| |
РОЖДЕСТВЕНСКИЙ КРУИЗ
Письменные приглашения на встречи холостяков с незамужними женщинами Феликс получал и раньше, оттого не удивился, достав очередное такое послание из почтового ящика. Впрочем, удивляться подобному не стоило. В Америке по почте приходит всё что угодно: важные документы, например, паспорт или кредитная карточка, и всякая ерунда типа промокашек-меню из дешёвых закусочных. И абсолютно никого не смущает макулатура среди действительно нужной корреспонденции. Народ привычно сортирует кипы бумаги, превратив это бездарное занятие в каждодневный ритуал. Чего только не бывает в завалах почтового мусора? Кстати, именно так традиционно и называются горы рекламных рассылок. А уж перечень предлагаемых в них товаров самый разнообразный. Тут тебе и жратва, и автомобильные покрышки, и прочие фундаментальные составляющие здешней жизни. А с какими воззваниями обращаются предприимчивые отправители! Их содержание - вообще апофеоз заботы о потребностях ближнего. Однако трогательное беспокойство в большинстве случаев относится не к конкретному лицу, а к потенциальному клиенту. Ведь чаще всего на бросовых конвертах в строке "имя получателя" стоит демократичное уведомление "тому, кто проживает по данному адресу". Предназначались безымянные отправления и Феликсу. Очевидно, его предшественник, арендовавший квартиру, собирался серьёзно обустроить личную жизнь. К столь несложному выводу Феликса подтолкнула тематика потока мусорной почты, доставшейся ему по наследству. Обычно он, не открывая, выкидывал очередную докучливую депешу, однако на сей раз решил поинтересоваться её содержанием. Тем более что, по логике вещей, она предназначалось и ему. Во-первых, холостяку, а во-вторых, тому самому анонимному получателю, проживающему по данному адресу. А письмецо и впрямь оказалось любопытным. "Дорогой друг! - обращался неведомый автор. - Наконец у тебя появился уникальный шанс..." Столь многообещающее вступление не могло оставить безучастным даже Феликса с его стойким иммунитетом к навязчивой, как пляжная муха, рекламе. Советские эмигранты в Америке делятся на две категории: тех, кто прислушивается к советам всех, и тех, кто не верит никому. Вероятно, потому люди так по-разному и устраиваются в здешней жизни: первые - как малоуспешные мечтатели, вторые - как преуспевающие скептики. Феликс относился к последним. "... Не упусти его! - заклинал неизвестный филантроп. - Клуб "Одинокие сердца" приглашает тебя в романтическое рождественское путешествие на борту океанского лайнера "Атлантик Стар". Наших гостей ждут незабываемые впечатления в обществе новых друзей, и кто знает, может, тебе суждено отыскать там свою судьбу..." В конверте лежали фотография белого парохода, тарифы кают разного класса и купон для приобретения билета по льготной цене. Стоимость круиза выглядела сногсшибательно низкой. Вообще-то Феликс не был падок на дешевизну. В ней он видел свидетельство сомнительного качества всучиваемой услуги и завуалированную эксплуатацию повадок шаровика. Ну кто ещё выискивает копеечную выгоду? Тем более в Америке, где стоимость любого продукта просчитана до последнего цента. Обычно уважение человека к себе и начинается с отказа от халявы, хоть порой мучительно жалко не воспользоваться дармовыми дивидендами. "Купи! Купи!" - взывали строчки письма. Да ещё этот чёртов купон мозолил глаза, как долларовая купюра, оброненная кем-то на заплёванном жвачкой тротуаре. Не поднимешь ты - другие мешкать не станут. А к заманчивому предложению прилагался номерок телефончика бесплатной связи, начинающийся с числа 800. То есть Феликс мог беспрепятственно получить сопутствующую информацию. Она то в итоге и свела на нет его колебания. Весь фокус заключался в том, что этот рождественский круиз предназначался не просто гражданам и гражданкам, в настоящее время не связанным брачными узами. Хоть в новогоднее путешествие на пароходе с огромной ёлкой на палубе приглашались - да! свободные мужчины и женщины, тем не менее, существовала одна пикантная особенность. Как Феликсу удалось выяснить, некая турфирма на Карибах зафрахтовала пассажирское судно, планируя посодействовать уже не совсем юным дамам в устройстве свиданий с молодыми кавалерами, а тем, в свою очередь, помочь поднатореть в амурных делах в объятиях зрелых спутниц. Когда Феликс прозрел и принялся выпытывать у туроператора возрастной ценз пассажиров, ему недвусмысленно намекнули, что этот вояж будет классический "Кугуар фестиваль". Рождественская секс-феерия! То есть его зовут присоединиться к путешественникам в эротические джунгли в компании Санта-Клауса и опытных проводниц в тамошние дебри. В Америке "кугуарами", или "пумами", традиционно называют жаждущих любви женщин бальзаковского возраста и давно перешагнувших его. Сущность женщины-"пумы" - это, скорее, мировоззрение, нежели количество прожитых лет и социальный статус. Женщина-"пума" - необязательно незамужняя дама. Но не убеждённая агамистка. И, само собой разумеется, не добродетельная супруга, посвятившая себя