шота Руставели", построенный в 1968 году и "Михаил Лермонтов", построенный в 1972 году и затонувший в 1986 году.


Думается, что читателям, особенно тем, кто путешествовал на одном из этих кораблей будет интересно узнать о судьбе одного из его капитанов, по воле судьбы ныне проживающего в нашей солнечной Флориде. Речь пойдет о хорошо знакомом одесситам Александре Николаевиче Назаренко, бывшим капитаном теплохода "Шота Руставели". Более десяти лет был он капитаном одного из самых больших пассажирских кораблей и гордости российского флота. Должность достаточно престижная. Можно даже сказать, что он принадлежал к элите общества. Иностранные порты, встречи со знаменитостями, членами правительств, иностранцами. Не жизнь, а мечта, сплошная романтика. Но не все было так уж сладко. Почему? Этот и многие другие вопросы я задал капитану во время нашей встречи в Сант-Августине, где он нынче бросил свой якорь.

Меня встретил очень приветливый и дружелюбный мужчина. Годы отразились в седине, а в его глазах светилась энергия и романтика настоящего морского волка. В его речи чувствовалась душевность, грусть и разочарование, но вместе с тем и неугасимый огонь энтузиазма. Много видел, многих знал, есть о чём вспомнить капитану Назаренко...


* * *

- Капитан, расскажите немного о себе. Почему Вы связали свою судьбу с морем?

- Я одессит. Как говорят, родился и умер в Одессе, хотя вот ещё живой. Одессу люблю и скучаю. В Америке я уже 15 лет. Как себя помню, с самого детства мечтал о море и всегда знал, что буду моряком. Мальчишкой бегал на Крымско-Кавказский причал смотреть на корабли. Не было в то время в Одессе мальчишки, который бы не обожал море и флот. В Одессе в каждой семье есть моряк. Я всегда с восторгом смотрел когда в порт заходила "Россия" - бывший немецкий корабль. Мечтал поступить в мореходку. Однако было осложнение... Во время войны моя семья находилась в оккупированной немцами Одессе, мне было тогда всего восемь лет. Мой папа был туберкулёзный, его и в армию не взяли. Мы не смогли выехать. И вот после окончания семилетки я с энтузиазмом подал документы в мореходку. Ответа не получил. Папа с мамой говорили: "Сашенька, не ходи, они тебя не примут". Через год снова подал. Вызвали меня на мандатную комиссию. Захожу, за огромным столом сидят пять человек, один, толстомордый такой, спрашивает:

- Так в оккупации были? Почему не уехали? Почему отец не был в армии?

- Мой отец был болен туберкулёзом, - отвечаю, - и мы не могли уехать.

- Почему тогда отец не застрелил себя и вас?

- Своим вопросом он давил на других членов комиссии, показывая свою "преданность".

- Вы никогда не будете советским моряком, идите! - было его решение.


И меня не взяли. Я горько плакал, мне было обидно, что моя мечта быть моряком никогда не сбудется. (Капитан остановился. Видимо прошедшие полвека не стерли причиненную обиду). Дома меня успокаивали.

Пришлось пойти в училище технического флота. Это углубительный флот по расчистке морского дна. Это ужасная работа. Туда никто не хотел идти. Поэтому брали всех кого попало: пьяниц, уголовников и даже политических. Полгода мы работали на этих судах-черпалках, а другие полгода занимались теорией в помещении без окон. Через четыре года по окончанию мореходки меня направили на Камчатку, где отработал три года. Когда вернулся началась хрущёвская оттепель и меня взяли на участок Черного моря, прилегающего к нашей территории, без захода в другие страны.


- Несмотря на все преграды Вы стали капитаном.

- Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Однажды я заболел и мое маленькое несчастье обернулось для меня фортуной. У меня была высокая температура и я попросил себе замену, чтобы отлежаться на берегу. Но мой начальник мне не поверил и потребовал справку от врача. Я принес справку, что температура около сорока. Он сказал: Хорошо, но у меня сейчас нет замены, иди в рейс, а выживешь по приходу дам тебе хороший пароход. Я согласился, хотя умирал от боли в желудке, который превратился в камень. Но чудом всё обошлось. По прибытию, он сдержал слово. Он послал меня помощником капитана хорошего пассажирского судна, которое стояло на ремонте.

