Хорошо в конце дня посидеть с Михал Михалычем на лавочке в тени клёнов и помолчать о том о сём. А при случае и потолковать. Правда, иногда ему чувство юмора изменяет. Оно и понятно. Возраст. Я тоже далеко не юноша, но с юмором у меня всё в порядке. Люблю здоровый, так сказать, смех. А с Михал Михалычем не расшалишься. Вот и сейчас. Я рассказал ему анекдот о том, что правильная тёща должна иметь два зуба. Один - для того, чтобы зятю пиво открывать, а другой - чтобы болел. Хороший анекдот, хотя и старый. Но смешной. Я когда рассказывал, то от смеха чуть со скамейки не упал. А Михалыч даже не улыбнулся. Тогда я намекнул насчёт чувства юмора. А Михал Михалыч закурил и говорит:

- Чувство юмора, друг мой, у каждого своё. Одному горе - другому смех. Я вот что вспомнил сейчас...

В то время я работал на одном заводе художником-оформителем. Ну, художник из меня и сейчас, как из Остапа Бендера. А тогда... Так и не пойму, из каких соображений меня приняли на эту работу. Несколько месяцев я ждал, когда меня уволят. А пока ждал, приспособился рисовать стенгазеты и лозунги. А большего от меня и не ждали.

Это я немного в сторону зарулил, но вы, уважаемый, меня, надеюсь, простите.

Словом, однажды осенью... нет! Это было весной. Потому что газон перед цехом уже прибрали на коммунистическом субботнике.

Вот, сидел я со слесарями в курилке. И все мы с интересом смотрели, как технолог цеха собрала женщин и обучает их противопожарной безопасности. Рядом с ними куча огнетушителей, собранных со всего цеха. И бабы по очереди пытались заставить огнетушитель выплюнуть пену. Но огнетушитель не работал, несмотря на женские старания и уговоры.

А тут, как на грех, мимо шёл слесарь Савка. Мужик здоровенный, как лось во время гона. Технолог - к нему. Просит, так сказать, о квалифицированной помощи. Вот, Савелий сжал непокорный аппарат своими лапами да как жахнет им о землю. И огнетушитель разорвало напополам. Причём, верхняя его часть превратилась в некое подобие ракеты и взлетела на уровень пятого этажа. Взлетела и взлетела. Её проблемы. Но на лету эта железяка стукнула Савелия по челюсти. И он всем своим ростом в метр девяносто рухнул на груду огнетушителей. А тут "ракета" вернулась назад и попала бедолаге-мужику прямо в лоб.

Господи боже ж мой! Как мы смеялись! Даже я ржал, как влюблённый жеребец на выпасе. Мы потешались, пока кто-то не заметил, что Савка лежит и ему не смешно.

Ну тут, конечно, скорая... то да сё...

А через полгода зашёл Савелий в цех. Довольный, как жених на свадьбе. Хвастался, что получил вторую группу инвалидности. И уж теперь нарыбачится вволю. Рыбак-то он был одержимый. И вот, счастье привалило, откуда и не ждал. Савка хвастался и веселился, а нам что-то было не до смеха.

На скамейку прилетела деловая воробьиха и стала выговаривать Михал Михалычу. Он извинился и насыпал на асфальтовую дорожку хлебных крошек, которые были у него припасены в специальном кулёчке. Воробьиха тут же позвала своих. И возле нас засуетилась, защебетала довольная стайка.

- А дальше что? - спросил я.

- А дальше? - Михал Михалыч пожал плечами. - Дальше, как обычно. Зимой Савелий утонул. Ловил с мужиками на озерке. Сели в баньке на берегу. И у них пойло закончилось. Бросили жребий, кому бежать. Выпало Савке. А бежать надо было вокруг озерка. Мужик из местных предупредил даже, что через озеро нельзя. А Савка пошёл напрямик. На обратном пути провалился, но и сам выбрался, и самогон спас. Выпили. Оказалось, мало. Опять выпало бежать Савке. И он снова рванул через озеро по льду. Короче, нашли его только по весне, когда лёд сошёл.

Так-то. А ведь как смешно начиналось.