на главную очередной выпуск газета наши авторы реклама бизнесы / Сервисы контакт
флорида афиша что и где развлечения интересно полезно знакомства юмор
 
<Вернуться Цидулко, Наум
ГЛАВЫ ИЗ ПОВЕСТИ "ИСКРЫ" - 1
(Часть 1)

Самое дорогое,  самое важное для человека время, пока семья и любовь ещё не родились, 

- это время детства и ранней юности".

Варлам Шаламов

 

                                                                    ЭХ, ДОРОГИ...

... Отец героя нашей книги Лёвы Штейна, Ефим, был кристально честным человеком, но со сложным характером. Отслужил 7 лет в Советской армии, пройдя всю войну  начфином полка. В 1947 году ему  должны были присвоить очередное звание - капитан. Но вот беда - именно в это время началась пресловутая всесоюзная борьба с "безродным космополитизмом и преклонением перед Западом", а он, как и все евреи, был космополитом, хотя объяснить, что это такое, не мог. Короче, его выгнали из армии, но оставили в штате МВД вольнонаёмным. В 1954 году назначили главбухом Детского отдела МВД. По традиции, заложенной ещё Дзержинским, МВД занимался и беспризорниками.  Приняв дела, Ефим ахнул: воровали там много и нагло. Ему сказали: или он "помогает"  борцам с беспризорностью (т.е. ворует со всеми), или... Конечно, он выбрал второе "или" и пригрозил прокурором. А это означало потерю очень многими не только "тёплых местечек", но и погон. Скандал! Ошибочка вышла с главбухом... "Подмазать" нельзя, выгнать - тоже: побежит с бумагами куда не надо. Патовая ситуация. А время шло; и тут кто-то вспомнил, что северные управления МВД и ГУЛАГа слёзно просили завербовать им бухгалтеров: специальность эта оказалась неморозоустойчивой. Эврика! Ефиму предложили поехать на Север на три года, пообещав кучу льгот и напомнив, что он коммунист. Семья Штейнов жила бедно, при отсутствии в магазинах мяса, молочных продуктов, рыбы, жиров и т. д. и базарных ценах в 4-5 раз выше не разгонишься... Ефиму, видимо, и самому надоела нищета. И почему не поправить финансы на "законных" основаниях? Махнул рукой и согласился. Сдал дела более покладистому бухгалтеру. Тишина и порядок.

5-го сентября 1954 года семья Штейнов - Ефим, его жена Бэла, старший 16-летний сын Лев и младший 4-летний Аркаша - двинулась в Магаданскую область.

Через 20 суток, проехав по маршруту Кишинёв - Москва - Угольная - Находка, они погрузились на пароход "Феликс Можайский" до Магадана. Пароход был роскошен: ценные породы дерева, ковролин,  никель, диваны с балдахинами в каютах, кафе, ресторан, библиотека, кинозал и даже почтовое отделение. Лёва разослал своим друзьям в Кишинёве письма на бланках: Минморфлота СССР - Дальневосточное пароходство - борт парохода "Феликс Можайский". Сообщили, что ранее это была  французская "Патрия",  после поражения Франции  её переделали во вторую яхту Гитлера "Фатерлянд-2", но Гитлер вряд ли на ней бывал.

5 суток качались, страдая от морской болезни. Встретил Магадан семью неважно: холодный ветер с мелким дождём, серое море с барашками пены, хмурые люди в телогрейках и плащах, военные в шинелях и бушлатах.

Две недели прожили в "транзитке #6" - бараке недавно ликвидированного лагеря. Ждали решения начальства - куда направить Ефима: вакансий была масса, хотели даже оставить в Магадане, но жильё обещали только через год. Отказался. Наконец направили в Северное управление треста "Дальстрой", в посёлок Ягодный на 541-м километре от Магадана.