- Если ты понравишься капитану, он возьмет тебя в рейс.


Мне просто повезло с капитаном. Сергей Леванович Дондуа, оказался золотым человеком, из интеллигентов, отлично говорил по-французски. Его мать была врачом во время Первой Мировой войны. Его старшая сестра была монашкой и тоже говорила по-французски, чему и брата научила. В 16 лет Сергей удрал из дома в Севастополь и прошел всю войну на Чёрном море. Много наград, которых он никогда не одевал и никогда ими не хвалился. Его портрет висит и сейчас в Одесском Мореходном училище. Я проплавал с ним девять лет, поменяли три судна, любил его как родного отца.


Потом плавал на "Аджарии" - небольшом пассажирском пароходе на 350 пассажиров. На "Шота Руставели" с 1970 по 1980 годы. Я был вторым по счету капитаном корабля, первый год был другой капитан, которого просто морально угробили.

"Шота Руставели" один из самых крупных кораблей. Команда 350 человек и пассажиров 750. Управлять этим хозяйством было непросто, потому что в последние несколько лет моего плавания замполитам (заместителям по политической части) разрешалось просто издеваться над нами. Замполит назначался старшим помощником, но ничего практически не делал, лишь следил за мной и экипажем. Управление морского транспорта внушало, что наиболее важным объектом наблюдения является капитан. Замполит имел право ночью, без стука зайти в мою каюту и разбудить меня, дабы убедиться, что я на месте. На судне всегда было не меньше двух кегебистов. Один занимался контрразведкой, а другой разведкой и слежкой за пассажирами: письма, встречи. Они воровали документы.


- Известно, что Владимир Высоцкий посвятил Вам и экипажу "Шота Руставели" песню. Какие у Вас были с Высоцким отношения?

- Я познакомился с Володей во время съёмок фильма "Служили два товарища", где он играл офицера. В то время я был капитаном на меньшем судне "Аджария". Главный инженер судна, на котором шли съёмки, дружил с Володей и пригласил меня на судно. Каждое лето Володя плавал со мной. И не только он. Жванецкий, Карцев, Ильченко, Винокур. Все они были нищими. Они не могли себе позволить отдых на теплоходе. Я говорил Высоцкому:

- Володенька, вот харч. Какой хочешь. С какими хочешь друзьями. Будешь за моим столом. Каюта - люкс. Пожалуйста, только один или два раза выступи перед пассажирами.

И он, конечно же, выступал. А это - престиж судна, престиж пароходства. Я не мог ему платить, и он это знал. Пока ему не разрешали выезжать к Марине, он каждое лето отдыхал у меня. Ведь я давал ему возможность по-человечески отдохнуть.


- А он любил выпить?

- Иногда. Но когда с ним была Марина - не пил. Володя был тяжелым человеком. Мрачным. Никогда не был душой компании. Уговорить его спеть тоже было трудно. Вообще выпить он любил, но ему этого не надо было. Он становился слишком веселым и разговорчивым. Володя посвятил мне и экипажу две песни. Наверно слышали:


Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты,

И ревут табуны, стервенея внизу...

На глазах от натуги худеют канаты,

На причал из себя выжимаю слезу...

(Как добрую память, капитан хранит оригинал этой песни, написанный рукой Высоцкого)


Сюжетом этих песен стали мои устные рассказы, которые Высоцкий внимательно слушал. Мне повезло, я наблюдал, как он работал над своими песнями. Когда у него появлялась идея, он садился и работал 3-4 часа в основном ночью, чтобы ему никто не мешал. Писал он тяжело. Черновиков было много. Чтобы написать несколько строк, он мог просидеть с гитарой до утра. От первого экземпляра до конечного была уже совершенно другая песня. Я однажды пришел к нему и хотел взять один из незаконченных вариантов. Он поднял такой шум, чуть не полез в драку. Скажу откровенно, он был с характером и достаточно тяжелым и общаться с ним было нелегко. Впускал он к себе в душу только избранных. Не скрою, я был туда вхож. Мне он позволял. Может быть не совсем до конца.