семье. Женщина-"пума" иная по природе. Желание ублажать кого-то у неё сужается до цели заботиться исключительно о себе, а потребность окружить теплом близких трансформируется в задачу взять от жизни самое лучшее. Такая не вяжет и не кашеварит. Не декорирует дом и не заготавливает соления. Не мечется между детьми и мужем. Не жертвует собой и не угождает. Она цинична и всеядна. Женщину-"пуму" нельзя осуждать, её можно только принять такой, какой она есть, но способен это сделать только мужчина определённого склада. Недаром предвкушение встречи с подобными ласковыми хищницами в предстоящем круизе вскоре безраздельно занимало мысли Феликса - сорокалетнего сластолюбца, уже открывшего этот тип женщин на заре своего вступления во взрослый мир одержимым сексуальным зомби. "Атлантик Стар" собрал на борту детей разных народов, сплочённых неугасимым порывом с лихвой вкусить плотские наслаждения. Судя по всему, билеты на столь необычный рейс были распроданы подчистую, потому как публика фланировала вдоль бортов плотными шеренгами энтузиастов, будто трудящиеся на демонстрации. Это Феликс обнаружил после долгого прощального гудка судна, еле протискиваясь в толпе пассажиров. Вокруг звучала азиатская и европейская речь, смешиваясь с привычной английской и образуя общий возбуждённый гул хладнокровных искательниц приключений и разномастных жиголо. Программу развлечений организаторы круиза продумали до мелочей и вручили печатную брошюрку с её описанием пассажирам прямо у трапа. Вместе с расписанием завтраков и обедов каждого вступающего на борт корабля снабдили перечнем предстоящих мероприятий. Их предусматривалось в избытке, и естественно, намечались танцы. Ну а как же без них в Америке, пусть даже на корабле под иностранным флагом? В двух просторных залах, под живую музыку и на любой вкус. Медленные - любителям активно поприжиматься - и быстрые - полупрофессионалам, способным продемонстрировать умение безукоризненно владеть своим телом и желающим выбрать в партнёры такого же виртуоза. Впрочем, Феликса совершенно не прельщала прелюдия к постельному роману, хоть и кратковременному, в стиле традиций советского дома отдыха с приглянувшейся ему стареющей шалуньей. Уж слишком от столь допотопного способа завязывать знакомство тянуло нафталиновой куртуазностью периферийного Казановы. Не говоря уже о том, что в народной хореографии Феликс ассоциативно прослеживал незабвенную атмосферу танцплощадки парка культуры и отдыха. За чем за чем, а за таким добром, как дискотека, он не ностальгировал. Сплошное непотребство. Сначала танцевальное тисканье с обильно надушенной и взопревшей девахой под оглушающую музыку, а потом под неё же подкустовое соитие на скорую руку. Срамота, да и только. В круиз Феликс попал впервые. Экзотика морских путешествий так и оставалась бы для него вещью в себе, не получи он заветный пригласительный билет в виде пустякового письмеца. Всё здесь Феликсу было в новинку: тесноватая каюта без окна, специальная пластиковая карточка для внутренних расчётов и первое в его жизни спасение на водах. Учебное, конечно, но с показом процедуры использования спасательного жилета. Для этой цели всех пассажиров собрали на шлюпочных палубах и доходчиво объяснили, что если тонем, дорогие товарищи, пожалуйте сюда... К счастью, обязательную тренировку матросы, наряженные в красные с белой оторочкой колпаки, не затянули, и их аудитория дружно поспешила по каютам наводить марафет. Не прошло и часа, как чрево "Атлантик Стар" - этого плавучего острова надежды - оживилось, словно базар в дни предпраздничной торговли. У Феликса разбегались глаза, как у юного девственника, переступившего порог борделя. Такого обилия женщин, готовых отдаться без долгих уговоров, ему прежде наблюдать не доводилось. Однако он не торопился и в преддверии дивного вечера решил отметиться бокалом мартини в корабельном баре. Так сказать, для соответствующего настроения и куража. Бар находился на верхней палубе и его распахнутые двери манили располагающим полумраком и уютной пустотой, столь ценимыми ранним посетителем-эстетом. Пока бармен готовил напиток, Феликс взглянул в окно, выходившее на палубу, и обомлел. Там, за тонированным стеклом, стояла женщина, не узнать которую он не мог. "Обознался", - предположил Феликс. Уж слишком невероятным виделось ему её присутствие здесь. В столь специфичном круизе? Среди сонма отпетых греховодниц, к которым та прежде не имела ни малейшего отношения? Женщина, развернувшись спиной к фальшборту, очевидно, кого-то ждала. - Ваш мартини, сэр, - отвлёк его голос бармена. Феликс машинально протянул расчётную карточку, не в силах справиться с охватившей его растерянностью. Менее всего он ожидал здесь встретить Дину. С ней Феликс познакомился спустя год после приезда в Нью-Йорк. К тому времени он уже трудился в фирме, специализирующейся на отделке интерьеров частных самолётов. Небольшой, но стабильный бизнес принадлежал перебравшемуся из Южной Африки в Америку голландскому хасиду. С ним у Феликса сложились прекрасные