|
ГЛАВЫ ИЗ ПОВЕСТИ "ИСКРЫ" - 3.
(Часть 3)
ПРОЩАЙ, САШОК!
Это было где-то в конце марта. Как обычно вечером, семья Штейнов чаёвничала. Кто-то постучал - и появился Володя, водитель ПАЗика с сыном Мишкой, шестиклассником. Мишка подпрыгивал в нетерпении что-то рассказать, пока Володя извинялся за поздний визит, раздевался, чтобы почаёвничать со Штейнами. Наконец кивнул Мишке, и тот заголосил: - Лёва, Сашка и его жену Маньку (директора интерната) попёрли из школы, во! Комиссия из Магадана приезжала, твоё письмо читали, тебя искали, во! Сашка посадить хотели, во! Они с Манькой удрали в Магадан, во! Теперь директриса ваша классная Валентина! Она велела передать тебе, что ты можешь вернуться в школу, во! Мишка перевёл дух. Наступила тишина. Мама взглянула на отца, он хмыкнул и развёл руками. Конечно, Лёва понимал, что комиссия приезжала отнюдь не для восстановления справедливости. Наступало новое время, наверху готовили 20-й съезд партии и сталинских "зубров" стали потихоньку убирать. И жалоба Льва угодила в "цвет", как выражались некоторые сотрудники Льва. Володя допил чай, поблагодарил и стал одеваться. - Лёва, завтра я везу начальника прииска Наумова в Ягодный, вечером вернёмся. Отпросись на день у своего Бориса Петровича. Тебе надо зайти в школу. Такое событие, весь Ягодный шумит! Борис Петрович уже знал новости (как и зеки!) и опустил Льва без лишних слов. Когда Лёва вошёл во двор школы, была перемена. На него с воем и свистом налетела ватага школьников, устроила кучу малу. Слышались крики и свист: - Ура Льву! Сашка попёр! Молоток! Ура! Бедный Лев барахтался, не в силах выбраться. Слетела шапка, снег набился в рот и за шиворот... Но тут появилась Валентина. - Так, всё! Встали и разбежались! Быстро! Школьники с неохотой оставили Льва в покое. Валентина дала ему шапку и пригласила к себе. Пока Лев отряхивался и раздевался, Валентина готовила чай. - Садись, Лёва. Вот чай, сахар, сушки. Ну, как тебе в зоне? Лёва пожал плечами. - Нормально. - Молодец! Но я бы своего Митьку - он твой ровесник - ни за что не отпустила бы в зону. Что ты! Каторжная работа на морозе, вокруг убийцы, бандиты и предатели. Кошмар! Как могли твои родители отпустить тебя в зону? Ужас! - А что они могли! Сидеть дома я не хотел, а на прииске, кроме зоны, работать негде. - Приказ о твоём исключении я отменила, можешь вернуться в школу хоть сегодня. Хотя март уже... Год потерян, жаль. Но зато ты стал электриком, в жизни пригодится. Шороху твоя жалоба наделала много. Проверили, всё сошлось, хотели с тобой встретиться, но ты был на прииске. И ещё выяснилось, что Сонин, Сашок, как вы его называли, принудил к сексу двух девятиклассниц, а они несовершеннолетние. Возбудили дело, но вмешался райком: директор советской школы - насильник! Шум, гам, огласка, позор. Кошмар! Короче, Сашка выгнали из школы и партии, Манька подала на развод, но суда не дождались - сбежали в Магадан. Вот такие пироги... - Валентина Ивановна, а не кажется ли вам, что учителя и вы в этой истории выглядите неважно? Из кустов наблюдали, как ученик воюет с мерзавцем, не имея ни единого шанса? Валентина опустила голову. - Ты прав, конечно. Но подумай сам: поддержи я тебя - и меня Сашок бы "съел". У меня тут квартирка, муж работает, сын учится. Других школ в районе нет. А у меня договор на три года, ещё год остался. Загнали бы, куда Макар телят не гонял. Теряем всё: муж - работу, сын - школу, мы все - квартиру, другую нам дадут лишь через год черт знает где и то, если я возобновлю договор на три года. Зачем мне это? Ради чего? Чтобы Сашка выгнать? Да гори он синим пламенем со всеми его делишками! Мы только учителя. Для этого есть прокурор, милиция, райком партии. Кошмар! - Вот вы учите нас быть смелыми, принципиальными. Данко, Корчагин, Базаров, Рахметов, Инсаров. Ну, выгнали меня. А завтра - вас. Вы куриное стадо перед ножом мясника! - Не надо так говорить, Лев. Дом, семья, работа - якоря, которые намертво приковывают нас. Учим по программам и методикам. Повзрослеешь - поймёшь. Но ты молодец. Победил, хотя шансов практически не имел. Уважаю. Но толку? Год потерял, вкалываешь с зеками на