А вот история, которая стала сюжетом второй песни. Мы закончили работу с туристами в Средиземном море, высадили своих гостей в Генуе и собирались домой в Одессу. Тут ко мне заходит вахтенный помощник: "Товарищ капитан, - говорит, - на причале у борта какие-то русские, вас спрашивают". Глянул вниз - вот где неожиданность! - стоит там спортивный "Мерседес", а рядом картинно облокотившись на гитару, мой старый друг Владимир Высоцкий. И Марина Влади тут же!

- Мы хотим домой! - кричит Владимир - прихватите скитальца, человек за бортом!

Так и родилась песня "Человек за бортом", которую Володя написал на борту и спел пассажирам "Шота Руставели".


Был шторм, канаты рвали кожу с рук,

И якорная цепь визжала чертом,

Пел песню ветер дьявола и вдруг

Раздался голос: человек за бортом...


Капитан комментирует фотографии из своего фотоальбома. Здесь и Роман Карцев, и Михаил Жванецкий. На фотографиях его встречи с различными знаменитостями: Морис Торез, который умер у него на глазах на корабле, Премьер-Министр Австралии, различные порты мира.


- Вы хорошие знакомые с Жванецким и Карцевым?

- Мишу я знаю с детства, он немного моложе меня. Он окончил Одесский Институт Инженеров Морского Флота. Мы были очень близкими друзьями, играли вместе в футбол. Он всегда стоял на воротах. Рома Карцев, близкий друг семьи (на семейном фото в альбоме Карцев держит на руках его ещё маленькую дочку). Также как и Володя Высоцкий, Жванецкий вместе с Ромой Карцевым и Ильченко провели у меня на корабле пять летних сезонов. Они были обеспечены каютами первого класса со всеми удобствами. А вот мой приятель Арчил Гомиашвили, тот самый, что играл Остапа Бендера, а это Зяма (Зиновий Высоковский), известный как пан Зюзя.


- Какая причина вашего ухода с корабля?

- Как капитан корабля я должен был общаться с иностранными пассажирами: французами, итальянцами, австралийцами. Естественно, я стал понимать, что наши советские люди опутаны глубокой и злой ложью. Мне становилось обидно за них. Как только мы начинаем понимать, что происходит на Западе и что у нас на родине, тогда начинаешь понимать где правда, а где ложь. Я уже не мог терпеть. Ведь человеку дан разум, чтобы им пользоваться. Любые подобные разговоры с друзьями или с командой приводили к серьёзным неприятностям и недоверию.


В то время была настоящая травля капитанов. Пострадали многие. Поступили данные в КГБ. Так как вычислить было тяжело, то они решили расправиться со всеми. Мне и раньше давали предупреждение не высказывать своё мнение. Но я не мог смириться с тем, что не имею право даже по службе говорить с людьми.

Приходит приказ, я хорошо его помню: "Капитан не имеет права разговаривать с иностранцем, если рядом нет свидетеля из числа членов экипажа", то есть помполита. Доходило до абсурда. Хорошо знакомый лоцман, который должен вывести мое судно из зарубежного порта идет прямо ко мне в каюту. Он любезно начинает разговор, я же не имею право открыть рот. Инструкция. Я лихорадочно прошу кого-нибудь зайти ко мне, что бы я мог с ним говорить. Он смотрит на меня и ничего не понимает. Это нельзя было объяснить нормальным людям. Так вот меня и сняли с должности капитана за недоверие со стороны родной коммунистической партии, которая меня в конце концов и посадила.


- Что же произошло?

- После "Шота Руставели" на короткое время вернулся работать в грузовой флот, где надо мной тоже издевались. Мне сказали чтобы я снял погоны на которых четыре нашивки, мол, не имею права их носить.