В Магадане вскоре распогодилось, стояло чудесное бабье лето: сухо, безветренно, 5-7 градусов тепла, вокруг - "в багрец и золото одетые" леса. Ефим нашёл попутный "Пазик", и рано утром 15 октября семья Штейнов двинулась по Колымской трассе вглубь материка. И вот автобус буквально на глазах стал "въезжать" в зиму! Сперва исчезли лиственные породы, остались только хвойные. Потом помельчали и они, кое-где в распадках показался синеватый лёд - он не стаял за лето. Похолодало. Пошёл снег, "языки" стали перебегать дорогу и начался зимник - дорога из утрамбованного снега. Такой она останется до лета. На обед остановились в посёлке Палатка - здесь уже царствовала матушка-зима: было градусов 30 мороза, сияло солнце и ослепительно сверкал снег.

Проехали перевал Яблонового хребта по имени "Сто-полсотни". В полукилометровой пропасти жутко чернели остовы упавших туда машин, а дорога была настолько узкой, что автомобили разъезжались по очереди. К вечеру приехали наконец в посёлок Ягодный, устроились в гостиничном городке Беличьем. Когда-то здесь служил санитаром в зековской больнице Варлам Шаламов  (много лет спустя Лев прочёл его "Колымские рассказы"). Побывала здесь и Евгения Гинзбург, автор повести "Крутой маршрут". Но тогда о них никто и не слыхивал.

Со Львом трудности возникли сразу: первая четверть 9-го класса пропущена почти полностью. Директор Ягоднинской средней школы-интерната Александр Сонин предложил ему пройти повторный курс в 8-м классе, он отказался. Вообще-то Лев учеником был неважным, троечником - не шла математика. Потом выяснилось, что математические задатки у мальчика были, ему надо было лишь помочь. Но некому: в классе 40 человек. Не решил задачку - садись, два! Бэла и её сестра Сима в математике не петрили, а Ефим помочь мог, но считал, что раз Лев ходит в школу - пусть ему там и помогают, флаг им в руки. Деньги за это получают! Ну, было много перипетий, и не без помощи районо Лёву условно приняли в 9-й класс.  Сонин зачем-то долго говорил на уроке о чести и совести. Сосед шепнул: "Это плохо, съест!" Но Лёва слушал вполуха: главное - он оставлен в 9-м.  Остальное приложится. Пока семья жила в Беличьем, Лёва ездил в школу на автобусе - всего 8 км, но когда Ефима назначили главбухом прииска им. Горького в 42-х км от Ягодного и он перевёз туда Бэлу и Аркашу, Лёву пришлось оставить в Ягодном в интернате - на прииске была только начальная школа. Жильё в интернате было приличным: тепло, светло, покойно. Но с едой - беда: Лев привык к свежим овощам, а ими в интернатской столовой и не пахло: завтрак и ужин - суп с лапшой из порошкового молока с куском хлеба, обед - суп или борщ из сухих овощей, ложка макарон и кусочек свиного сала, отчаянно воняющего рыбой: какой-то дебил кормил свиней перед забоем актированной рыбой. Лёва с трудом запихивал в себя эту еду. И хотя мама не баловала семью особыми изысками в кулинарии, но перед его глазами стояла сковородка со свежей шкварчащей картошечкой с лучком. И вообще - домой, домой на прииск - почти месяц не видел родителей и Аркашу!

 

 ПУРГА

... В субботу было четыре урока. Лёва выключил радио, чтобы не мешало, и по-быстрому сварганил уроки. Так, порядок. Оделся потеплее и, ни у кого не отпрашиваясь, вышел на трассу ловить попутку. Автобусное сообщение здесь появится через год.

Машин почему-то было мало, ни одна не остановилась. Лев замёрз и совсем уже было собрался вернуться в интернат, как вдруг притормозил ЗИС-5. Но он шёл только до Верхнего Ат-Уряха, не доезжая 7 км до прииска им. Горького. После короткого размышления Лев решил: поеду! Ну что такое 7 км?  Найду ещё одну попутку, а не найду - и не надо: пешком. Час, другой - и я буду дома пить чай и читать Маршака Аркаше. В кабине топилась печурка, Лёва согрелся. Ехали весело: горланили военные песни. Водитель, бывший морячок, отказался взять положенные 10 рублей. Хлопнул по плечу, предложил переночевать у них в общежитии или в сторожке автобазы. Лев удивился: предложить ночёвку в три часа дня и в семи км от дома? Вот чудак! Отказался и вышел на трассу. Машин не было. Лёва потоптался-потоптался и решил: чего стоять, пойду.  Нагонит попутка - сяду. И, напевая: "Были сборы недолги, от Кубани до Волги", бодро пошагал по "военной дороге". Опустилась ночь, но Лёву это не обеспокоило: снежная дорога с вешками (шест с пучком прутьев сверху - указывает ширину дороги) и ночью видна хорошо.                                                                                                         