отношения, несмотря на различия в образе жизни и во взглядах на её смысл. Более того, именно Феликс в качестве доверенного лица оставался в конторе за главного по пятницам, когда его босс сворачивал дела и после полудня уезжал домой встречать наступление святой Субботы. От религии Феликс был далёк, и его не заботило, кто и какому богу молится. Платили ему здесь неплохо, да и дополнительные выходные в дни религиозных праздников отнюдь не мешали. Законы, предписанные Талмудом, хозяин соблюдал неукоснительно и, закрывая бизнес, давал отдохнуть своим подчинённым вне зависимости от их вероисповедания. Происходило это на Рош ха-Шану, на Песах и, естественно, на Йом-Киппур. В бизнесе работала его родственница - приятная особа среднего возраста. Звали её Диной. Поначалу она Феликса не впечатлила: милая барышня, каких много, симпатичная американская еврейка с выразительными карими глазами. Они напоминали две крупные оливки - такие же маслянисто-блестящие и слегка подёрнутые сизоватой дымкой. Несмотря на эту характерную волоокость, лицо Дины не казалось порочным. Наоборот, его черты, будто списанные с ликов ветхозаветных персонажей на полотнах итальянских мастеров позднего Ренессанса, излучали добродетельную чистоту, граничащую с чем-то непостижимым. Наверное, так могла бы выглядеть иудейская вдова Юдифь, представшая перед приговорённым ею Олоферном. Женщина-загадка, постичь которую мужчине непросто, если вообще это ему когда-нибудь удаётся. Дина вела всю несложную бухгалтерию. По работе с ней Феликс не контактировал, но иногда они сталкивались за чашкой эспрессо, коротая ланч в "Старбаксе" по соседству с конторой. Со временем совместные походы в кафе вошли у них в привычку, и Феликс уже воспринимал Дину далеко не с безразличием. Полчаса, проводимые ими в обществе друг друга несколько раз в неделю, постепенно пробудили в нём смелые фантазии. Впрочем, повода думать о себе как об интимном друге Дина не давала, но и не пресекала невинные заигрывания любезного собеседника. Сначала поведение Феликса походило на задорное виляние хвостом шустрого кобелька, но вскоре несерьёзный флирт перерос в явные ухаживания. Открыто их Дина не поощряла, но в её благосклонном молчании частенько проскальзывало тайное удовольствие, с каким она внимала комплиментам в свой адрес. Интуиция Феликса не обманула. Не окажись его влечение к Дине взаимным, так и остались бы они оба не более чем сослуживцами. Однако судьба распорядилась в соответствии с надеждами, которые нашёптывал Феликсу его внутренний голос. Однажды ночью Феликсу позвонил хозяин бизнеса и, извиняясь, попросил срочно приехать в офис. Там сработала сигнализация и переполошила весь околоток. Да так сильно, что потревоженные жители близлежащих домов немедленно обратились в полицию. Причём, причиной такой незапоздавшей бдительности стала вовсе не переполнявшая их гражданская сознательность, а элементарная невозможность уснуть. Стражи порядка прибыли на место происшествия и, не обнаружив ничего криминального, тут же позвонили хозяину с требованием принять меры. Ну, не будут же полицейские ломиться в закрытое помещение? Небось, есть кому позаботиться о надлежащем порядке. Всё было бы ничего, если бы не одна деталь. И заключалось она в том, что досадная неприятность грянула как раз в религиозный праздник, начавшийся накануне. Ну а как ортодоксу нарушить божьи заветы и заняться мирскими делами во время оного? Тем более, в совершенно особенный праздник, когда каждый благочестивый еврей мысленно обращается к Богу, - в Судный День. Впрочем, на то они и неприятности, что подкарауливают из-за угла и обрушиваются в неподходящий момент. Стоило хозяину поделиться с Феликсом непредвиденными обстоятельствами, как тот выразил готовность отправиться в офис. Сделал это Феликс не только из-за уверенности, что его не обидят деньгами, но и по внутреннему порыву. Человек, если он не дурак, хорошо усваивает прикладную истину: шанс проявить свои лучшие качества малодоступен, а потому заполучить его необыкновенно полезно. И в частности честолюбивому, не лишённому амбиций эмигранту, такому как Феликс, намеревающемуся покорить Америку в сжатые сроки. - Я буду очень благодарен, - облегчённо вздохнул хозяин, понимая, что с подобной просьбой он смог бы обратиться не к любому подчинённому. Феликс прибыл в контору скоро. На улице у входа стоял полицейский автомобиль, а ночное безмолвие методично пронизывали звуки сирены, несущиеся из здания. Пока Феликс возился с замками, неожиданно подъехала Дина. Очевидно, хозяин позвонил и ей, единственной, имевшей ключи от комнаты со всей документацией. Проблема с сигнализацией не стоила выеденного яйца: кто-то из персонала перед выходным днём открыл окно в коридоре и по небрежности забыл запереть. Вот его и распахнуло ветром настежь. Феликсу даже не пришлось ломать голову, где искать источник тревоги. Он захлопнул злополучную раму и, зевая, обошёл помещения, подёргав на всякий случай остальные окна. Дина неотступно следовала за ним, и Феликс не мог