По понедельникам паркетные коридоры киностудии оказываются отполированными до блеска. И скользкими, словно свежий лёд. Ассистенточки и старлетки семенят тоненькими ножками на шпилечках-каблучках, с трудом удерживая  равновесие. А поскользнувшись, бедняжка взмахнёт ручками, пискнет: "Ой!" - и виновато так заулыбается: мол, не я неуклюжая, а пол скользкий, разве не видно? Шуршат бескаблучники, другие какие-нибудь топают "на толстом и устойчивом". Эти не поскальзываются, но по понедельникам на всякий случай ходят медленнее, чем обычно. А чуть позже солидно и важно по бесконечным паркетным шашкам, блестящим и музейно-внушительным, шагают, чеканя, наимоднейшие и не менее блестящие, чем намастиченный пол, ботинки из драгоценной кожи австралийской антилопы. Шагают чётко, уверенно, целенаправленно. Потому что всё и вся в здешнем королевстве от них зависит. Ну, не от ботинок, конечно, а от их хозяина. Владыки всея студии. Олигарха. Продюсера. А прозвание ему - Буревестник.

Аська едва успела Мариночку за угол оттащить, как просвистело мимо, протопало, и многотысячный костюм скрылся за административными дверьми.

- Фу, пронесло! - выдохнула она. - А то б сейчас огребли ни за что ни про что!

Мариночка только глаза округлила: первый день на студии - ничего не понимает ещё.

- Запомни, - назидательно сообщила Аська, - если Буревестника увидишь, сразу прячься, куда придётся. Ему ж всё равно, на кого кидаться, другого кого-нибудь встретит и расклюёт на мелкий винегрет.

Мариночка непонимающе смотрела на Аську.

- Буревестник - это наш продюсер, - заметив смятение в глазах подруги, стала Аська терпеливо объяснять. - Его так прозвали, потому что он налетает на человека ни за что ни про что и...

В этот момент рыдающая женщина промчалась мимо них, а вслед пронеслось громогласное:

- Я разгоню эту чёртову богадельню, в конце концов! Бездельники, хрен бы вас драл!

- Бежим - зашептала Аська, уволакивая Мариночку из радиуса непосредственной близости скандала. - Давай в буфет завернём и попьём кофейку. Там я тебе всё и расскажу.

В буфете, однако, Аське не сразу удалось приступить к обстоятельному описанию жизни студийной. Толкучка у стойки образовалась неимоверная.

- Вот блин, - раздосадовалась Аська. - И надо ж так - ровно в перерыв "Козлобогии" попали!

- Что-что? - окончательно расстроилась запутавшаяся Мариночка, поминутно выталкиваемая из очереди дюжими молодцами, наряженными в отвратительно грязную и почему-то вонючую холстину.

- Картина так называется - "Как зрили боги", - объяснила торопливо Аська, выталкивая в свою очередь наглого дядьку в звериной шкуре, пытающегося  пролезть впереди неё к стойке.

- А козлы при чём?

- Да ни при чём козлы, просто наши так прозвали, ну, для краткости... А впрочем, - Аська повысила голосок, - может, и есть смысл в этом - насчёт козлов...

И она злобно уставилась на наглого мужика. Тот моментально завёлся:

- У нас перерыв всего полчаса! Восемь часов мучил, и дальше конца не видно! Можно хоть чашку чая взять?

- Только не передо мной! - парировала Аська. - Ты что, один тут такой? У меня тоже съёмки!

Мужичина, ворча, отступил, и Аська наконец протолкалась к стойке.

- Два капучино, пожалуйста! - проорала она, поскольку шум стоял неимоверный.

Одним глазом приметив освободившийся столик, она вытолкнула Мариночку из толпы со словами: "Занимай скорей, пока другие не впёрлись. Кофе сама принесу!"

Мариночка от ужаса мотыльком шарахнулась к свободному столу, с завидной резвостью обгоняя холщовых мужичков. Аська с двумя чашками в руках двигалась вслед за ней, проворно лавируя между потоками людей. Пару минут подруги молчали, помешивая маленькими ложечками кофейную жижу. Затем Мариночка, оглядев помещение буфета, набитое основательно загрязнёнными и странно одетыми гражданами, спросила:

- Откуда они взялись такие?

- Говорю ж с "Козлобогии"! Ну, с картины "Как зрили боги!" Это массовка. Их на перерыв отпустили, ненадолго. Вот они и торопятся пожрать, пока их Рюмишна обратно часов на восемь не загнала.