Звенящая тишина. Тихонько поскрипывает снег под валенками, да гулко рвётся пар изо рта. Смутно белеют по сторонам дороги сопки, заросшие мелким ельником. Ни огонька, ни дымка, никаких следов цивилизации... Льву показалось, что потеплело. С чего бы это? Началась позёмка,  и вдруг - заревело, засвистело, поднялись столбы снега. Лев понял: пурга.

Отвернулся от ветра, плотнее затянул шарф на лице. Вспомнил - кто-то говорил, что главное при пурге - не потерять дорогу и вешки. Ага, вот они. Может, вернуться? Но вроде пройдено уже полдороги. Нет смысла. Пошёл дальше, сгорбившись, пытаясь спрятать лицо от обжигающего ветра. Повалил густой снег. А где же вешки? Не видно. Вспомнилась почему-то "Капитанская дочка" - там  Гринёв тоже попал в пургу, но с ним были его дядька и Пугачёв, всё окончилось хорошо. И вдруг осознал: он один в тайге, в пурге, вешек не видно, куда идти, неизвестно. А лютый холод заползал под куцее Лёвино пальтишко! Нельзя стоять, надо идти, идти! Но куда? Проваливаясь во вновь наметенные сугробы,  Лёва брёл, падая, поднимаясь... Но вскоре обессилел. Постоял, отвернувшись от ветра. Может, сесть, отдохнуть? Но что-то подсказало: нельзя! Побрёл дальше, пытаясь разглядеть вешки, но видимость была нулевой. Показалось: идёт не туда. Вернулся. Понял - плутает. Шарф обледенел, ветер забивал дыхание. Упал, с трудом поднялся, качаясь. Побрёл, спотыкаясь.  Загудели колокола, замелькали радужные шары, круги и вроде послышался лай. Вдруг свет полоснул по глазам, что-то толкнуло в бок. Лёва упал и вырубился.

Пришёл в себя в какой-то комнате. Он лежал голый на топчане, и какой-то дядька больно тёр ему спину варежкой, остро пахнувшей спиртом. Дядька приподнял Льва и протянул стакан с какой-то прозрачной жидкостью. Лёва выпил, захлебнулся, закашлялся - это была водка. Дядька укрыл его тулупом, сказал "спи" - и вышел.                                                                                  

Когда Лёва проснулся, он лежал на том же топчане под тулупом. В комнате было светло, тепло и тихо, как в фонаре, а за окном бесновалась пурга. За столом сидела женщина лет 50-ти с добрыми морщинками у глаз и что-то шила. Увидев, что Лёва проснулся, отложила шитьё и улыбнулась.

- Проснулся, герой?  Как тебя зовут? Лев? А я Люда, жена дорожного мастера Михаила, это наш дом. Ой, ты в рубашке родился! Вчера вечером наш пёс Адольф поднял лай, и Михаил понял, что кто-то неподалеку плутает. Он взял фонарь и Адольфа на поводок. Нашли тебя неподалеку от нашего дома. Жить тебе оставалось минут 10, не больше, ты уже был почти без сознания. Упал, тебя бы занесло - и Адольф не нашёл бы тебя. Больше часа ты плутал в пурге, это не каждый выдержит. Молодец! Ну, как ты?  

Появился Михаил, здоровенный бородатый мужик. Сбросил тулуп и шапку. 

- Ставь на стол, Люда, обедать будем. Ну, пацан, как тебя зовут? Лев? Как ты, вроде оклемался? Вставай, одевайся, мойся. Люда постирала и погладила твои шмотки. Давай-давай.    

Лёва приподнялся - и вновь упал на топчан. Кружилась голова, горели спина и грудь после Мишиного массажа, тошнило.  Но Миша рявкнул:

- Подъём!