отделаться от ощущения, что она невольно сторонится его взглядов. Впрочем, её нежелание быть на виду легко объяснялось. Ну как, спрашивается, должна чувствовать себя женщина, внезапно поднятая с постели в три часа ночи и вынужденная мчаться спасать чужое добро? Конечно же, она конфузилась и, вероятно, сожалела, что не выгладит так, как бы ей того хотелось. Однако появление здесь в столь неурочный час нарушило не только Динин привычный распорядок. Феликс, собираясь позвонить хозяину, вдруг с досадой обнаружил отсутствие своего мобильника. Собираясь в спешке, он спросонья оставил его дома, и теперь это обстоятельство усложняло ситуацию. Офис Феликс уже запер, включил сигнализацию, а возиться и открывать опять не хотелось. Пришлось просить Дину воспользоваться её телефоном. То, что хозяин не спит и беспокоится, сомневаться не приходилось: поди знай, что случилось в бизнесе? Пока Феликс тоном героя-добровольца рапортовал ему об исчерпанном инциденте, Дина отвечала на стандартные вопросы полицейских. Те не вникали в подробности и, удовлетворённые её разъяснениями, вскоре попрощались. Вслед за ними уехала и Дина. Феликс неспешно проводил её к машине, растягивая удовольствие от непредвиденной встречи. По тому, как Дина держалась, он догадывался, что она явно смущена: ночь, присутствие мужчины, который к ней неравнодушен и которому она симпатизирует. Наверное, в таком положении вещей Дина призналась себе давно. Как, впрочем, и Феликс, но, к сожалению, он сейчас не осмелился ничего предложить, а Дина не отважилась его чуть-чуть спровоцировать. Она лишь протянула руку для пожатия и не торопилась её отнимать. Немудрено, что никто из них не вспомнил о телефоне. Его утром Феликс обнаружил в кармане куртки, чему несказанно обрадовался. Это малозначительное обстоятельство подбрасывало ему отличный повод встретиться с Диной в нерабочей обстановке, а главное, наедине. А может, Феликс собирался открыться Дине и признаться в своём влечении? Или надеялся, что она подаст ему невольный знак? Ведь, как ему показалось ночью, Дина ожидала и хотела его внимания. Феликс ничуть не ошибся. Звонок Дине домой не застал её врасплох, а когда он предложил привезти телефон, она не стала его отговаривать. Дину наверняка тронула заботливая предупредительность Феликса. Ночное происшествие размыло последние препятствия в их отношениях, которые теперь с дружеско-полуофициальных стремительно катились к доверительно-близким. - Мне так и не удалось уснуть, - посетовала Дина, когда Феликс появился на пороге её квартиры. - Вернулась и не знала, что делать. Слишком поздно, чтобы ложиться, и чересчур рано, чтобы уже вставить, - она старалась говорить непринуждённо, но давалось ей это с видимым усилием. Дина, должно быть, куда-то собралась, потому как выглядела не по-будничному. Феликс сразу сообразил, что смутило его в её наряде: на Дине вместо неизменной бейсбольной кепки была надета элегантная шляпа лавандового цвета. Под широкими полями выразительные глаза этой загадочной женщины выглядели ещё пленительней. "А ведь она красива", - отметил про себя Феликс и робко спросил: - Я могу войти? - Конечно! - Дина распахнула дверь. - Прошу прощения за беспорядок. Ночные бдения - не моя стихия. - Телефон, - Феликс достал его из кармана, подыскивая предлог задержаться. - У меня тоже с ним вечные истории: то забываю, то теряю. Его безумно тянуло к Дине, да и её не тяготило присутствие Феликса. В этот полуденный час она опять ощутила себя защищённой рядом с человеком, разделившим с ней неудобства беспокойной ночи. - Спасибо, - произнесла Дина, потупившись, на что Феликс, осмелев, прибегнул к безобидной уловке. - Я полагаю, что заслужил вознаграждение, - шутливо воскликнул он, заставив Дину с удивлением вскинуть брови. Она, как бы желая убедиться, что не ослышалась, насторожилась. - Ничего особенного, - поспешил заверить её Феликс. - Берём только хорошим к себе отношением. Например, доброй улыбкой. Дина отвела взгляд в сторону и покраснела. - Или дружеским объятием. Она покраснела ещё больше, а Феликс, не замечая её смущения, продолжал развивать свою мысль: - О такой награде я мог бы только мечтать! Дина, - вдруг серьёзно проговорил он, - ведь тебе же хочется этого? Феликс как бы поощрял её неосознанное, но жгучее желание, подсказанное им же с такой пугающей откровенностью. - Смелее, - в его голосе прозвучала готовность наконец сделать необходимый им обоим шаг навстречу друг другу. - Невинное объятие в знак нашей дружбы. Феликс уже собирался что-то добавить, как вдруг Дина подошла ближе и легонько прижалась к его груди. Шляпа упёрлась ему в плечо, но она тут же отстранилась, едва почувствовала намерение Феликса снять её с головы. Каких-то несколько секунд Дина стояла неподвижно, словно преодолевая в себе что-то необыкновенно важное, а потом внезапно сорвала свой шикарный головной убор и с ожесточением швырнула его прочь. Шляпа полетела в угол, словно опостылевшая и ненавистная вещь, от которой мечтали избавиться. Дина даже не взглянула в ту сторону