- Кто-кто? - в отчаянии крикнула Мариночка.

Аська вздохнула с видом подследственного, запутавшегося в показаниях. Набравшись терпения, она начала.

- Рюмишна - она ассистент по актёрам. Одна из старейшин. Поэтому работает на "Козлобогии" у Магистра. Магистр - он тоже из старейшин. Поэтому у них вообще рабочий день никак не нормируется. Вот эти, - она кивнула головой в сторону бодро жующих "холщовых", - они, бедняги, иной раз тут неделями в павильоне ночуют. Потому что Магистр не отпускает. Сам он  в доме напротив студии живёт, и если ему ночью великая идея приходит, то он немедля всю группу на съёмки вызывает, и они мчатся его мысли в дело воплощать. Потому Рюмишна актёров надолго отпускать не любит. Если по первому требованию мэтра человека на площадке не окажется, знаешь, как ей попадёт? А то ещё Буревестника вызовут, тогда вообще - пиши пропало. А фамилия её - Рюмочкина, да и выпить она не дура. У неё всегда в сумке фляжка с коньяком имеется. Потому и прозвище. Но её тоже можно понять: двадцать лет при Магистре - это я доложу тебе... Да ещё и под Буревестником!

Увлёкшись рассказом, Аська почти не смотрела на Мариночку. А та только хлопала глазами, запутавшись окончательно в местных перипетиях. Заметив отчаяние, уже явно вырисовывающееся на Мариночкином лице, Аська внезапно расхохоталась.

- Да не бойся ты! Тут быстро осваиваются. А что поделать - метод погружения! Бросили в воду и - плыви!

Мариночка дёрнулась, физически ощущая перспективы погружения камнем на самое дно неизвестности, и попыталась перейти поближе к спасительной конкретике.

- Ась, слушай, мне кажется, или от них как-то пахнет странно...

- Так говном! - припечатала Аська.

- Чем??? - Мариночка округлила и без того большие глаза.

- Ну, лиричнее сказать "навозом", но от этого запашок не изменится, - захихикала Аська. - Дело в том, что Магистр признаёт только натуральное. Если снимают сцену на скотном дворе - то и навоз должен быть настоящим. "Природную фактуру ничем заменить нельзя", - процитировала она явно чужие слова, сохраняя и интонирование первоисточника - надменное, презрительное, высокомерное.

- И где они его только берут? - изумлялась Мариночка.

- А кого волнует? Для этого ассистенты по реквизиту имеются! Грузовиками с фермы возят. Кроме того, сейчас в павильоне стадо коров снимается, тоже от себя кой-чего свеженького подкидывают, - веселилась Аська. - Но больше всех достаётся, конечно, костюмерам. Каждого вручную обмазывать приходится, прикинь? Двести человек! Адский труд, поверь мне.

- Да уж... верю... - Мариночка с трудом сглотнула застрявший в горле кофе. В этот момент навязчивая мысль о романтичной работе на кинопроизводстве стала потихоньку бледнеть и остывать. А Аська тем временем продолжала, не замечая колебаний подруги:

- Тебе по большому счёту бояться нечего. Будешь фактически за моей спиной. Все проблемы с директором, деньгами, режиссёром и продюсером - заботы художника-постановщика, то есть - мои. А тебе нужно будет лишь заниматься своим прямым делом - декорированием. Красить, фактурить, подбирать материалы, обставлять декорации, в общем, ты поняла: работа у тебя - художественная.

- Художественная, - эхом отозвалась Мариночка, ещё не совсем очнувшись от своих страхов и сомнений.

Она с трудом привела себя в состояние концентрации на будущем поле деятельности и открыла было рот, чтобы наконец задать вопрос по существу, однако сему не суждено было сбыться. Громоподобный голос раздался, казалось бы, из самого поднебесья и обрушился на бедовую Мариночкину голову.

- А ну, всем встать!

Мариночка вскочила было на ноги, но Аська вовремя удержала её.

- Ты что! Это же не нам! Это Рюмишна своих собирает!

Мариночка в растерянности закрутила головой, а голос нарастал, нарастал и уже, казалось, полностью заполнил собою весь буфет.

- Я для кого часы показывала? Я кому сто раз сказала, что тридцать минут - и назад! Эдуард Дормидонтович вас что, дожидаться должен?! Ни уважения у вас, ни понятия, ни вкуса, ни культуры!