каторге. Ну, выгнали Сашка. Так стоит ли он того, что имеешь сегодня ты? Лев подошёл к вешалке, завязал шарф. - Ну, я понял. В общем, ожидайте нового Сашка. - Вот что, Лев. Разреши мне дать тебе совет. Не иди на пулемёт, как Саша Матросов, не рви сердце из груди, как Данко, не воюй с ветряными мельницами, как Дон Кихот. И запомни: хорошие принципы в нашей стране дают плохую жизнь. Трезво оценивай ситуацию, ты умный парень. Лев мрачно распрощался. Дома мама стала расспрашивать: - Лёва, я так поняла, что по твоему письму выгнали директора с женой? А это не опасно? И что дальше? - Что дальше, что дальше... Не знаю. Отец не преминул заметить: - Знает Лёва, знает. Сработался со своими каторжниками. Научился фене, ругается матом, как сапожник. Охамел. Директора с женой выгнал. Герой. Нравится ему всё это. - Конечно, нравится. Работать на 50-градусном морозе, лазить на столбы. Меня пару раз так шандарахнуло током, что глаза на лоб вылезли. Хочу четвёртый разряд получить. Плохо? Мама расхрабрилась. - Ефим, не выступай. А ты бы хотел, чтобы он, работая с каторжниками, имел манеры лорда? Кстати, ты в райком так и не поехал! Лёва допил чай, отодвинул чашку. - Поработаю до сентября, потом пойду в эту проклятую школу. Деваться некуда, нужен аттестат, без него никуда! Но я твёрдо решил после школы поступать на юридический. Отец всплеснул руками. - Боже мой, кто у нас в семье растёт! Прокурор! Гивалт (караул - евр.). Мама решительно заявила: - Не смешно! Надо иметь цель в жизни. Верю: Лёва добьётся своего! Отец пожал плечами, махнул рукой и отвернулся.
ЯГОДНЫЙ
Отец Льва, Ефим, был уверен, что его окружают честные, порядочные люди - ну, за редким исключением. А в Горьком воровали по-крупному - тысячами. Ефиму предложили: или э... работать со всеми, или на все четыре стороны. К счастью, в Ягодном, в лагере "Комендантский", нужен был главбух, и его спровадили туда с самыми лестными характеристиками. Но была и еще причина, по которой отец мечтал уехать из Горького. У него работала кассиршей довольно привлекательная женщина лет 25-ти с двумя детьми. Муж её бросил. На неё положил глаз смотрящий - дядя Вова. Естественно, она отвергла его ухаживания, и как-то он поставил её на кон, и её проиграл какой-то жалкий зек. Как-то этот хмырь, получая свои копейки в кассе и якобы не разбирая, где его фамилии в ведомости, добился того, что она высунулась в окошко. Схватил и задушил. Его арестовали, но почему-то забыли отобрать ремень, на котором он и повесился на окне камеры. Шёл уже август... Вдруг Лёву вызвал к себе Борис Петрович. Он был явно взволнован. - Лев, я слышал, что ваша семья собирается переехать в Ягодный. Когда? - Отец сказал, что через две-три недели. - Вот бумага, пишите заявление об увольнении по собственному с завтрашнего дня. - Не понял. Вы меня выгоняете? Я плохо работаю!? - Э... не в работе дело. Я давно заметил, что дядя Вова поглядывает на вас ласково. А вы не заметили? - Нет. - На днях он собирается к нам в гости. Он универсал: любит и мужчин, и женщин, особенно молодых вроде вас. Вы поняли? Несколько минут Лёва сидел в прострации... Потом написал заявление. Борис Петрович бросил бумажку в ящик стола. - Так, хорошо. Завтра зайдите в бухгалтерию, получите расчёт. Отцу и матери об этом не говорите. В зоне не появляйтесь. Ясно? Вскоре семья Штейн переехала в райцентр Ягодный. Для жилья им выделили вахту недавно ликвидированной тюрьмы. Квадратный домик с окнами на все четыре стороны света был разделён на три части: большая кухня с плитой и две небольшие спаленки. Зеки отремонтировали дом. Чисто, тепло, уютно. Лев пошёл в вечернюю школу, в клятый 9-й класс. Директор Дома культуры дал ему справку, что он работает киномехаником. Должности механиков были замещены беспробудными алкашами. Они часто срывали сеансы, и Лёва был палочкой-выручалочкой: за ним прибегал сынишка директора, и Лев крутил кино. Директор подбрасывал ему рублей 30-40 в месяц. На фото хватало. Как-то случайно Лев зашёл в фотографию и узнал, что требуется второй лаборант. Но ставки лаборанта нет, а есть ставка сторожа. Заведующий задал ему несколько технических