и, будто освободившись от аксессуара, безумно мешавшего ей прежде, опять обняла Феликса. Сделала она это порывисто, как бы опасаясь передумать, озадачив Феликса негаданной реакцией на его слова. Он безмолвно наблюдал за улетевшей шляпой, но стоило Дине обвить его шею руками, как Феликс склонился над ней для поцелуя. Он настойчиво искал её губы, но Дина упрямо уворачивалась. Когда же ему удалось к ним прикоснуться, Феликс с удивлением обнаружил, что Дина не умеет целоваться. Она словно подавляла в себе инстинкты, заложенные в каждой женщине. А от его попытки расстегнуть на ней глухую, под горло кофточку испуганно вздрогнула. - Не сейчас, - сдавленно прошептала она, безвольно опускаясь на диван, - только не сегодня. - Дина, милая, - Феликс едва с собой совладал. Он присел рядом и взял её за руки. - Как скажешь. Лишь один поцелуй. Она беззвучно откинулась на спинку дивана и закрыла глаза, словно соглашаясь с его шальным капризом, а когда Феликс, не отрывая губ от её рта, запустил руку под блузку и нащупал застёжку бюстгальтера, Дина уже не противилась... Утром на работе Дина не появилась. Не пришла в офис и на следующий день, и через неделю, и тогда Феликс, с наигранным безразличием спросив хозяина об её отсутствии, узнал, что она уехала в Нью-Джерси. - Что так? - опечалился Феликс чуть сильнее, чем мог бы расстроиться просто коллега по работе. - Не знаю, - подозрительно и сухо бросил тот. Теперь Дина не шла у Феликса из головы больше, чем когда-либо раньше. Он безуспешно пытался объяснить себе причины её исчезновения и не находил резонного ответа. Вины Феликс за собой не чувствовал. "Но ведь она не оставалась бесстрастной?.." - терялся в предположениях Феликс, перебирая в памяти детали их нечаянного свидания. Он старался заглушить уговорами взявшиеся ниоткуда переживания, однако подспудно чувствовал, что его персона и есть причина её скоропалительного отъезда. Догадка пришла сама собой, и чем дольше Феликс размышлял над случившимся, тем отчётливее понимал, что его связи с этой женщиной был уготован именно такой финал, если вообще эта связь могла возникнуть. О Дининой жизни вне офиса Феликс знал немного. В коротких беседах она редко касалась личного. Насколько Феликс мог судить, Дина была замужем. Она однажды ненароком обмолвилась о несложившемся браке, но этот разговор заглох, толком не начавшись. Постепенно Феликс стал приглядываться к Дине пристальнее. Многое в её внешности ему казалось странным, в частности Динин гардероб. Она не приходила в офис ни в брюках, ни в джинсах, а предпочитала тёмные и исключительно длинные юбки. Поначалу Феликс даже подумал о каком-то дефекте в её фигуре - о худобе ног или их кривизне, например. "Ну, стесняется бедняжка демонстрировать неидеальные конечности. Бывает..." - снисходительно рассуждал он, провожая взглядом Дину, никогда не оголявшую даже рук выше локтя. Впрочем, помимо юбок до пят, как у старорежимной затворницы, имелись куда более специфичные нюансы, выделявшие Дину из окружающих женщин. Так, Феликс ни разу не видел её без бейсбольной кепки. Дина никогда не пользовалась помадой для губ, косметикой, лаком для ногтей. Феликса поражало столь подчёркнутое безразличие к своему облику, как бы предписанное кем-то и педантично соблюдаемое Диной. Чем больше Феликс рассуждал о мотивах, подтолкнувших женщину скрыться, а именно так он расценивал её бегство, тем яснее понимал, что их следует искать в образе жизни, который она вела. Его многочисленные признаки, казавшиеся Феликсу чудными, теперь получили почти исчерпывающее объяснение. Не исключено, что Дина преступила нравственную черту, дозволив притронуться к себе мужчине, чужому ей по крови. Это ведь для Феликса не существовало запретов, а для Дины - дочери дома Израилева - такой проступок мог стать непоправимым, заставившим её страдать и раскаиваться. И совершила она его не в обычный день, а в святой для неё и потому самый неподходящий. Мысль о том, что Дина верует в Бога, Феликса раньше не посещала. Несмотря на её родство с хозяином бизнеса, отправляющим иудейские обряды по всем правилам, Феликс не представлял Дину, уткнувшуюся в Сидур. На святошу она не походила, да и в глазах у неё светился иной огонь. Вероятно, Дина придерживалась религиозных традиций - это Феликс допускал. В Америке принято причислять себя к той или иной конфессии. Ну, хотя бы символически, не вдаваясь в тонкости унаследованного или выбранного вероисповедания. Сам Феликс, сын донской казачки и обрусевшего поляка, к православным никогда не пристраивался и уж тем более не мостился к католикам. Пожалуй, он и не задумывался, где ему молиться - в церкви или в костёле. Феликс не захаживал ни в один из храмов, и его больше занимал поиск собутыльников и покладистых подружек, чем единоверцев. И как ему следует осенить себя крестным знамением, Феликс тоже не ведал - справа налево или наоборот, слева направо, не видя в том разницу. Не изголодавшийся сердцем по духовной защите и утешению, он жил без всякой надобности однажды присоединиться