Пришлось встать, умыться и сесть за стол. И тут Лёва открыл глаза! Квашеная капуста и солёные огурцы, сало, котлеты, жареная картошка, клюквенный морс, свежий белый хлеб. Ну, и "мерзавчик" с парой рюмок. Миша довольно ухмыльнулся.                                          

- Удивлён? Огородик имеется, а главное - руки. Я дорожный мастер, 50 км дороги у меня. Засыпаю снегом ямы, трамбую, ставлю вешки. Если кто поломался - вызываю техпомощь, телефон имеется... Ты давай ешь! А теперь по маленькой - за твое спасение. Ещё минут 10 - и кранты, нашли бы тебя, пацан, только летом, когда стаял бы снег. Венки и слёзы. И вообще: как ты оказался один в тайге в пургу? Ведь по радио раз десять прошло штормовое предупреждение! Ты уже сколько здесь?   

- Два месяца.                                                          

- Тогда понятно. А то смотрю - вроде взрослый пацан, а не знает, что такое пурга. С ней шутки плохи... Ну ладно. А теперь позовём твоего спасителя.                                                       

В комнату вошёл огромный чёрный пёс, бросился ко Льву, стал облизывать лицо.                    - Адольф, место! Ложись, Лев, отдохни до вечера. Досталось тебе здорово! Но расслабляться не надо.                                                                                                                             

Ага, вот почему отставной морячок предложил ночлег - он-то знал о приближении пурги и был уверен, что и Лев знает. А Лев радио в комнате выключил! Здорово лопухнулся ты, Лев Ефимович, едва жизнью не заплатил за разгильдяйство! Но опыт приобрёл.                                                               

Пурга улеглась так же неожиданно, как и началась, утром в понедельник. Во вторник расчищали дороги, и Льву пришлось до среды погостить у Миши с Людой. Он от души поблагодарил этих простых добрых людей, бывших "врагов народа", и на всю жизнь запомнил их фамилию - Баймухамедовы. Ну, и Адольфа, конечно.                                            

В среду Лев вернулся в школу, на второй урок: русская литература. Вызвали, пришлось рассказывать о Катерине - "луче света в тёмном царстве". Эх, как пригодился бы Льву этот луч в прямом смысле пару дней назад! Четыре. И подумал: а ведь его никто и не искал бы. В интернате решили бы, что он вернулся домой, на прииск, а дома - что остался в интернате, зная о пурге. А он лежал бы ледышкой где-то в распадке!                                    

Неделю Лев чувствовал себя неважно, но потом молодость и здоровье взяли своё, пурга осталась лишь в воспоминаниях. Дома и в интернате о своих приключениях не рассказал: зачем? Ведь всё, в конечном итоге, окончилось благополучно. И слава богу.

 

ВОЛЧИЙ БИЛЕТ

Директор школы-интерната Александр Сонин по кличке Сашок, 35 лет, подтянут, всегда при галстуке, выбрит до синевы, одеколон "Шипр". Колодка медалей на лацкане пиджака. В войну был старшиной на эсминце, чем очень гордился.

... Это случилось на последнем уроке физики, 31 декабря 1954 года. Физику преподавал он же. Лёва был в приподнятом настроении: "пробил" 9-й класс, спасся в пургу, впереди - поездка домой на каникулы, 10 дней отдыха. Класс!

Сашок вошёл в класс, сел за свой стол. Сообщил:                                                                            - Ну, братцы-матросики, это последний урок во второй четверти. После будет э... классное собрание, и мы 10 дней будем, гы-гы, отдыхать друг от друга. А пока э... займёмся двоечниками. Встаньте, человекообразные!                                                                        

Их было трое, несчастных. Сашок без труда доказал, что они дебилы, лентяи и лоботрясы. Бедолаги стояли, опустив головы... Наконец Сашок посадил их и взглянул на часы.    

- У нас осталось э... полчаса времени. Хотя возвращаться к Бойлю - Мариотту и Гей-Люссаку э... тоже не хочется. Новый год сегодня!