Когда КГБ стал закручивать надо мной гайки, министр Луженко, он меня очень любил, предложил переехать на Дальний Восток:

- Поезжай, говорит, Александр Николаевич на Камчатку. Там есть три наших судна. Там и пересидишь это время.

Я уехал на Дальний Восток пересиживать. И сел.


- За что же посадили?

- Там я тоже не молчал. Говорил о гибели "Нахимова". На нём было 12 человек моего экипажа. И мне было все известно.

Они нашли способ меня посадить. Ко мне подослали одного моряка. Расположил он меня и я взял его на корабль. Однажды он пришел и попросил у меня немного краски. Мол только приехал, нечем в квартире покрасить двери. Дал ему около 12 килограммов. Буквально через пять минут за мной пришли и арестовали за расхищение государственной собственности.

На моё счастье Горбачев объявил амнистию к какому-то празднику и меня, как и многих других, ни с того ни с сего выкинули за ворота тюрьмы. Но на этом не закончилось. Буквально через три дня меня схватили прямо на улице и сказали, что я не здоров и меня нужно госпитализировать. Как только я начал сопротивляться меня ударили и силой доставили в сумасшедший дом, где меня продержали полтора месяца.

Я всё пытался доказать, что я нормальный. На что получил ответ от своего врача:

- Вы не довольны советской властью. Миллионы людей счастливы, а вы - нет. А это уже не нормально, болезнь это.

Меня кололи и трижды в день давали по 9 таблеток. Они строго следили чтобы "больные" глотали все таблетки. Тот, кто отказывался глотать, попадал к "буйным", где мордовороты могли за каждое слово сделать все что угодно.

В это время в Союз приехал президент Рейган, который потребовал освободить из психушек политических. Так что свободой я обязан американскому президенту. После освобождения вернулся в Одессу.


- Оттуда и уехали?

- Нет, уезжал из Таллина. С Украины невозможно было уехать. Я присоединился к пятидесятникам, которые и помогли уехать в Америку.

У меня на судне был хороший парень - пятидесятник. Никто об этом не знал. Никогда не пил, ни у кого ничего не взял, не оскорбил. Но это было ещё время когда религиозные, а особенно такие как он подвергались преследованию и немедленному списанию с судна. Он познакомил меня с украинскими пятидесятниками, которые от притеснений и террора удрали в Таллин - около 300 семей. Я вместе с ними подал официальное прошение о выезде. Я принимал участия в митингах протеста вместе с эстонскими правозащитниками напротив верховного суда Эстонской ССР. ОМОН пытался провоцировать путём нападок и издевательств. Меня просто оплёвывали, а я не мог ответить, т.к. за этим последовал бы немедленный арест. Их машины уже ждали за углом.


- Когда Вы все-таки получили разрешение на выезд?

- Я добивался разрешения уехать долго и настойчиво, рискуя благополучием моей семьи. В конце 1988 году я получил разрешение на выезд и сразу же уехал. Приехал я с женой и ребенком во Флориду, в Джексонвилл, где жил наш пастор, Адам Кулакевич, прекрасный, душевный человек. Они потом все уехали в штат Вашингтон, а я вот остался.


- Как у Вас сложилось в Америке?

- Конечно начинать все с начала в другой стране было нелегко, здесь никому никаких поблажек не делают. К огромному сожалению, я приехал в США уже не молодым человеком мне было 55 лет. У меня в Америке никого не было. Встретился с большими трудностями, но ничего - преодолел. Сначала работал простым работягой по уборке гостиницы. Потом продавал Тойоты на диллерской.