к кающимся грешникам, питающим надежду чистыми войти во врата Царства Небесного. Хранил, правда, Феликс иконку, подаренную бабушкой, но, скорее, как память о ней, чем почитаемый знак собственной веры. Недорогая, в простеньком окладе, с изображением Богородицы - Одигитрии, иконка висела у него дома рядом с несколькими семейными фотографиями. Креста на груди, по новомодному веянию, Феликс не носил, хоть и был втайне от отца с матерью крещённый по настоянию деда. В прочем же натура Феликса полностью соответствовала чертам характера его богобоязненных предков. Широко гулял, мог, расчувствовавшись, утереть набежавшую слезу, любил баб, всем спиртным напиткам предпочитал водочку, а здесь, заграницей, её производную - мартини, и не без гордости рассказывал о покинутой родине, когда его спрашивали, откуда приехал. Обид на советскую власть Феликс не таил. Не плевался в её сторону, как некоторые непримиримые соотечественники, а радовался своей принадлежности к великой культуре и не считал, что распрощался с обителью зла. Совестливый и мягкий, Феликс был открыт и искренен не только с друзьями, убеждённый, что камень за пазухой тяготит прежде всего того, кто его носит. При всяком удобном случае подчёркивал своё русское происхождение, не обезличивая себя интернациональным определением - американец. Оно и неудивительно: человек до последнего вздоха остаётся тем, кем родился, куда бы его ни занесло. Когда Дина исчезла, Феликс долго не мог найти себе места. Тосковал, втайне надеялся, что она объявится, не принимая тщетности ожиданий. Прошло несколько лет, прежде чем он смирился и обуздал мысли, никогда ранее его не посещавшие. Или думал, что обуздал? Феликс успел сменить профессию и переехать на новую квартиру, но Дину не забыл. Проезжая по случаю в Боро-парке, где жили она и его первый работодатель, Феликс всегда невольно замедлял движение. Там, среди хасидов, населяющих этот невзрачный район, он машинально искал глазами женщину, запавшую ему в душу столь непредсказуемо крепко. За короткими воспоминаниями бокал почти опустел, но на дне ещё плескались остатки былой роскоши, омывая крупную зелёную маслину. Феликс продолжал медленно потягивать мартини и, погружённый в мысли о Дине, присел в баре за свободный столик. Выбранное им место находилось возле окна. Отсюда палуба просматривалась как на ладони: нарядная ёлка, дефилирующая публика. И Дина. "Неужели это действительно она? - Феликс ещё сомневался, пока окончательно не удостоверился, что там, за тонированным стеклом, буквально в нескольких метрах от него находится именно Дина. - Невероятно", - он почувствовал, как всё внутри затрепетало от счастья её видеть. Дина продолжала стоять у фальшборта, и разглядеть её теперь не составляло труда. Она сильно изменилась. Феликс сразу же отметил разительную новизну её наряда. Исчезли длинная юбка и глухая, под горло блузка, а вместо них сейчас Дина прилюдно красовалась в облегающих фигуру чёрных рейтузах и в обтягивающем свитере с глубоким вырезом. Волосы, прежде спрятанные под дурацкой кепкой, свободно ниспадали на плечи, и весь её облик, казалось, обрёл приглушённую прежде яркость. Оставалось только гадать о причинах перемен, происшедших с Диной, не говоря уже о неисповедимых тропах, что привели её в этот распутный круиз. Все остальные заботы разом покинули Феликса, и если ещё недавно его занимали похотливые пассажирки, то теперь внимание к Дине перечеркнуло любой другой интерес. Она заметно похорошела, избавившись от бахматой одежды и отказавшись от каждодневного головного убора. Почему-то традиционная в Америке бейсболка, столь популярная среди и взрослых, и детей, именно на Дине Феликса безумно раздражала. В ней она выглядела так же нелепо, как если бы на леонардовскую Джоконду напялили мотоциклетный шлем. Без неё Дина преобразилась, словно тайная прелестница, скрывавшаяся в рубище и вдруг сменившая тоскливую казённую робу на элегантное платье от-кутюр. Прозвучал гонг, возвещавший о начале ужина, но Феликс не спешил, желая удовлетворить ревнивое любопытство и взглянуть на счастливца, посланного судьбою ему в соперники. "Зачем она здесь? - спрашивал себя Феликс, боясь ответить. - А зачем я?" - горько усмехнулся он. В какой-то момент Дина в очередной раз обернулась и, вероятно, не обнаружив того, кого искала, медленно побрела прочь. Феликс тут же вскочил из-за столика. Он не бросился за ней вслед, а, провожая Дину глазами, старался не упустить её из виду, насколько это ему удавалось сделать в баре, заполнившемся посетителями. Следить за кем-то Феликсу никогда не приходилось, теперь это стало даже забавным. Он шёл за Диной на некотором расстоянии: сначала по людной палубе, мимо вспыхивающей цветными фонариками ёлки, затем по бесчисленным переходам, пока та не привела его к своей каюте. Хлопнула дверь, и Феликс остался один на один с висевшей снаружи табличкой "Не беспокоить". Размышлять о том, как ему поступить, он отправился обратно в бар. Ему сейчас требовалась дополнительная порция мартини. Её Феликс употребил