Класс радостно загудел. Сашок пристукнул указкой.                                                                

- Тишина в кают-компании! Товарищ Штейн! Я хотел бы выяснить у вас э... кое-что, не имеющее прямое отношение к физике, но интересное, э... полагаю, всем. Вы не возражаете, друг мой?       

Лёва встал. Сашок продолжал:                                                                                                    

- Вот почему до революции евреи э... были торгашами, сватами, коммивояжерами, перекупщиками и в лучшем случае э... ремесленниками. К слову, о них писал Шолом-Алейхем, талантливый еврейский э... писатель, рекомендую почитать. Да и теперь евреи э... только завмаги, продавцы, снабженцы, экономисты или бухгалтера, как ваш отец. У нас на эсминце, к слову, единственный э... еврей Зисман был баталёром (кладовщиком). И почему э... нет еврейских фамилий среди шахтёров, сталеваров, моряков, строителей, хлеборобов - гвардии труда нашей страны? Да и на войне евреи э... не очень отличились, героически защищая Ташкент и штурмуя Самарканд. Э? Не обижайтесь, друг мой. На правду не обижаются. Может, вы имеете что сказать? Э? Так мы слушаем вас со вниманием!     

Класс оживился, слышались смешки.                                                                                               У Ефима был друг Давид Файн, военный журналист, прошедший  в дивизионной многотиражке всю войну. Он много рассказывал о знаменитых евреях, ведь о них не писали и не говорили. Лёве эта тема почему-то казалась очень интересной, и он не "отлипал" от стола. Кое-что вспомнилось и сейчас.                                                                            

... Лёва чувствовал усталость. За месяц он с семьёй преодолел почти 13 тыс. км на поезде, пароходе и автобусе, из тёплой Молдавии на Крайний север Азии. И сходу - "погоня" за 9-м классом, иногда приходилось сидеть за уроками до 10 вечера. Догнал. Пурга, когда остаток его жизни исчислялся минутами. Морозы 45-50 градусов. И вот - новое испытание. Возразить? Можно потерять с таким трудом завоёванный 9-й класс. Но ведь и промолчать нельзя! Так человек я или тварь дрожащая? Это Достоевский... Ну?                            

Сашок и класс терпеливо ждали. Наконец, глубоко вздохнув и попытавшись унять волнение, 

Лёва заявил:

-  Да, Александр  Петрович, вы правы.  Действительно, не были шахтёрами величайшие учёные Эйнштейн, Фрейд, Бор, Ландау, Иоффе. Не были колхозниками писатели Кафка, Ремарк, Цвейг, Фейхтвангер, Кассиль, Сервантес, а также гроссмейстеры Ботвинник, Эйве, Решевский, Ласкер, Бронштейн... 

Сашок стукнул указкой по столу.                                                                                                 

- Всё, достаточно. Садитесь.

Но Лёву уже несло.

- Извините, Александр Петрович, но я ещё не закончил отвечать на ваш вопрос. Итак, торговали композиторы Мендельсон, Блантер, Дунаевский, Кальман, завмагами были Каганович, Володарский, Свердлов, Урицкий, Литвинов и Карл Маркс. В Ташкенте стали дважды Героями Советского Союза генерал-лейтенанты кавалерист Крейзер и танкист Драгунский. Во время войны заместителями Верховного главнокомандующего товарища Сталина были евреи: по тылу - генерал-полковник Ванников, единственный пока трижды Герой социалистического труда, по фронту - армвоенкомиссар первого ранга Мехлис. Мой отец - капитан запаса, 6 медалей.                                    

Класс с интересом слушал, но Сашок снова стукнул указкой по столу и повысил голос.                

- Я сказал: хватит! Демагогия! И кто это вас так хорошо подковал, господин Штейн? Лучше бы он помог вам с физикой, а то тройки для такого гиганта еврейской мысли, как вы, мало.                                                                                                                                                           

-  Демагогия? А как может директор школы, педагог, член ВКП (б), депутат райсовета вести в школе на уроке откровенно антисемитские разговоры? Или это воспитание нашей молодёжи в стиле Геббельса?                                                                                            

Стояла такая тишина, что был слышен лай собаки на улице. Сашок побледнел, покраснел и вскочил со стула.