Холщовые, побросав недоеденные обеды и дожёвывая на ходу всё, что можно было утащить с собой, устремились вихрем к выходу и завертелись в узких дверях, создав некое подобие воронки. Подгоняемые громовым голосом грозной ассистентки, они давились и толкались в проходе до тех пор, пока под собственным напором не вылетели прочь, словно пробка из бутылки с шампанским.

Как только толпа скрылась в коридоре, в дверном проёме показалась очаровательная девушка. Она брезгливо наморщила носик: видно, запашок "натуральной фактуры" её не сильно порадовал - и изящно прошествовала к дальнему столику через весь буфет, ставший после разгона обедающей массовки относительно свободным. Мужчины, оказавшиеся поблизости, немедля оживились и с удовольствием провожали милашку взглядами: длинные волосы, красивые глаза, статная фигура - в общем, тут было на что посмотреть. Барышня, явно привычная ко всеобщему вниманию, спокойно уселась и неторопливо закурила. Обладательница же громоподобного баса уходить уже не спешила. Она обошла несколько столиков и о чём-то переговорила кое с кем, позволив Мариночке вдоволь налюбоваться своей внушительной особой. Роста в Рюмишне было метра под два, к тому же зрительно увеличивал её высокий шиньон, небрежно пристёгнутый к голове. Ниспадающие каскадом на мощные плечи кудри отливали синтетическим блеском. Боевая раскраска лица наводила на мысли о племенах команчей, готовящихся к выходу на тропу войны. Наряд, однако, у возрастной дамы был весьма игрив: длинная юбка имела разрез, являя окружающим на удивление стройную ещё ногу в атласном чулке. Верхняя часть тела у амазонки сохранилась несколько хуже - под обтягивающим трикотажным модным свитерком бугрились плотные валики жира.

- Она в молодости моделью была!

Мариночка вздрогнула. Увлёкшись созерцанием великой командирши, она и забыла, зачем она здесь и с кем. А Аська продолжала комментировать:

- Её Магистр на подиуме и увидел. Тогда он был ходок, говорят, яростный! Вместе с Буревестником отжигали - весь город гремел. В общем, попала наша юная модель в лапы двум ястребам. Но ничего, она тоже не лыком шита. Раскрутила их вначале на малые ролишки, потом больше, больше. Ну, далее не пошло: уж больно высоченная она, пару не подобрать. Но на студии осталась. И вот уж тридцать лет при них ассистенткой... Разносит её, конечно, от пьянки, а так - ничего, смотри, ноги-то ещё...

- Ты говорила - двадцать...

- Что - двадцать?

- Ну, лет она у него...

- Да ну, - отмахнулась Аська, - какие там... тридцать, не меньше!

А в этот момент обсуждаемая экс-модель поравнялась со столиком, за которым невесть чего ожидала барышня, своим недавним появлением привлёкшая внимание мужской половины кафе. Рюмишна что-то стала говорить красотке, на что та улыбчиво кивала и, наконец схватив свою весьма объёмистую модную сумку, начала её открывать. Но Рюмишна отрицательно замахала руками и поспешила к выходу.

- Она, наверное, актриса? - кивнула Мариночка в сторону девушки. - Прибыла на кастинг и ожидает встречи с режиссёром. А сумка какая огромная! Ох уж эти необъятных размеров женские сумочки! И что только такие хрупкие барышни в них носят? Косметику, наверное! Хотят быть красивыми, хотят быть лучше всех.

В голосе Мариночки зазвенели нотки расстройства и разочарования: сколько ни употребляй косметику, не все могут стать такими прелестными, как эта незнакомка... Аська ухмыльнулась и открыла было рот, чтобы ответить на вопрос, как вдруг послышался из-за дверей чеканный шаг, и по буфету зашелестел тревожный шёпот. Некоторые внезапно вскочили со своих мест, озираясь, куда бы скрыться, но было поздно. Многотысячный костюм, антилоповые ботинки вдвинулись в буфет стремительно, буквально внося своего хозяина, словно смерч или ураган. Народ пригнулся, а Мариночка, узнав зловещий облик Буревестника, внутренне сжалась, будто бурундук, увидевший страшный глаз филина над своей бедовой ушастой головой. Но крик на сей раз не произошёл. К Буревестнику подобострастно подскочила Рюмишна и зашептала ему что-то в самое ухо. Продюсер коротко кивнул и двинулся по проходу в глубь кафе. Проследить траекторию его движения было делом несложным. Костюм и ботинки влекли его тело прямиком к столику красотки, мирно попивавшей кофеёк.