Для того, чтобы плавать под американским флагом нужно было хотя бы иметь гринкарту. Как только я получил гринкарту меня сразу же приняли и я уже одиннадцать лет плаваю на корабле под американским флагом. Год проработал на буксирах в порту. Я вступил в международный профсоюз моряков. Одиннадцатилетний стаж позволяет мне выбирать рейсы. Работал я на разных грузовых судах, перевез огромное количество военной техники в Кувейт. Длина моего грузового судна на котором мы перевозим контейнеры три футбольных поля, 52,000 тонн водоизмещения, 2,500 контейнеров. Мы ходим из Америки в Европу. Мой маршрут проходит через Нью-Арк, Чарльстон, Майами, Хьюстон (базовый порт), Багамские острова, а потом через океан в Европу: Испания, Мальта, Италия, откуда возвращаемся назад в Америку. На моем корабле команда из 24 человек, люди разных национальностей: пуэрториканцы, китайцы, арабы и повара из Йемена, прекрасно готовят. Иногда хочется чтобы повар был не очень, есть угроза переедания, всё так вкусно.


- Были ли трудности получить лайсенс?

- В Америке помогают получить лайсенс. Это очень легко. На американский флот попасть гораздо легче, чем на русский.


- Какое главная отличие американского от русского флота?

- Здесь совсем другая обстановка, я чувствую себя свободным человеком. На время стоянки судна в порту, мы свободны идти куда угодно. Единственно, что на долго не уйдешь т.к. стоянки в основном короткие, шесть, восемь или десять часов. Работа есть работа и о романтике нужно забыть. Даром деньги не платят, надо тяжело работать.


- Что бы Вы посоветовали тем, кто хотел бы работать в морском флоте? Что им нужно делать, нужен ли опыт работы?

- Нужна гринкарта. Опыт не нужен, научат. Необходимо отослать в Coast Guard свои документы. Там, в течении трех месяцев, проверяют все, что можно проверить об этом человеке, его криминальную историю и т.д. После этой проверки выдается разрешение и можно устраиваться на судно через профсоюз.


- У вас есть дети?

- У меня есть взрослые дети от первого брака. Старший сын, юрист-международник, живет в Москве. Младший сын приехал ко мне и вскоре поступил в американский военно-морской флот. Он закончил медицинский в России и работает фармацевтом на корабле, живет в Норфолке, штат Вирджиния. Моя младшая дочь, Аня. Ей восемнадцать, учится в университете в Джексонвилле (UNF). Я ею очень горжусь. За хорошую учебу она получила льготы на образование. Увлекается конной ездой. Еще когда ей было 10 лет я купил ей за хорошую учебу лошадку и она очень полюбила этот спорт и занимает постоянно призовые места на соревнованиях.


- Поддерживаете ли связь с бывшей родиной, с друзьями?

- В моем возрасте друзей все меньше и меньше. Многих моих коллег уже нет в живых. Большинство из них уехали и я общаюсь с ними здесь в Америке - Артур Тертерьян, известный человек в Одессе, Юра Абдурахманов, художник. Постоянно общаюсь с друзьями моего детства Мишей Жванецким и Ромой Карцевым.


- Не пора ли на пенсию?

- Я уже отплавал 52 года, но на пенсию ещё не собираюсь. Сейчас работаю на прекрасном судне - Sea Land Integrity. Прекрасный экипаж, замечательные капитаны. Я не хочу уходить на пенсию пока моя дочь не закончит университет и не найдет хорошую работу. Тогда наверное и уйду на пенсию.

Капитан немного торопился. Через два дня он уходит на два месяца в очередное плавание в Европу. Попутного Вам ветра, капитан Назаренко, и, конечно же, капитанской улыбки.


Беседу провел Миша Файнгольд

Джексонвилл, Флорида

Март 2004г

 


 
 

Файнгольд, Михаил
№17 Apr 2004

 

Our Florida © Copyright 2024. All rights reserved  
OUR FLORIDA is the original Russian newspaper in Florida with contributing authors from Florida and other states.
It is distributing to all Russian-speaking communities in Florida since 2002.
Our largest readership is Russians in Miami and Russian communities around South Florida.
Our Florida Russian Business Directory online is the most comprehensive guide of all Russian-Speaking Businesses in Miami and around state of Florida. This is the best online source to find any Russian Connections in South Florida and entire state. Our website is informative and entertaining. It has a lot of materials that is in great interest to the entire Florida Russian-speaking community. If you like to grow your Russian Florida customer base you are welcome to place your Advertising in our great Florida Russian Magazine in print and online.