вопросов, остался доволен. Лев оставил у него свою трудовую книжку и вечером поделился новостями. Отец переспросил: - Не понял. Ты что, сторожем будешь работать!? - Числиться сторожем, а работать лаборантом. Через полгода уезжает один фотограф, заведующий пообещал мне отдать эту вакансию. Ефим подпрыгнул на стуле. - Ты что, с ума сошёл? Получить запись в трудовой книжке, что ты в 16 лет работал сторожем? - Подумаешь! У нас любой труд почётен! - Эй, кто тебя потом возьмёт на работу? Любой кадровик подумает, что ты или идиот клинический, или лентяй, раз в 16 лет начал свою трудовую деятельность сторожем! Чтобы завтра твоя трудовая книжка лежала тут, на столе! - Ты, папа, неправ. Во-первых, свою трудовую деятельность я начал с электрика. Во-вторых, фотография моя любовь, и такой шанс я упускать не хочу. А в-третьих - как тебе нравится во-вторых? К слову, Хрущёв работал в шахте (её до сих пор не нашли), Сталин чуть не стал попом, Ворошилов был слесарем, а маршал Будённый - унтер-офицером. И они кое-чего добились! - Мне все эти личность глубоко до... Тьфу, от тебя, Лёва научился! Короче: чтоб забрал книжку! - Не заберу. Я хочу работать в фотографии! - А я сказал: заберёшь! Вступила мама. - Тихо, петухи! Лёва, мне кажется, что отец прав. Ну что это такое - сторож! Лёва махнул рукой и ушёл в свою спальню. На следующий день Лёва завертелся - надо было сходить в магазин, нарубить дрова и мясо на суп, расчистить дорожку к дому и т. д. Ефим пришёл с работы довольный. - Где этот будущий маршал Лев Штейн? Ага, вот он. Вот твоя трудовая книжка. Я зашёл в фотографию, набросал чертей заведующему, чтобы он не писал мальчишкам должности сторожей. Так закончилась, и не начавшись, работа Льва в фотографии. А как отличается вечерняя школа от дневной, хотя учителя одни и те же! В дневной школе учитель имел бесспорный авторитет: "Учи и повторяй, что я сказал, потому что я учитель, знаток, а ты дурак. Не повторил - садись, два". А в вечерней ученики были в основном и постарше, и поумней своих учителей, поэтому каждый делал своё дело и не выпендривался. Льву это очень нравилось, и его оценки повысились. Впервые он ходил в школу с удовольствием. А Валентина подрабатывала в вечерней школе и учителем, и директором. Сосед по парте, ефрейтор Николай, писарь расквартированного в Ягодном охранного батальона, был кандидатом в мастера спорта по стрельбе. Как-то затащил Льва на стрельбище, дал пострелять из ТТ. Льву это понравилось, тем более днём он в основном был свободен. Стрелял из всего, что стреляло, вскоре выбил третий, а через пару месяцев - и второй разряд. Первый не успел: Штейны уезжали из Ягодного. Как-то отец сообщил, что прошло штормовое предупреждение: ожидается пурга! И вскоре, действительно, загудело, засвистело. Мама сказала, что все дома, светло, дрова есть, пересидим! Но принцип "не буди лихо, пока оно тихо" сработал сразу: из печи повалил густой дым. Вышли на улицу - и ахнули: дымовая труба лежала на земле (трубы делали из обрезков бетонных труб). Лезть на крышу в пургу? Смешно даже думать. Пришлось загасить печку. Сразу стало холодно: тепло выдувалось, особенно из окна спальни родителей. Лев нашёл картонную коробку, вырезал по размеру окна, вставил и закрепил изолентой. Дуть сразу стало меньше. Включили электроплитку, но что такое одна плитка на три комнаты! Лёва вдруг вспомнил, что недавно купил три спирали для плитки. Здесь, на Севере, принцип: есть в магазине - хватай сразу. Не успел - плати в пять, а то и в 10 раз дороже. А магазин пустой до следующей навигации. Вот валяется кирпич. Лев обтёр его, намотал сразу три спирали. Включил - что-то щёлкнуло, свет погас. Пробки. Намотал жучки. Свет появился, но желтоватый - линия села. Лев испугался: а вдруг полетит предохранитель на столбе!? Тогда хана: надо бежать с ребёнком в пургу километр до ближайшего дома - тюрьма стояла на отшибе посёлка. Но потом успокоился: сам лазил на столб и намотал толстый предохранитель. Должен выдержать. Легли спать, набросив на одеяла всё, что попалось под руку. Но переночевали хорошо - вода в стакане с отцовским зубным протезом не замёрзла, значит, была