- Да как ты смеешь, сопляк, так разговаривать с директором школы!

- Попрошу, Александр  Петрович, обращаться ко мне на вы, как положено в школе. И без оскорблений. Да, смею. Я воспитан на идеях равенства, братства и дружбы народов нашей страны. Так нас учит Коммунистическая партия!                                                           

Льву показалось, что сейчас Сашка хватит инфаркт. Видно было, как он с трудом загоняет бешенство в селезёнку. Прошипел:                                                                                            

- Ну что же, гражданин Штейн! Вы исключены из школы за оскорбление директора. Сегодня же освободите место в интернате. Исключены с волчьим билетом, поэтому появляться в школе, пока я директор, вам не следует во избежание вызова милиции. Вы поняли?                                       

-  А как же! Понял. Вот именно - пока вы директор школы!                                       

Сашок метнул в Лёву указку (не попал). Школьники вскочили со своих мест. Сашок выбежал из класса, громко хлопнув дверью, и тут же задребезжал звонок.                         

Лев не спеша сложил книжки и тетрадки в портфель. Ожидал, что к нему подойдут одноклассники, подбодрят, ведь Сашка ненавидели все. Шум стоял неимоверный, но никто не подошёл. Эх, ребята, ребята...

В интернате Лёва накатал подробную жалобу на Сашка в Миннаробраз РСФСР, получилась целая тетрадка. Побросал в вещмешок свои бебехи и подумал, что теперь семья "разбогатеет" на целых 300 рублей - стоимость его содержания в интернате. Из школы исключили, добавку получили...  Ха-ха, юмор висельника!                                                          

Ни с кем не прощаясь, оделся и вышел. Зашёл на почту отправить жалобу, потом на трассу голосовать - и вскоре уже был дома, на прииске.                                                           

Рассказал маме. Бэла всплеснула руками.                                                                                  

- Боже мой, Лёва, что ты натворил! Что скажет папа!?                                                           

- Что скажет, то и скажет. Перестань стонать, не пропаду.                                                

Вечером мама, как ей казалось, дипломатично,  рассказала о Лёвиных делах Ефиму.  

Ефим подпрыгнул на стуле и врезал кулаком по столу.                                                

- Что ты там натворил, идиот!?                                                                                                  

- Я не идиот! И вы, и школа - все учили меня: будь смелым, мужественно защищай свои идеалы и убеждения. Так почему я должен молча сносить оскорбления и антисемитизм!?     

- Потому что ты еврей, осёл ты этакий! Это антисемитская страна - Россия! Выбрось из головы, что пишут в газетах и показывают в кино, - это только пропаганда. Понимать надо!

Мама примирительно сказала:                                                                                                    

- Ефим, Лёве только 16. Ему ещё рано думать о том, что пережили мы. Тебе надо зайти в школу и узнать, что же там произошло, в конце концов! Ты же собираешься ехать в Ягодный?              

- Никуда я не пойду! Что мне там скажут? Что мой сын оскорбил директора?                     

- Нет, Ефим. Лёва  никого не оскорблял. Этот разговор затеял директор. Это безобразие. А ты бы на месте Лёвы промолчал бы?

Ефим взвился.

- Да, промолчал бы! Надо быть умнее! Директор остался на своём месте и должности со всем своим антисемитизмом, а где наш герой Лёва? Так каков баланс?                             

Мама вздохнула и вытерла глаза.


 
 

Цидулко, Наум
№154 Apr 2017

 

Our Florida © Copyright 2024. All rights reserved  
OUR FLORIDA is the original Russian newspaper in Florida with contributing authors from Florida and other states.
It is distributing to all Russian-speaking communities in Florida since 2002.
Our largest readership is Russians in Miami and Russian communities around South Florida.
Our Florida Russian Business Directory online is the most comprehensive guide of all Russian-Speaking Businesses in Miami and around state of Florida. This is the best online source to find any Russian Connections in South Florida and entire state. Our website is informative and entertaining. It has a lot of materials that is in great interest to the entire Florida Russian-speaking community. If you like to grow your Russian Florida customer base you are welcome to place your Advertising in our great Florida Russian Magazine in print and online.