не одну и не две. Потом долго сидел за столиком, оцепенело уставившись в поручень, возле которого недавно стояла Дина. Он скрупулёзно перебирал в памяти историю недолгого знакомства с ней и опять по минутам проигрывал их последнюю встречу. Вокруг бурлила ночная жизнь, источая эфир порочных соблазнов, но не вдохновившая Феликса на эротические подвиги. Своим нынешним состоянием он словно расплачивался за минуты близости с Диной, впав сейчас в растерянность, подобную той, что когда-то испытывала она. Естественно, Феликс никого так и не подцепил. Опытные обольстительницы прошли стороной, не потревожив хмельного чудака, повернувшегося к ним спиной и упёртого нетрезвым взглядом в ёлку на опустевшей палубе. Феликсу, взволнованному присутствием Дины где-то рядом, расхотелось случайного секса. Он было попытался прибегнуть к проверенному национальному средству - заглушить тоску выпитым, но алкоголь его, взбудораженного воспоминаниями, не брал. Феликс провёл беспокойную ночь, не в силах отмахнуться от дум. Просыпаясь, он слышал доносившиеся из-за тонкой стенки соседней каюты страстные стоны и вздохи, распознать природу которых было несложно. Где-то хлопали двери, а из коридора, не умолкая, доносились мужские голоса, прерываемые женским смехом, и невыносимая возня за перегородкой. Лишь под самое утро всё стихло, а когда Феликс вышел перекусить, подходящей компании за столом ему так и не нашлось. Он машинально оглядывался по сторонам и ловил себя на мысли, что ищет глазами только Дину. А Дина тем временем приводила себя в порядок, собираясь прогуляться по пароходу, воодушевлённая возможностью наткнуться на Феликса. В морское путешествие её потянула подруга, вовсе не собиравшаяся приобщать Дину к блудным развлечениям, но побуждаемая долгом открыть той глаза на обыденную растленность мира, куда она так мужественно вступила. Правда, о том, каким будет круиз, подруга предпочла умолчать, полагая, что женщине Дининых понятий и воспитания лучше самой столкнуться с реальностью, чем судить о ней с чужих слов. Так сложилось, что Дина полностью разорвала отношения с религиозными семьёй и родственниками, не простивших ей стремления жить другой жизнью. Глубокий конфликт назревал давно, и встреча с Феликсом лишь подлила масла в огонь. Общение с человеком иного круга стало для Дины откровением, подкрепившим одолевавшие её сомнения. После того памятного дня, когда ЭТО случилось, она собралась и уехала в Нью-Джерси, разом порвав с прошлым. Не обошлось без упрёков со стороны отца - человека набожного - и его брата - хозяина бизнеса, где работала Дина. Конечно же, о возвращении туда речи теперь идти не могло. В Боро-парк она вернулась через месяц, изменившаяся не только внешне, но и внутренне. Раскрепощённая, с непокрытой головой и вызывающе одетая, Дина без сожаления прощалась с прежним окружением. Расставание с хорошо знакомыми людьми, настроенными теперь отчуждённо-осуждающе, её не тяготило. Она не отводила глаз ни от седобородых раввинов, ни от многодетных мамаш - Дининых ровесниц, шушукающихся за её спиной, ни от пейсатых юношей, ни от девушек на выданье, с недоумением и опаской глядевших вслед отступнице. Возможно, ей пришлось бы легче, разделили она то нелёгкое время с Феликсом. К нему Дина испытывала уже нечто более глубокое, чем просто симпатию, но признаться себе во вспыхнувшем чувстве не решалась. То ли в силу предубеждений, заложенных в ней с детства, то ли ещё почему. Безграничное доверие, испытываемое к Феликсу, Дину порой поражало, но вместе с тем оно окрепло настолько, что не позволяло ей думать о нём плохо. Всё происшедшее между ними стало для неё шокирующим открытием. Напрасно Дина искала в душе угрызения совести. Они вместе со шляпой - этим символом скромности и целомудрия еврейской женщины - улетели прочь в дальний угол. Дина корила себя за слабость, но делала это, скорее, по инерции былых запретов. Феликс оказался первым и единственным мужчиной, с которым она почувствовала себя способной по-настоящему любить, а не потенциальной супругой, предназначающейся мужу по родительскому сговору. Её долго преследовало смятение, препятствующее позвонить в офис и разыскать Феликса, а когда наконец позвонила, с разочарованием узнала, что он там больше не работает. В круиз Дина попала, как и Феликс, впервые. Её привели туда намерения, конечно же, отличные от его, но, по сути, те же. Феликс за желанием закрутить короткий роман без обязательств прятал от себя тоску о Дине, а она за потребностью вдохнуть воздух новой жизни старалась на какое-то время развеять непроходящие думы о Феликсе. Наверное, задуманное каждым из них могло бы сложиться в отдельные личные события, не соединись те в одну общую цепочку совпадений. Во время инструктажа по безопасности пассажиров Дина случайно заметила Феликса. Её мгновенным порывом стало его окликнуть, как вдруг она осеклась. "С кем он здесь? - ревниво засвербело в груди. - Подойти?" - медлила она, наблюдая за Феликсом со стороны. Дина перебирала в руках тесёмки спасательного