- Ей попадёт? - внезапно вырвалось у Мариночки.

- Вот лично ей - не думаю, лично ей - вряд ли! - скептически заметила Аська.

- А почему? - удивилась Мариночка. - Ты же говорила, что всем, кто под горячую руку...

- А ещё я тебе говорила, - перебила Аська, - что Буревестник - ещё ох какой ходок. Барышню эту не пропустит.

- Так почему же, - наивно продолжала гнуть своё Мариночка, - почему же, если он такой ходок, почему ты говоришь, что если мы ему попадёмся, он нас непременно расклюёт на мелкий винегрет?

Аська со вздохом сожаления посмотрела на подругу.

- Слушай, Масяня, ты себя давно в зеркало видела?

Мариночка хотела было уж и обидеться, но Аська обезоруживающе улыбнулась.

- Милая, нам с тобой скоро грянет тридцатник, а Буревестник выше отметки двадцать два не поднимается. И потом, у тебя что - ноги от ушей? Или талия - хотя бы шестьдесят?

Мариночка удручённо молчала.

- То-то же! - резюмировала Аська. - На всякий случай держись от него подальше. Тебе же лучше будет!

Пытаясь сдержать обиду, нет, не на подругу, а на суровую реальность, Мариночка принялась присматриваться к парочке, вступившей тем временем в оживлённую беседу. Буревестник не казался теперь грозным и страшным, а, напротив, производил впечатление весьма галантного кавалера. Некоторое время продюсер и барышня просто смеялись и разговаривали. Затем барышня потянулась к сумке. Не переставая говорить и улыбаться, она запустила в объёмистый ридикюль обе руки и вытащила... отрубленную человеческую голову. Мариночке, наблюдавшей за происходящим, захотелось немедленно проснуться. Такого отвратного сна давненько не видалось. "Сейчас я проснусь, умоюсь, оденусь, позавтракаю и пойду на киностудию. Аська обещала на работу пристроить..." - строго сказала она себе. Однако гнусное виденье не исчезло, напротив, события продолжали неумолимо и страшно развиваться. Буревестник, оказавшийся попросту бандитом, а вовсе никаким не продюсером, совершенно невозмутимо и со знанием дела разглядывал отрезанную голову. Новоявленная же Саломея  продолжала мило щебетать и попивать кофеёк. Половина посетителей буфета, оказавшихся невольными свидетелями жуткого преступления, поперхнулась непрожёванными кусками. Кое-кто суетливо метнулся прочь.

Внезапно сбоку раздалось хрюканье. Мариночка, будучи в полуобморочном от ужаса состоянии, повернула голову и, увидев давящуюся от смеха Аську, приготовилась зарыдать от безысходности и смятения.

- Вот чёрт! Говорили же мне, что мясники сегодня явиться должны! - воскликнула Аська и кровожадно глянула на несчастную голову, которую молодая убийца уже приняла обратно из рук своего подельника и изготовилась снова поместить в сумку. - Отличная работа, ничего не скажешь, нет, ты только посмотри!

"Я уже в аду?" - промелькнуло в голове у бедной Мариночки, и, побледнев, она начала сползать со стула.

- Эээ! - спохватилась Аська. - Ты что? Господи, да это же муляж! Силиконовая голова! Гримёры лепят в Москве, наши так не умеют, технологий не знают. Трупы делают, раны клеят, язвы, увечья разные, уродские маски... Поэтому и прозвище у них - мясники! А денег стоят они - немерено, в смысле - силиконовые изделия. Вот Буревестник сам пришёл работу проверить, ему ж бабки отстёгивать, и, смотри, доволен. А девка, видно, мастерица, молодая, а уже так работает! Ну, умничка, ничего не скажешь.

Аська продолжала восхищённо квохтать, пересыпая свою речь бесчисленными профессиональными "киношными" терминами. Мариночка кивала в такт головой утвердительно, но услышать уже ничего не могла. Второй раз за этот день мысль о том, что работа в кино не такая уж шикарная идея, кольнула её - и словно тонкая игла впилась прямо в сердце. Да так там и осталась.