Если бы все люди

однажды вынесли на рынок

все свои грешки и пороки,

 то каждый, разглядев пороки соседа,

с радостью унёс бы свои домой...
Геродот

Особое место в жизни рижан занимал Большой базар - одна из достопримечательностей латвийской столицы, которая впечатляла всех приезжих не меньше, чем Домский собор. Где ещё можно было увидеть такие огромные павильоны - настоящие самолётные ангары?! Молочный, мясной, овощной, рыбный...

            Мама часто и охотно брала меня на базар попутчиком-носильщиком, прекрасно понимая мой интерес к жизни во всех ее проявлениях. "Лишь бы не в школу!" Ездили мы туда не часто, но - с аппетитом! Медленно обходили всё павильоны, пробовали сметану свёрнутой бумажкой, тыкали железным крючком в висящее над прилавками мясо! Надо и солёный огурчик попробовать, а там - и квашеную капусту. Покупаем ещё полкило сахара, крестьянский чёрный хлеб, сыр с тмином, суповой набор, перевязанный ниткой (сельдерей, петрушка, кусочек морковки).

            ... Мы уже у рыбного павильона. Вот где оттачивалась наблюдательность ещё маленького мальчишки! Поскольку я всё нижеописанное наблюдал довольно часто и с интересом, заранее сообщу, что "замечания" мамы всегда были одинаково серьёзны: "Ну почему тебя ко всему нехорошему тянет! Несчастные люди, а ты смотришь, будто это приключенческий фильм!" Но всё же она оставляла меня на моём "наблюдательном пункте" с условием: "Близко к ним не подходи, жди меня на этом же месте - я через полчаса вернусь!"

            ... Обычно в уголке просторного рыбного павильона, там, где поменьше света, можно было увидеть интереснейшие группки людишек (может, они обычно здесь собирались из-за возможности раздобыть какую-нибудь закуску?). Пишу "людишек", так как этот тип базарной братии был всегда одинаков и мало похож на нормальных людей: испитые лица, худоба, хриплые голоса... Один, второй, а вот и третий бредёт! Одеты плохо, но интересно. На ком-то замызганный, но в прошлом стильный пиджак, болтающийся просто поверх тельняшки, и падающие грязные брюки (когда-то в элегантную полоску!), вместо ремня их поддерживает просто верёвка! Вот другая "модель" - засаленная телогрейка с торчащими кусками ваты, даже летом! А какие только "головные уборы" я там не видел! И потерявшие цвет бескозырки, на которых с трудом можно было различить надпись "Балтийский флот", и кепки со сломанными козырьками, и, конечно, страшные шапки-ушанки - без формы и цвета, определённо служившие и подушками.

            Вот нетвёрдой походкой приближается пьянчужка в рваной яркой ковбойке с сеткой, полной пустых бутылок. А этот, видимо, ветеран войны: какая-то двубортная хламида на нём с поблескивающей из-под лацкана медалькой, наверное, "За взятие Берлина". Странно, что медаль свою он не продал и не пропил. Или ещё не успел? Или, может быть, это и есть последняя ниточка, связывающая беднягу с прошлым миром, друзьями, войной?

            Что их всех объединяло, кроме выпивки? Потухшие глаза, опухшие лица, обмороженные и разбитые руки... Пустые бутылки (тара) были предметом их вечных поисков по всем задворкам базара. Найдя бутылку, внимательно осмотрев горлышко (нет ли трещинки?), иногда допив остатки содержимого, они прятали её за пазуху или аккуратно опускали в сетку - "Пойдёт на обмен!" Продавцы отделывались от них, давая отбросы еды, или крыли матом, прогоняя от чистых прилавков.

            Когда они "пировали", то на газетке обычно лежали селёдочка, иногда стремижка, лучок, соль, насыпанная горсткой. Редко - кусочек сала, который с хрустом резали ржавым сломанным перочинным ножичком. Когда разживались "маленькой" - "чекушкой" водки или "пол-литрой", - был настоящий праздник! А так обычно пили всё: от вина и пива до политуры. Разливали этот "натуральный" продукт низкого качества по замусоленным стопочкам осторожно и аккуратно (не дай бог расплескать!) и дружно принимали на грудь. Так как пьяный огонёк в их душе постоянно поддерживался, то пировать в базарном вонючем тепле было для них всё равно что побывать с друзьями в ресторане!

            Базарные пьянчужки отличались от парковых и уличных тем, что почти всё время проводили в одном и том же месте - на базаре. Иногда выполняли здесь немудреную работёнку - подмести, поднести, погрузить, разгрузить, сбегать... Всю эту братию торговцы знали в лицо, да и я, бывая с мамой на рынке, много лет подряд встречал там почти одни и те же, как будто истлевшие фигуры. (Позже я даже разговаривал со многими, давая им немножко "на опохмел". Некоторые из них были преинтереснейшими типами!)

            "Ну, будем!" - и вот уже льются бесконечные пустые разговоры. В пьяном тумане вспоминается то, чего и в помине никогда не было, места - куда нога их и вовсе не ступала. Счастливая семейная жизнь из прошлого, постоянная работа, друзья, "обеспеченное" существование, "уважение коллектива" и всё такое прочее было в этом "букете" из реальности и фантазии, наспех связанном враньём и пьяной выдумкой. Было или не было? Неважно... Хоть приятно пьяному языку эти слова произносить! Вот уже речь нашего "оратора" становится всё более невнятной и замедленной. Вот уже пошли и оскорбления, и восхваления. Часто всё заканчивалось "щадящей" пьяной дракой...

            Ну почему я, мальчишка, любил всё это наблюдать? Ясно помню все эти картины рижского "дна" и сейчас, поэтому так легко и быстро всё вышеописанное легло на бумагу.

А вот многие другие - нужные, серьёзные и важные - вещи, к превеликому сожалению, забыл...