Бася - маленькая старушка: сухонькая, с непослушными волосами, с бледным лицом и рябоватой пергаментной старческой кожей на детских руках. Она ходит в чёрной шубке из искусственного меха - ей теперь всё время холодно.

Всякий раз после субботней службы раввин нашей синагоги сажает немногочисленных прихожан за общий стол. Большая бутылка водки идёт по кругу; разрезается, разламывается хала; раскладывается по тарелкам незамысловатая закуска.

Бася всегда сидит напротив меня. Она слегка шамкает губами, будто что-то бормочет, - и роняет крошки халы на воротник своей искусственной шубы.

Она подносит к губам пластиковую рюмочку с клюквенным соком и смотрит куда-то поверх моей головы.

Много лет назад, когда Бася была совсем маленькой, она жила в крошечном городке посередине большого мира.

В раскрытое окно ударяло яркое солнце. Его лучи преломлялись в гранях прозрачного графина на столе, загадочно раскрывались на деревянном полу аккуратной лёгкой радугой.

Она ходила босиком по радуге, чтобы радоваться жизни. И она радовалась жизни и не знала, что где-то далеко есть странные люди, которые уже решили, что совершенно необходимо, во что бы то ни стало им нужно убить маленькую Басю.

Чтобы убить Басю, они соорудили танки и самолёты, вооружили солдат и научили их красиво маршировать - так, чтобы сверкали их штыки и каски. Они соткали громадные флаги, чтобы праздновать победу над маленькой Басей. Чтобы убить Басю, они захватывали одну страну за другой: заключали союзы и нарушали договоры, были вероломны и изворотливы, расчётливы и беспощадны.

Лидеры кричали в микрофоны перед огромными сборищами ликующих людей, и долгое лающее эхо висело над толпой. И все они соглашались, что совершенно необходимо, во что бы то ни стало им нужно убить Басю.

Были даже построены специальные лагеря смерти - с подъездными путями, трубами, вышками, псарнями и массивными воротами.

Настал день, когда они пришли в крошечный городок посередине большого мира и собрали всех на вокзальной площади. Они так хотели убить Басю, что решили убить всех - чтобы не промахнуться. Они стреляли, но промахнулись. Маленькая Бася выбралась из ямы мёртвых и спряталась в лесу.

Она собирала влажную болотную клюкву - и жила.

Когда они поняли, что Бася осталась жива, пришлось снарядить специальный отряд, чтобы найти её. Злые собаки надрывались до хрипоты, и долгое лающее эхо висело над лесом.

Люди в касках спотыкались о корни деревьев, проваливались в жирную жижу болот. Колючие еловые ветки стегали наотмашь, и люди вытирали струи дождя и капли пота с оцарапанных лиц. Они терпели всё это ради одной важной цели - им совершенно необходимо, просто обязательно нужно было убить Басю.

И они нашли её.

Прижавшись спиной к берёзе, маленькая Бася сидела и смотрела куда-то поверх людей и собак. Её губы слегка шевелились, будто она что-то бормотала. Ей было холодно.

Трава пахла отшумевшим дождём, солнце искрилось в листьях - а сквозь эти листья и хвою загадочно проглядывал кусочек аккуратной лёгкой радуги.

Люди, которые хотели убить Басю, могли бы сделать это прямо там, в лесу. Но они решили, что так будет слишком просто. Ведь они уже построили специальные лагеря - с подъездными путями, трубами, вышками, псарнями и массивными воротами.

Они переводили Басю из одного лагеря в другой: иногда в холодном вагоне, иногда пешком многодневным маршем. Они подгоняли её прикладами в спину. Они торопились.

В трёх разных лагерях пытались они убить Басю, но Бася жила.

Отпылали пожарами и опустели города. Отгромыхали и застыли на чужих полях тяжёлые танки. Стало тихо посередине большого мира. Так тихо, что было слышно, как бесприютно скрипит, покачиваясь на ветру, дверь, за которой не было теперь ни дома, ни прозрачного графина на столе, ни аккуратной лёгкой радуги.

Победные знамёна сожгли на площади. Каски и штыки переплавили на детские велосипеды и коляски. Умерли все люди, которые хотели убить Басю. А Бася живёт.

Вот только ей теперь всё время холодно, поэтому она никогда не снимает чёрную шубку из искусственного меха.

Когда весёлый раввин поднимает пластиковую рюмочку и говорит: "Лехаим! За жизнь!", - "За жизнь!" - повторяет за ним нестройный хор прихожан. "За жизнь, - тихо шепчет Бася. - За то, чтобы радоваться жизни".

Она пьёт клюквенный сок. Её взгляд устремлён куда-то поверх моей головы, и я машинально оборачиваюсь, чтобы понять, куда она смотрит.

Там, за моей спиной, закрытое шторой окно. Штора закрывает окно неплотно, и острый солнечный луч, преломляясь в небольшой трещине в верхней части окна, загадочно раскладывается аккуратной лёгкой радугой.