плюсовая температура. Завтрак и обед варили на плитке. Пурга унялась лишь к обеду. Лев открыл наружную дверь "мышеловки" и ахнул: она почти доверху была забита плотным снегом. Объявили аврал, к вечеру семья пробила "траншею" к дороге. На следующий день отец вышел на работу, а вскоре нарисовались три зека с верёвками. Поставили и закрепили трубу. Брат Льва, Аркаша, был слабым, болезненным ребёнком. Ему требовалось свежее молоко, с витаминами, а не то, что лежало замороженное месяцами в "мышеловке". В лагерной больничке служила корова Ася, с ней жил зек, который её кормил и доил. Аркаше полагалась ежедневно пол-литра молока. В воскресенье, субботу и среду за молоком снаряжали Льва. Он усаживал Аркашу в санки, и километр до коровника мчались, как лихие ямщики! Ну, иногда в стремительном беге Лев терял Аркашу, а тот лежал в снегу молча, ожидая спасения. В остальные дни бутылку молока Ефиму приносили в бухгалтерию. ... Как обычно, и на "Комендантском" отец выявил крупные афёры и хищения. Растревожил осиное гнездо! Кто-то уволился, кто-то перевёлся, кто-то "заболел". Но заболел и отец - на ногах появились синие пятна - закупорка вен. Местный эскулап, крупный специалист хирург Шариков, лечил больных своим самым передовым способом - сном. Неделю человека кололи снотворным, держали в тёмной палате. Будили только для того, чтобы поел и отправил естественные надобности. Проспал неделю и Ефим; пятна остались. Шариков развёл руками и сообщил, что здесь может помочь только срочная смена климата на более щадящий, иначе... Отец испугался и уволился. И тут выяснилось, что никакого криминала нет, процесс похерили. К слову, в Кишинёве местный хирург (не крупный специалист) прописал отцу разжижитель крови - неокумадин - и излечил полностью. Умер Ефим через 20 лет от другой, страшной болезни. В ожидании отъезда Лев зашёл в школу. Валентина выдала ему справку об окончании 9 классов, выразила сожаление, что он уезжает. Ефрейтор Николай стал младшим сержантом, пожелал Льву успехов в стрельбе. Погулял по Ягодному. Чистенький, уютный посёлок. Имелся горпарк с волейбольными и баскетбольными площадками, теннисным кортом и парой тенистых аллей. Но летом это великолепие пустовало: комары. Огромные, как собаки, и злющие, как, не к ночи будь упомянут, Сашок. И вообще оказалось, что летом, в теплынь, работать тяжелее, чем в 50-градусный мороз. О репеллентах тогда ещё и не слыхивали, надевали накомарник - чёрный байковый балахон с маленькой сеточкой у глаз, настоящую паранджу. Жарко, плохо видно, пот заливает глаза. Да и гулять по парку в парандже как-то... Над идущим человеком стоял столб насекомых! И толку от летней теплыни нет: купаться нельзя - вода в речках и озёрах ледяная, загорать тоже - комары. Лёва съездил на прииск, сходил в зону. Новостей было много. Аннушка вышла на пенсию. Гуманист освободился, уехал. Обер умер от туберкулёза в больнице посёлка Скалистого - на левом берегу Колымы. Сердце сжалось... Зеки подарили Льву фанерку с выгравированным паяльником видом Севера. В Кишинёве долго её искал, пока не выяснилось, что отец её выбросил - чтобы даже памяти не осталось от этих зеков! Филя хлопнул Лёву по плечу, предложил купить барабан. Попрощались тепло... Обратный путь в Кишинёв был менее комфортен: пароход "Каменец-Подольский" - американский десантный корабль, рассчитанный на перевозку 500 солдат, 2 твиндека на 250 человек каждый, одна скверная столовая и ужасный гальюн (уборная) на нижней палубе. Этот пароход, как и десятки других, американцы во время войны "пекли", как блины, часть из них попала в СССР по ленд-лизу. Пролив Лаперуза тоже оказался не ахти: дикие, заросшие мелким лесом сопки как с нашей, так и с японской стороны. Качало очень нехило, особенно в Охотском море. Постоял на берегу огромного залива Петра Великого в Находке. За ним - Америка, Калифорния. Что до неё, что до Марса - одинаково. Откуда было Лёве знать, что через 31 год, в 1987 году, ему доведётся стоять на противоположном берегу Тихого океана, в Калифорнии. Неисповедимы дела твои, Господи! "Хождение" семьи Штейн за два моря и один океан заняло ровно 25 месяцев.
|
|