жилета и жестоко страдала от колебаний. Ах, как она была бы счастлива, подтолкни её Феликс опять. Как тогда... Короткая тренировка закончилась, и Дина потеряла его из виду. Она тщетно вглядывалась в толпу и проклинала прежние сомнения. Преодолев их, Дина твёрдо решила дождаться Феликса на верхней палубе, но, к сожалению, он там так и не появился. - Куда ему на пароходе деться? - резонно заметила Дине подруга, посвящённая в факт их близкого знакомства. - Найдётся, - заключила она, стараясь отдалить неприятный, но неизбежный сюрприз. Ей оставалось лишь сопереживать, понимая, как больно будет Дине увидеть Феликса с другой женщиной. А уж тот один не останется. Не постарается сам, так его, голубчика, как зазевавшегося барашка, подхватит какая-нибудь немолодая красотка, нуждающаяся в горячем кавалере. И в постель с собой уложит в два счёта. Отправившаяся на охоту женщина-"пума" без добычи не возвращается. Уже вторые сутки "Атлантик Стар" разрезал форштевнем синюю волну. Феликс, утомлённый бессонной ночью, проспал до ланча, а остаток дня провёл в бесцельном блуждании по пароходу и в баре, методично прикладываясь к мартини. Он упрямо игнорировал то, за чем отправился в этот круиз, вдруг осознав, что доступная женщина не всегда может стать и желанной. В баре он садился за тот же самый столик и подолгу смотрел в окно. Ему казалось, что Дина вот-вот выйдет на палубу - и тогда он уже точно не будет раздумывать. Несколько раз Феликс подходил к её каюте, но постучать в дверь так и не осмелился. Дину же её подруга, оберегая от нежелательной встречи, уводила подальше от людных мест, и хоть на пассажирском судне отыскать подобные сложно, тем не менее, Феликс на глаза им так и не попался. Впрочем, в этом круизе гости предпочитали интимные развлечения, а обещанная организаторами полная конфиденциальность как нельзя лучше способствовала уединению его участников в той степени, как им заблагорассудится. Феликса и Дину, казалось, преследовал злой рок, возникший преградой на их пути друг к другу. Они даже умудрились попасть в разные смены в ресторане, где во время завтраков и ужинов их дороги легко могли бы пересечься. Дина продолжала надеяться на встречу и там выбирала место за столом, обращённое к входу. Она не стеснялась пристально вглядываться в распахнутые двери и каждый раз впивалась глазами в нового посетителя. По той же причине чуть ли не дежурил у входа в ресторан и Феликс. И ещё в баре. Короткий круиз его истощил неизвестностью. В последний день плавания он, измученный ревностью, направился к Дининой каюте. Пока, опоздав на мгновения, Феликс скрёбся в закрытую дверь, Дина пыталась выяснить номер его каюты у пассажирского помощника капитана. - Сожалею, мэм, - с непроницаемым лицом ответил тот, - но наши правила запрещают разглашать сведения о пассажирах. - Могу я оставить для него сообщение? - Дина в отчаянии хваталась за любую возможность. - Увы. Контакт без согласия другого лица администрация круиза расценивает как вторжение в частную жизнь. Динина попытка найти Феликса потерпела фиаско. Да и как могло быть иначе? В рейсе действовали определённые законы, и нарушать их никто не собирался. Феликс, не достучавшийся в Динину каюту, поникший и расстроенный, с горя направился в бар за последним мартини. В дымке уже угадывался берег, где через несколько часов "Атлантик Стар" ждали в порту. И Дина, разуверившаяся найти Феликса, тоже захотела пройти к месту, где искала его в первый день круиза. Они увидели друг друга одновременно. - Дина! - Феликс бросился к ней навстречу. - Я уже отчаялся тебя разыскать. Он крепко обнял её, не желая ничего объяснять. - Дина, милая, - повторял Феликс, заглядывая ей в глаза, наполнившиеся счастливыми слезами. Лишь справившись с волнением, Дина поделилась подробностями недели путешествия. - Так ты всё это время была одна? - изумился Феликс, едва не ошалевший от радости. - Как видишь, - она смущённо пожала плечами. - И ты? - осторожно предположила Дина в страхе услышать обратное. - И я. - Так ты знал, что я на судне? - Знал, - Феликс виновато кивнул, как умеющий врать школьник. - Я ждала тебя, - призналась Дина. - Когда увидела, не решилась подойти, а после ты исчез. Её взгляд не мог скрыть пережитое недоумение. - Долго стояла тут, на палубе, думала, встречу. - А я сидел там, внутри, видел тебя и боялся помешать, - Феликс, оглянувшись в сторону бара, сообразил, что с ними случилось. - Господи, какой же я идиот, - вздохнул он, сожалея о бездарно потраченном времени, но больше стыдясь непростительных мыслей. - Помешать чему? - удивилась Дина. Ей, впервые попавшей в круиз, тот не показался необычным. - Не знаю, - на лице Феликса отобразилась недавняя растерянность, - с тобой здесь кто-то мог быть. - Кто? - Динин голос прозвучал укоризненно. - После того, что произошло между нами? Она посмотрела на него своим прекрасным волооким взглядом, в котором застыли бесконечная нежность и притерпевшаяся боль, испытываемая женщиной из-за затянувшейся разлуки. - Ведь я люблю тебя, Феликс.
|
|
